Землетрясение силой в девять баллов. В течение пятнадцати секунд все древние здания, не рассчитанные на сейсмические потрясения, были разрушены. А потом стали рушиться и новые сооружения. Земля тряслась и качалась. Люди (которые уцелели) в панике метались по улицам, уворачиваясь от летящих обломков и осколков стекла.
Грохот стоял оглушительный. Это был рев содрогающейся планеты, которая, должно быть, решила встряхнуться и размять свою затекшую поверхность. Люди не слышали собственных криков.
Король, летевший на воздушном шаре, был единственным человеком во всем королевстве, кто не испытал на себе ярость землетрясения, которое все продолжалось и продолжалось и никак не могло остановиться. Уже на пятой минуте большая часть зданий в столице – и не только в столице – лежала в руинах. Все плотины сорвало. Пригороды затопило. Офисные небоскребы обрушились грудами стекла и искореженного металла.
Король беспомощно наблюдал с высоты, как гибнет его королевство, и его королевское сердце обливалось кровью. А землетрясение все продолжалось! Земля вздымалась волнами, так что у всех уцелевших началась морская болезнь – тошнило практически всех. Даже тех, кого вообще никогда не тошнит. Деревья попадали. Птицы не могли приземлиться на подвижные качающиеся поверхности и поэтому садились для отдыха на края корзины, подвешенной к воздушному шару, на котором летел король.
Внизу полыхали пожары. Король ничего не мог сделать. Со слезами на глазах он смотрел вниз, а вокруг его воздушного шара метались стайки растерянных, испуганных птиц.
Через десять минут после начала землетрясения тем, кто еще уцелел, надоело бояться. Это было, как долгий тягучий сон, от которого никак не можешь проснуться. Бьющаяся в конвульсиях земля наводила уже не ужас, а чуть ли не скуку. Как затянувшийся карнавал, выдающий остатки вымученного веселья.
Через пятнадцать минут все, что могло быть разрушено, уже было разрушено. Все здания лежали в руинах. Статуи, телебашни, научные центры, кинотеатры, спортивные комплексы – не осталось вообще ничего.
А потом землетрясение прекратилось.
Король – в состоянии полного нервного истощения, с насухо выплаканными глазами – направил шар вниз и приземлился среди руин большого торгового центра, чуть ли не раскрошенного в порошок. Когда король ступил на серую пыль, ему сразу вспомнилась одна фотография, которую он видел в какой-то книжке: первый отпечаток ноги человека на поверхности Луны.
Когда-то безупречно ровное асфальтовое покрытие на дорогах и автостоянках теперь представляло собою сплошные трещины и разломы. Тротуары рассыпались на мелкие кусочки, словно раскрошенное печенье. Там, где разжиженная земля поглотила дома и деревья, теперь не было вообще ничего.
Король попытался найти уцелевших людей. Ведь кто-то же должен остаться в живых! И действительно: он их нашел. Оглушенные, ошеломленные, сплошь покрытые грязью и рвотой (многих по-прежнему тошнило после четверти часа непрерывной качки), они смотрели на своего короля – целого и невредимого, такого холеного и элегантного, – и думали, что у них начались галлюцинации.
Слегка оправившись после пережитого потрясения, люди принялись искать воду, еду, лекарства и выпивку, но почти все, что могло оказаться полезным и нужным, было погребено глубоко под завалами пыли и мелких камней.
Король помог пожилой женщине, роющейся в обломках на том месте, где раньше стоял небольшой круглосуточный магазинчик. Женщина нашла прозрачную пластиковую бутылку с какой-то бесцветной жидкостью и спросила у короля, что это такое.
– Фруктовая вытяжка, обогащенная жирами Омега-3. Но почему вы спрашиваете у меня? Тут все написано, на этикетке.
Женщина открыла бутылку и выплеснула половину ее содержимого себе в лицо, чтобы промыть глаза, запорошенные пылью. Оставшуюся половину она жадно выпила, а потом выбросила пустую бутылку и принялась рыться в обломках дальше.
Чуть дальше по улице, которую теперь можно было назвать улицей очень условно, королю встретилась парочка маргиналов в гранжевых камуфляжных штанах и винтажных футболках – судя по надписи «Soundgarden», конца 1980-х или начала 1990-х годов. Они показали ему какие-то банки и спросили, что это такое.
– «Адреналин Раш». Энергетический напиток с кофеином, таурином и витамином В, – ответил король. – Но почему вы спрашиваете у меня? Тут же есть этикетка, и там все написано…
Но ребята уже не обращали внимания на короля. Они вскрыли банки и принялись жадно пить.
Король пошел дальше и встретил своего старого школьного учителя, который выжил лишь потому, что в тот день сказался больным, не пошел на работу и застрял в пробке по дороге к ветеринару, куда вез своего джек-рассел-терьера. Так что землетрясение он пересидел в машине, которую – опять же – лишь чудом не завалило обломками разрушенных зданий. Учитель сказал:
– А, король! Здравствуй, здравствуй. Рад видеть тебя в добром здравии. Скажи, пожалуйста, что в этой бутылке?
Король посмотрел и сказал:
– Жидкий отбеливатель. Но почему вы спрашиваете у меня? Тут все написано, на этикетке.
