Франческа перевела взгляд с капитана на человека у стола. Ее карие глаза улыбнулись ему и вернулись к дону Анхиле.
– Вы знаете, сеньор капитан, – возразила она, – я имею на этот счет свое мнение.
– Как вам будет угодно, – нетерпеливо отмахнулся испанец, – а сейчас, прошу, оставьте нас.
– Боюсь, вы не поняли меня, дон Анхиле. Оставить нас придется именно вам.
– Что?!
Капитан вперился взглядом в потемневшие карие глаза, и, не выдержав их жуткого, мертвого холода, опустил взгляд. Маленькое дуло дамского пистолета тонкой французской работы смотрело прямо в сердце капитана…
Ухо шатающейся походкой подошел к часовому.
– А ты здесь чего торчишь? Ребята там развлекаются, – он топнул по палубе ногой.
С нижнего дека доносились пьяные возгласы вперемешку со звоном посуды.
– К дьяволу этих англичан. Никуда они не денутся, – Ухо толкнул ногой спящего Харди.
Тот шевельнулся. Цепь звякнула.
– Эй, приятель, ты никуда не уйдешь? Пока нас не будет?
Харди мрачно выругался и отвернулся.
– Ты прав, клянусь Богом, – согласился часовой и бодро направился к люку.
Подобным же способом ловкий Ухо отправил вниз еще двоих часовых, но с третьим вышла заминка. Видно, старый солдат четко знал устав. Он лишь мотнул головой, такой же белой, как голова Уха, и отвернулся. Лезвие тускло блеснуло и резко погрузилось в живую плоть. Испанец обмяк и повалился на борт. Ухо ловко перекинул еще дергающееся тело, и оно скрылось в зеленоватой воде. Море всегда надежно скрывало человеческие тайны.
– Вы свободны, сеньор, – сказал он, размыкая массивный замок на тяжелой цепи.
– А как же наш милый граф? – спросил Мак-Кент, с удовольствием разминая затекшие конечности.
Ухо с удивлением взглянул на шотландца.
– На его счет у меня нет никаких распоряжений.
– Ну что ж, – ответил Харди, – на нет и суда нет.
– Господа! – недоверчиво вскинулся молодой граф, – вы же не оставите меня здесь?
Харди остановился. Проглотив свою гордость, Эльсвик проговорил.
– Прошу вас, Харди! Я неплохо владею рапирой.
– Послушай, любезный, отцепи ты его от мачты, – бросил Харди, – а то ведь до ночи выть не перестанет.
Ухо холодным взглядом окинул шотландца.
– Давай, дружище. Нам чертовски пригодится еще одна шпага.
Пьяная команда была надежно заперта в трюме, что, впрочем, в данный момент им было абсолютно безразлично. На шканцах «Долорес» стояли угрюмые офицеры во главе с доном Анхиле. Харди Мак-Кент прохаживался мимо и на безобразном испанском давал инструкции.
– Вы, сеньор? – спросил Харди.
– Лейтенант Минтос.
– Отлично, лейтенант. Возьмите с собой вот этого, – Мак-Кент указал на полного испанца, – и поставите бушприт.
Офицеры, под смех Дика, который небрежно поигрывал ручной бомбой, поплелись выполнять приказание.
– А кто вы, сеньор? Хотя, постойте, я вас узнаю. Вы – капитан, дон Анхиле.
Идальго утвердительно кивнул головой.
– Ну а вас, как лучшего среди лучших, – Харди игриво улыбнулся, наслаждаясь потерянным видом своей новой «команды», – мы отправим на самый ответственный пост.
– Постойте! – женский голос позади них прозвучал повелительно.
Рядом мгновенно возник Ухо. Харди подошел к Франческе.
– Сударыня, у вас есть свои виды на нашего гостеприимного капитана?
– Может быть, – уклончиво ответила Франческа.
– Позвольте мне, госпожа, – чуть слышно произнес Ухо.
– Я хочу…
Он только и ждал этого слова «хочу», а дальше он знал и так.
– К доске?
– Да, – выдавила Франческа после недолгой внутренней борьбы.
Ухо одним прыжком оказался возле капитана. Дон Анхиле не успел сообразить, в чем дело, когда острый нож разорвал его черный с золотом офицерский костюм, окрасив сукно благородной кровью.
– Я добрее, чем ты, – тихо произнес Ухо, – бедная девушка была лишена такого блага, как быстрая смерть от акульих зубов.
Доска была наготове. Ухо сбил с ног ошеломленного капитана и крепко прикрутил к доске.
– А ну-ка, берите своего капитана и бросайте за борт, если не хотите последовать за ним, римские жабы!
Ухо был страшен в гневе. Никто не посмел ему перечить. Двое офицеров выполнили приказ, стараясь не смотреть ни на своего капитана, ни на Ухо. Харди незаметно подошел к Франческе и взял ее за локоток.
– Посмотрите, сударыня. Видите плавник? Это акула. Сейчас кровь этого бедняги манит ее к себе. И не пройдет и десяти минут, как от доблестного идальго не останется ни кусочка. Вы, собственно, этого и хотели?
Франческа молча кивнула.
Между тем вокруг жертвы скопилось уже десяток хищных тварей.
– Молись, и не забудь имя той, которую ты погубил, – выкрикнул Ухо, когда самая смелая или же самая голодная акула начала рвать беззащитного дона Анхиле.
– Я не могу видеть это, – Франческа уткнулась лицом в плечо Харди.
