ал, схватился за плечо и присел на пол. Второй начал целиться в Тенина, но тот пресек его попытку точными выстрелами, всадив несколько пуль ему в живот. Налетчик скрючился и завалился на пол.
Тот, что сидел на полу, вдруг вскочил и, повернувшись спиной, кинулся к выходу. Тенин дважды выстрелил. От телогрейки полетела пыль и клочья ваты, словно по ней ударили палкой, утыканной гвоздями.
Не добежав двух шагов до двери, бритоголовый упал, потом приподнялся на локтях и пополз в тамбур. Юрий бросился за ним. Он знал наверняка, что этот уже не будет сопротивляться, поскольку пистолет его остался лежать на полу. Выбежав в тамбур, Тенин никого не увидел. Входная дверь, как всегда, была открыта, и горячий воздух пустыни врывался в вагон. Выглянув наружу, Тенин увидел недалеко от полотна шевелящуюся в песке темную фигуру.
Трупы решили вытащить в тамбур и сдать властям на ближайшей станции вместе с уцелевшим человеком в камуфляже. Так и сделали. Ехавшие в том же вагоне пассажиры из местных рассказали своим землякам в милицейской форме, как все произошло. Те ничуть не удивились. Поезд двинулся дальше. «Ничего себе, командировочка начинается!» — думал Тенин, глядя в окно и прихлебывая теплое пиво.
Третьи сутки он маялся в раскаленном вагоне, изнывая от жары, неподвижности и неприятных запахов самого разного происхождения. Не спасали даже открытые окна. Размякшие, отупевшие от жары пассажиры сидели молча. Лица у них были влажные, страдальческие, словно у мучеников на иконах. Одежда противно липла к телу. Тенин грезил о прохладном душе и свежем белье. Горло горело. Припасенная вода кончилась, не говоря уже о пиве. Поезд не останавливался вот уже пять или шесть часов. Вагон-ресторан отсутствовал. Летуны угостили его купленным вчера на полустанке кумысом, похожим на перекисший кефир.
За окнами проплывали песчаные просторы, столь же необъятные, сколь и унылые, навевавшие мысли о третьей мировой войне. Кое-где виднелись островки чахлой, выжженной солнцем растительности. Изредка мелькали убогие домишки стрелочников, рядом с которыми гуляли верблюды. Подобная панорама тянулась с утра до вечера, раздражая своей никчемностью. Как бы в подтверждение его мыслей один из пассажиров, местный Житель, вздохнул:
— Тут как-то японцы проезжали. Смотрят, удивляются. Сколько, говорят, у вас земли пропадает! Им отвечают: «Так ведь пустыня, воды-то нет». А японцы им: «Нужно колодцы выкопать, удобрения подвезти…»
— То японцы, — возразил другой, помоложе. — А у нас и в городе-то вода не всегда бывает, не то что в пустыне.
Неожиданно вдали, среди песков, возник сказочный дворец. Он был похож на видение, на мираж, казался галлюцинацией здесь, посреди голой пустыни. Вслед за первым, словно по мановению руки всесильного джинна, появился второй такой же дворец, потом третий… Это были восхитительные по красоте мавзолеи с арками и куполами. Пассажиры сказали, что построили их уже в наше время для умерших предков. Попадавшиеся на пути дома для живых выглядели значительно скромнее.
Ночью случилось неожиданное событие. Когда все спали, поезд остановился в каком-то крупном населенном пункте, и в вагон поналезло несметное количество местных жителей. Это было похоже на эвакуацию. Ехали целыми семейными кланами, вместе с грудными младенцами и ветхими стариками. И было этих новых пассажиров по три человека на одно место. Они заполнили все пустовавшее доселе пространство от пола до потолка, забравшись на багажные полки, усевшись на столах и пытаясь примоститься на спавших летчиках. На ногах у них были чистенькие черные сапожки-ичиги, сделанные из тонкой кожи. Прежде чем ступить на пол, они натягивали на сапожки нечто вроде тонких галош. Забираясь на сиденье, они оставляли галоши внизу.
Тенину показалось, что он в кочующем таборе. Новые попутчики лопотали все разом. Дети истошно кричали. На протяжении всего пути и старые, и молодые пили чай, ели лепешки и что-то горячо обсуждали. Летчики потерялись среди них. Зато проводник неожиданно протрезвел. Теперь он деловито суетился по вагону, разнося чай и собирая деньги.
Часам к одиннадцати утра благополучно добрались до конечного пункта назначения. Вокзал был похож на любой из полустанков, без конца встречавшихся на долгом пути, с неизменными торговцами и старыми кирпичными постройками. По пыльному пустырю бродил одинокий ишак. Время от времени он немузыкально кричал. С проводником вдруг случилась истерика. Затравленно озираясь, он наотрез отказался выходить из вагона, повторяя, что его сейчас убьют. Под мышкой он прятал нож. То ли это была белая горячка, то ли он не выполнил каких-то обязательств перед местными заказчиками.
На станции летчиков ждал маленький старенький автобус. Время подошло к полудню, и жара воцарилась страшная-. Ветерок вовсе не освежал, как к тому привыкли в России, — дуновение горячего воздуха обжигало кожу вокруг глаз, словно ты приближался к пылающему костру. Военные отдергивали руки, касаясь металлических предметов своей экипировки.