– Ты будешь смеяться, – сказал учитель, – но, кажется, я разучился читать.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Я смотрю на этикетку, и для меня это словно китайская грамота. Просто какие-то бессмысленные значки. Я не понимаю, что там написано. Кстати, я видел, как идет цунами. Будем надеяться, что сюда все-таки не докатится.
У короля уже не было времени поразмыслить о том, почему после землетрясения его подданные разучились читать. Гигантское цунами обрушилось на берег. Вода превратила разрушенный город в бурую вязкую массу, что растеклась по всему побережью и остановилась буквально в двух дюймах от королевских башмаков. Легкий подземный толчок, отголосок только что отгремевшего землетрясения, всколыхнул эту массу, а потом мир окутала тишина.
За спиной короля обрушилась печная труба – последняя еще державшаяся вертикаль на многие миги вокруг. Два молодых неформала, пожилая дама и старый учитель подошли поближе к королю. Женщина сказала:
– Хорошо, что остался хотя бы один человек, кто еще не разучился читать. Значит, мы сможем все восстановить.
На берег нахлынуло второе цунами – почему-то ярко-красного цвета. Промышленные красители? Большая партия сиропа от кашля? Какая разница?! Король подошел к машине своего старого учителя, оперся рукой о багажник, согнулся пополам – и его вырвало. Потом он выпрямился, вытер рот и вывел пальцем на присыпанном пылью заднем стекле: «КОРОЛЬ УМЕР». А когда его подданные спросили, что он такое написал, он ответил: – План действий.
ЗАК
М-да, депрессивненько. А нельзя было как-нибудь повеселее?
– Зак, понимаешь… специально выдумывать хеппи-энд только ради того, чтобы у истории был хеппи-энд – это уже мастурбация мозга.
!!!
Ну, ладно.
Иногда, продвигаясь по этому странному нечто, которое мы называем жизнью, мы набредаем на увлекательные идеи, настолько могучие и грандиозные, что нам уже не нужны никакие другие стимулы. Концепция нейромастурбации относилась именно к таким идеям.
Я даже перестал слушать, о чем говорят остальные. Я пытался придумать, что может стать «умозрительным» эквивалентом интимной смазки и порнофильмов про оргии хорватских медсестер, предающихся лесбийскому разврату.
Очнувшись минут через пять, я услышал окончание фразы Арджа:
– …вот так я и спас Рождество. Потом Ардж повернулся ко мне:
– Зак? Зак? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Все нормально. Я просто задумался.
– Твоя очередь рассказывать.
– Значит, буду рассказывать. И у меня будет счастливый конец.
В комнате стало значительно холоднее. Мы закутались в одеяла и уселись поближе друг к другу, и только Серж не сдвинулся с места и остался сидеть на другом конце комнаты.
Моя вторая история называлась:
Урожай: История о кукурузном поле
Зак Ламмле
В тот день во всем мире творилось странное. Люди начали замечать, что все вокруг словно помолодели. Даже не то чтобы помолодели, а стали какими-то… более гладкими. Морщины на лицах заметно разгладились – сами собой. И не только на лицах. Даже замятии и складочек на одежде стало значительно меньше. Каждый, кто замечал эти поистине удивительные изменения – а не заметить их было нельзя, – тут же бросался к ближайшему зеркалу и говорил себе: «Черт побери! Сегодня я выгляжу просто потрясно!»
Но когда первый восторг проходил, люди начинали замечать и другие странности. Например, с мебели и одежды исчезли царапины и пятна. Все поверхности сделались безукоризненно гладкими, словно их обработали в фотошопе. Прически у всех стали значительно аккуратнее и симметричнее – никаких непослушных вихров или выбившихся прядей. Животные и растения как-то посимпатичнели и округлились, и тогда люди поняли, что происходит. Всех озарило практически одновременно: «Офигеть! Мир превращается в мультфильм! А все мы, соответственно, превращаемся в мультяшных героев!»
Понимание сути происходящего никак не замедлило процесс всеобщей мультиплификации. Буквально с каждой минутой окружающий мир становился все более стилизованным и упрощенным. То же самое происходило и со всеми людьми. Одни превратились в тщательно прорисованных героев японской манги, другие – в персонажей компьютерных игр в максимально высоком разрешении, третьи – в классических мультяшных человечков со статичными лицами, на которых двигались только рты, когда их обладатели произносили слова, а глаза регулярно моргали с интервалом ровно в семь секунд.
Мультиплификация мира стала для всех сильным психологическим потрясением. Она также ударила по экономике, и удар был поистине убийственным: люди совсем перестали есть, и ходить в туалет, и делать все прочее, что было «нечистым» или же не могло быть оформлено в виде разноцветных точек, линий и многоугольников.
Мир финансово несостоятельных мультяшных героев? Нет! Только не это!
А потом из Америки, из штата Айова, к людям пришли одновременно надежда и страх: там осталось одно кукурузное поле, не подвергшееся мультиплификации. Единственный нетронутый островок настоящей реальности в омультяшенном мире. И мультяшные люди со всех концов света съезжались к этому полю на своих мультяшных машинах – просто чтобы взглянуть на кусочек прежнего мира, который остался таким, каким был, и не превратился в рисованные загогулины, линии и многоугольники.