— Это правильно, — заметил Королев. — Никому лишнему об этом знать не надо. Утечки у нас идут регулярно. А зачем Тенин туда приезжал в последний раз?
— А вот это и непонятно, — с заинтригованным видом подхватил Никонов. — Приезжать за сто с лишним километров зимой на пару часов, чтобы с друзьями водки попить?
— Все ясно, — заключил Королев. — Он ездил на кладбище, чтобы спрятать порошок. А может, и еще чего, типа оружия. Оружие меня мало волнует, а вот порошок нужно найти во что бы то ни стало. Приказ начальства! Очень опасная штука оказалась. Эксперты сообщили, что получить этот препарат в наших условиях они не в силах. Не известен до конца даже его состав. К кому они только не обращались! Во все возможные и невозможные институты и лаборатории России и СНГ. Ни хрена! Единственное сказали, что происхождение препарата скорее всего африканское. Присутствуют в нем экстракты каких-то трав, которые произрастают только в Африке. А действие его просто феноменально. Если преступники воспользуются им в полной мере, это может угрожать безопасности государства — ни больше, ни меньше. Начальство постепенно начинает понимать все значение этого дела. Придали нам еще две группы. Бои предстоят горячие.
— Неужели так серьезно? — с сомнением произнес Никонов.
— Полагают, что да. Сталин тоже поначалу над Берией смеялся, когда тот ему про атомную бомбу рассказывал. А через пару лет понял, что это такое. Значит, так — с Тенина глаз не спускаем. Рано или поздно он туда поедет, а я со своей стороны постараюсь его поторопить. Надо убедить его в необходимости туда поехать как можно быстрее и извлечь на свет препарат. Он им уже торганул по мелочи, чтобы деньгами разжиться, и теперь нужно заставить его предложить на продажу более крупную партию. Он поедет за ней, и мы его там возьмем со всем его барахлом. Что нам надо, заберем, а сам он еще на нас поработает.
— Конечно. Только так, — кивнул Никонов, выражая всем своим видом полное согласие, граничившее с восхищением.
— Кстати, на Кутузовском убийство, — сообщил Королев, — и в квартире нашли порошок, похожий на наш. Немножко, правда. Поехали посмотрим.
Молодой лейтенант-следователь сидел в кабинете на Петровке и читал газету. Так у него проходили многие рабочие дни. Ему не поручали серьезных и интересных дел, редко брали с собой на выезды, оставляя торчать в отделе и заполнять дурацкие бумажки. Понятно, что он" совсем недавно приступил к работе, должен пообтереться, к нему пока присматриваются, а потому не доверяют в полной мере. И все же он чувствовал, что его отношения с начальниками и более старшими коллегами как-то не складываются. Не любят его здесь, хотя и вида не показывают.
Но он же не виноват, что свояк отца, очень большой начальник, устроил его сюда, в МУР. А что, он глупее других? Не устроили бы его, другой сел бы на это место. Причем тоже по чьей-то «личной просьбе». Хотя и не любят здесь таких протеже, но деваться некуда. Когда он здесь появился в первый раз, начальник-полковник долго пытал, кто из его родственников сидит в высших сферах. Он отвечал, что не знает. Все им расскажи. У него фамилия Зверев, а у отцовского свояка, естественно, совсем другая. Пусть сами доискиваются, если им надо.
Но невзлюбили его сразу. Никогда не откровенничали, на фуршеты приглашали, только когда все участвовали и деваться было некуда. Он все чувствовал. Да и черт с ними. Что ж ему теперь, уходить по собственному желанию? Перебьются пока.
Хотя мысли о гражданской жизни нередко забредали в его голову. Он видел, какими деньгами ворочают его сверстники, каких баб по ресторанам да казино таскают, на каких тачках разъезжают. Один его знакомый, с которым они в детстве дрались, вообще какой-то шестидверный лимузин себе купил. Почти новый. Поставил специально перед его окнами, чтобы показать, кто он теперь, а кто Зверев. Бизнесмен сраный. Ничего, он его еще прищучит как-нибудь. Пока он — простой следак с мизерной зарплатой, а там посмотрим. Связями обрастем, оглядимся, родня поможет.
Мысли о быстром обогащении мучили его давно. Уже в училище МВД его сосед по комнате, видимо, слегка спятивший на этой почве, поведал Звереву по большому секрету, что является единственным наследником американской бабушки-миллиардерши, владелицы нефтяных скважин в Саудовской Аравии. Об этом он, естественно, никому не говорит, опасаясь рэкета, в том числе со стороны ближайшей родни. Поэтому приходится пока торчать здесь, перебиваясь с водки на дешевое пиво.
Зверев поверил вдохновенному бреду соседа и забросал родственников просьбами выяснить, нет ли у них где родни за границей. Ответы были отрицательные. До этого так радовавшийся безупречности своей анкеты, он вдруг почувствовал себя круглым сиротой. Потом он прочитал в газете, в разделе «Курьезы», что какая-то чудачка-американка завещала огромное состояние мужчине, который первым в мире сумеет родить ребенка. Идея мужских родов захватила Зверева. Целую неделю он ходил задумчивый, делясь со всеми этой информацией и, видимо, ожидая от товарищей если не помощи, то хотя бы ценного совета. Однако и из этой затеи ничего не вышло.