Путь пролегал по окраине города, и ландшафт мало отличался от того, что Тенин наблюдал из окна поезда. Через четверть часа они прибыли в расположение летной части. Их привели в большой длинный зал с высокими потолками, но без интерьерных изысков.
Он был заставлен рядами кроватей и тумбочек, между которыми бродили полураздетые молодые люди — это были офицеры и прапорщики. Тенина определили в комнату с десятком таких ребят.
Прежде всего хотелось помыться. Душа в казарме не оказалось. Его заменял резиновый шланг, надетый на обычный водопроводный кран. Ополоснувшись и переодевшись, Тенин вышел на крыльцо. Жужжали какие-то мошки и летали крупные бабочки. Два пьяных паренька тащили под руки третьего, вконец обессилевшего. Они тащили его в казарму, словно с поля боя, кряхтя и подбадривая: «Все, Серега, пришли уже…»
Тенина пригласили в столовую поужинать. Шли через городок минут десять, петляя по узким пыльным улочкам между частными домами, среди которых попадались весьма богатые усадьбы, выполненные в смешанном европейско-азиатском стиле. Почти в каждом дворе чистым серебром сверкали подвесные топливные баки от военных самолетов, воздвигнутые на высокие деревянные конструкции. Остатки советской военной авиации использовались теперь в качестве резервуаров для воды.
Типовая офицерская столовая выглядела вполне прилично. После обеда Тенин позвонил по телефону, который ему дал Королев, и договорился о встрече с местными сыщиками. Они пришли прямо в расположение летчиков. Один, пожилой седеющий мужчина европейской наружности с сухим загорелым лицом, представился как Андрей Петрович. Его светло-серые глаза твердо и сурово смотрели на Тенина из-под выгоревших бровей. По-русски он говорил чисто, значит, приехал из России в молодые годы, да так и остался трудиться на бывшую союзную республику. Второй, молодой местный парень, назвался Алиханом или просто Аликом. Он улыбался, и своими манерами производил необычайно приятное впечатление.
Все обменялись рукопожатиями и пошли искать спокойное место для беседы. Неподалеку от спального корпуса они увидели бассейн под открытым небом. Неизвестно, когда в нем последний раз купались, но воду не меняли очень давно, потому что она успела стать черно-зеленой и совершенно непрозрачной. Блаженствовавшие в бассейне здоровенные лягушки весело квакали на всю округу. Им не хватало только камышовых зарослей. У воды, в тени высокой акации, стояла скамейка, на которую и уселись трое коллег.
— Слышали про ваше дорожное приключение, — сказал пожилой и усмехнулся. — Вот так! Ничего не поделаешь — бандитизм с элементами гражданской войны. На поезда иногда нападают. Обратно полетите самолетом. Истребителей у них пока еще нет.
Внимательно поглядывая на Юрия, он начал знакомить его с обстановкой в городе.
— Хотя вы прибыли сюда как летчик, в город в форме не выходите. Могут побить, если чего не хуже.
Не хочу зря каркать. Военных тут не любят с давних пор. Потом, в окрестностях расположены две тюрьмы и по городу шастают расконвоированные зеки, которых за хорошее поведение отпускают погулять и навестить родных. Но в городе они себя ведут не так хорошо, как в тюрьме. Да и вообще, публика здесь та еще. В эти места ссылали за разные грехи со всей России вот уже последние лет сто. Сбежать отсюда сложно — во все стороны пустыня на тысячу километров.
Город — большой оазис. Огромная часть населения вообще без паспортов — курды, афганцы, персы и многие другие. Немало здесь русских, украинцев, встречаются даже немцы. Вы такой город вряд ли видели раньше. Население очень бойкое. Убийства чуть ли не каждый день. Коррупция процветает. В общем, тяжкое наследие в полном объеме.
— В рестораны ходить не рекомендуем, — добавил со своей стороны Алик. — Редкий вечер обходится без драки. Случается и поножовщина. Спокойней поужинать в какой-нибудь маленькой чайхане. Их здесь много.
— Да, это правильно, — согласился Андрей Петрович. — Теперь о нашем деле. Королев рассказал нам о вашем плане. Возможно, он действительно сработает лучше на начальном этапе. А там будем думать, как вас обезопасить. Товар мы уже спрятали в нескольких десятках километров от города, в пустыне.
Завтра вам покажем. Выходить на местную наркомафию лучше всего, по нашему мнению, через одного человека по фамилии Удалов. Это бывший офицер, авиационный техник. Сам русский, откуда-то из-под Пензы. Несколько лет назад его уволили из армии за пьянство. Без пенсии. И это понятно — молодой еще. Жена, похоже, ушла. В Россию почему-то не едет. Возможно, что некуда, но скорее всего сам не хочет. Здесь у него квартира, знакомства, заработок. Он имеет выходы на мелких наркодельцов и сам приторговывает. Человек он неплохой, но слабый, бесхарактерный. Мы его не трогали на всякий случай, и вот сейчас он нам может пригодиться. Придете прямо к нему домой, скажете, что хотите поговорить с ним как офицер с офицером, ну и изложите то, что наметили. Я думаю, он поверит. Пообещайте хороший навар. И будем смотреть, что получится. Если выведет не на тех, кто нам нужен, будем искать другие пути. Вот вроде бы и все.