На миг ему показалось, что она плачет.
– Нет, я должна это видеть, – произнесла она, выпрямилась и застыла.
И что происходило сейчас в этой душе, смерзшейся, как ледяной ком, знал один лишь Господь. И, возможно, Ухо.
– Надеюсь, вы примете командование корветом на себя, – произнесла она через минуту, бросив последний взгляд на жуткую картину акульего пиршества.
– Вы совершенно правильно надеетесь. Я буду счастлив, – отозвался Харди.
Он отдал пленным испанцам нужные указания, и через пару минут корвет полным гротом взял свежий бриз.
Глава шестаяЛовушкаКарибское море, недалеко от Золотого Острова, июль 1686 года
Ричмонд Кларк был зол, порядком озадачен и, пожалуй, слегка напуган. И если первое видели все, то последнее он скрывал даже от себя. Уже вторую неделю «Морской Конь» гнался за черным бригом Волка. Первый раз вахтенный заметил знакомый силуэт на горизонте к концу третьего дня пути, когда солнечный диск уже основательно откатился к западу, спала жара и меж сине-зеленой морской гладью и голубым простором небес уже разливались томные сиреневые сумерки. Убедившись, что судьба столкнула его именно с приятелем-подельником, Ричмонд приказал прибавить парусов.
– Ставьте все! – рявкнул он со шканцев. – Если будет мало, то снимайте рубахи и крепите к реям. Живее увальни! Чтоб вас…
Сумерки сгустились. В небе разлилось серебряное сияние. От воды к самому борту шхуны пробежали яркие бело-золотые дорожки, а восток, куда так пристально вглядывался капитан, потонул в чернильной мути.
Темнота, быстро пленившая шхуну, слегка отступила, когда зажгли фонари. В их мечущемся, неверном свете тени были длинными, матросы стали похожи на негров, а лунная ладья налилась золотом.
Ричмонд еще долго стоял на полуюте, облокотившись на перила, и всматривался вдаль, хотя уже ничего нельзя было различить в изменившемся мире.
Его разбудили с рассветом. Выбравшись на палубу, сонный, небритый, в накинутом наспех бордовом камзоле, Ричмонд сразу понял, что встревожило моряков. Море было девственно чистым на все четыре стороны света.
«Иду за золотом. Догоняй», – вспомнил Ричмонд. И оскаленная волчья голова вместо подписи. Капитан выругался и захлопнул подзорную трубу.
Через три дня история повторилась в точности. Всю ночь «Морской конь» гнался за «Королевой Марией», а к утру черный двухмачтовый бриг растаял, как «Летучий голландец».
Волк играл. Дерзко. Упрямо. Жестоко. Ричмонд не мог разгадать его маневров, не понимал, какую цель он преследует, и от этого злился еще сильнее.
Ричмонд заслужил свою репутацию лихого и удачливого корсара. В его команду шли охотно и, обычно, не жалели об этом. Обладая быстрым умом и выдержкой, он выходил победителем из схваток с испанскими сторожевыми корветами, а его дерзкие налеты на поселения сделали ему страшноватое, но громкое имя. Он неплохо знал тактику морских сражений, что бы там не говорил Волк, и, не без основания полагал, что даст сто очков вперед любому, кроме, быть может, старинного знакомца-неприятеля Джеймса Рика, капитана шестнадцатипушечной «Фортуны».
Даже самому себе Ричмонд не признавался, что его смущают странные маневры полуграмотного Волка. Он не понимал их смысла, и это раздражало его все больше и больше, пока, наконец, не стало навязчивой идеей.
И вот, две недели спустя этот «корабль-призрак» снова маячил на горизонте. Первый солнечный луч ласково скользнул по морской глади и, отразившись от воды, осветил оба корабля с безжизненно повисшими парусами. Штиль. Полный штиль. Солнце лениво вставало из-за горизонта, постепенно заполняя светом мир божий. В косых лучах восходящего светила черный бриг Волка казался еще более зловещим. Джонс – помощник капитана, стоя на баке, внимательно разглядывал в подзорную трубу неуловимую «Королеву Марию».
– Ты в нем дырку просмотришь, – раздался за его спиной раздраженный голос Кларка.
– Хорошо бы побольше, – не отрываясь от линз, ответил Джонс.
Робкое дыхание моря колыхнуло громаду парусов.
– Наконец-то! – сквозь зубы процедил Ричмонд, – теперь ему от нас не уйти.
Свежий вест рванул паруса. Мачта накренилась, натягивая такелаж, и шхуна, вздрогнув, начала разгон.
– Похоже, они разворачиваются, – все еще не расставаясь с трубой, изрек Джонс.
– Похоже, не похоже, дай сюда! – капитан выхватил подзорную трубу у помощника.
– Интересно. Они действительно разворачиваются.
Бриг медленно, как бы нехотя стал разворачиваться по кругу, подставляя шхуне свой левый борт. Солнце поднималось все выше.
– Джонс, командуй разворот, – приказал вдруг Ричмонд изменившимся голосом.
– Куда?
– К черту, к дьяволу, куда хочешь, только побыстрее.
Ричмонд оторвался от трубы и облокотился на фальшборт. По его лицу пробежала кривая ухмылка. Капитан посмотрел на помощника и разразился сумасшедшим смехом.
– Мы с тобой пара идиотов, – немного успокоившись, произнес он. – Но тебе-то еще простительно, а чтобы какой-то полуграмотный разбойник одурачил офицера королевского флота…