Теперь Зверев стал взрослее и умнее. Денег, однако же, по-прежнему не было. Это особенно неприятно, когда они есть у твоих знакомых. Надо что-то придумывать, входить в какой-то нормальный бизнес. Один знакомый парнишка предложил ему побеседовать на этот счет. Встретились на улице. Прогулялись, поболтали. Зашли в кафе. Там их ждал знакомый приятеля. Взрослый уже мужик, хорошо одетый, с золотой «гайкой» на пальце. Сказал, что торговля машинами — выгодное дело. Обсудили, прикинули — вроде действительно выгодное и не такое уж сложное. Мужик предложил им денег для раскрутки, оговорил свой процент. Ударили по рукам.
Сначала все шло нормально. Запарили несколько тачек, хорошие бабки заработали, а потом вдруг кинули их, да так, что они в крупных минусах остались. Долг отдавать нечем. Сначала мужик этот, кредитор, хай поднял, грозил на работу сообщить, потом вроде успокоился. Спросил однажды, не слышал ли он чего про какого-то Тенина, подследственного. Сказал, что это его близкий знакомый, случайно попавший в переплет, и он хотел бы ему помочь хоть как-то. Зверев сказал, что не слышал о таком. Мужик попросил, если он хоть что-то узнает про Тенина, любую мелочь, пусть сразу ему сообщит. Намекнул, что за это, возможно, и долг простит.
Ну и что такого? Узнать «хоть что» — это не преступление. Но обидно было, что об этом Тенине ему не удавалось узнать вообще ничего.
Лишь однажды он услышал краем уха, что Тениным занимаются Королев и Никонов. Но подобраться к ним у него не было никакой возможности. Они вообще его игнорировали. Зверев рассказал об этом своему кредитору. Тот ласково попросил узнать что-нибудь поконкретнее. А как узнать? Сейфы взламывать? Оставалось только ждать. Конечно, Зверев не особенно его боялся, этого кредитора. Родня в случае чего вытащит, но все-таки неприятно. Ладно, будем ждать, решил он.
Тенин и Королев договорились встретиться в спокойном немноголюдном месте. Тенин предложил зоологический музей на Большой Никитской, бывшей улице Герцена. Во-первых, место было тихое, с массой запасных выходов, а во-вторых, ему это было удобно чисто географически, потому что перед встречей он собирался посетить тир старика Николаича и пристрелять новый пистолет, полученный на этот раз от Королева. «Беретта» была отобрана людьми Седого перед посадкой в мусоровоз. Вообще неплохо ребята тогда сработали, квалифицированно, если даже к нему, к профессионалу, сумели так незаметно подобраться. Ведь точно такой же мусоровоз ежедневно в это время подъезжал к дому Степы, и вполне естественно, что Тенин не обратил на него внимания.
На всякий случай он пришел в музей на полчаса раньше назначенного времени. Ничего подозрительного в глаза не бросалось. Посетителей почти не было. В огромных залах мирно застыли чучела и муляжи самых разнообразных представителей животного мира планеты — больших и маленьких, лохматых и короткошерстных, чешуйчатых и гладкокожих, рогатых и зубастых. Одни выглядели угрожающе, другие — вполне миролюбиво и даже трогательно. Те, что помельче, стояли на подставках, те, что покрупнее, — на постаментах, а кто-то плавал в спирте. В соседнем зале размещались скелеты животных. Было бы жутковато оказаться здесь ночью, подумалось Тенину при виде такого количества костей, хотя ему всегда было интересно, как «устроены», если так можно выразиться, животные.
Речные и морские обитатели, заключенные в прозрачные сосуды, выглядели более симпатично. Стерлядь, осетр, белуга — на них приятно было задержать взгляд. Печально, если через какое-то время, чтобы понять, к примеру, описания старых московских трактиров, нужно будет идти в зоологический музей. При виде омаров и лангустов у Тенина начал разыгрываться аппетит, а созерцая восхитительный муляж сельди, он неожиданно захотел водки.
Тут появился Королев. Он не спеша продвигался между чучелами, скользя по ним ироничным взглядом.
— А неплохо было бы создать музей человеческих типажей, — сказал он, поздоровавшись. — Не только знаменитостей, как у мадам Тюссо, а именно ярких психологических типажей.
— Вы хотите сказать, преступников?
— Все люди — потенциальные преступники. Только для проявления скрытых криминальных наклонностей каждому индивидууму нужны свои обстоятельства. Начать создание коллекции следует с представителей, наиболее склонных к преступлению, что, несомненно, должно отражаться во внешности. Теория Ламброзо — первые неумелые попытки в этой области. Сейчас они выглядят так же примитивно, как и представления древних об устройстве Солнечной системы. Но это лишь начало. Нужно поглубже вникнуть в проблему, и тогда у этой теории не останется противников. Как вы считаете?
— Возможно, — ответил Тенин. — Но у нас, наверное, вместо муляжей будут использоваться хорошо препарированные чучела. Поэтому и мне, и вам нужно быть особенно осторожными. Надеюсь, что для нас зарезервируют одни из самых почетных мест в таком музее.