Думаю, что для моих родителей самым трудным было рассказывать о начале своего роста во Христе и о его взлетах и падениях.
Это может показаться легким, но для семьи, в которой редко говорят о христианстве, это трудно. Наблюдая за отцом, который выражал свои мысли, и за матерью, которая плакала, слушая его, я поняла, что они испытывают, и как Божья сила может изменять человека.
Я поняла также, что не надо стыдиться слез. Во время выступлений других родителей тоже были и слезы, и смех. Но главное заключалось не в слезах или смехе, а в том, что между взрослыми и подростками действительно установилась связь. Между взрослыми и подростками по сути нет большой разницы – все они страдают, плачут и испытывают потребность в помощи. Это занятие ничего бы не дало, если бы пришли только родители или только ребята. Необходимо было участие обеих сторон, как необходимы усилия обеих сторон для создания здоровой семьи.
Да, между мной и родителями и сейчас возникают недоразумения и ссоры, но я теперь в сердце своем знаю, что когда больно мне, больно и им и что они прошли через те же или подобные испытания, с которыми сегодня сталкиваюсь я. Знание их чувств и мыслей позволяет мне ценить и уважать их не потому, что это моя обязанность, а потому, что я хочу этого.
Церковь как большая семья
Многие могут счесть, что, говоря о семейном подростковом служении, я имею в виду модель, относящуюся исключительно к подросткам, живущим в христианских семьях. На самом деле все наоборот. Семейное подростковое служение должно учитывать колоссальные проблемы, с которыми сталкиваются молодые христиане, воспитывающиеся в нехристианских семьях, и давать им возможность почувствовать себя членами большой семьи, которая может привести их к зрелости.
Согласно данным исследования, опубликованным организацией Хедферст Министриз (Бюллетень, лето 1994, 4), только 10 процентов отцов считаются «очень хорошими», а 40 процентов попадают в категорию «опасных». Гэри Бауэр задает вполне уместный вопрос относительно цены пренебрежения подростками: «Что мы можем сказать детям, если позволяем, что к шести годам они проводят перед телевизором больше времени, чем все оставшееся время жизни в общении со своими отцами?» (DeMoss 1992, 14).
Молодым христианам нужна структура, которая всю жизнь вела бы их к зрелости. Именно такой большой семьей для них может стать церковь, но часто бывает так, что как раз успешное подростковое служение препятствует установлению таких семейных отношений, которые продолжались бы всю жизнь. Мне очень нравится образ традиционного молодежного служения, показанный Стюартом Каммингз-Бондом. Он называет это одноухим Микки-Маусом (Cummings-Bond 1989, 76).
Рисунок 21.1. Одноухий Микки-Маус
Мне в общем-то повезло, что я воспитывался в небольшой церкви, которая не могла проводить «успешное» подростковое служение в течение больше, чем нескольких месяцев. Бывали времена, когда все шло прекрасно, но по большей части наша группа, состоявшая из десяти-пятнадцати человек, была предоставлена сама себе. Мы проводили много времени, заново изобретая колесо и все постигая сами. А поскольку наша пресвитерианская церковь не могла долго рассчитывать на работавшего по совместительству баптистского подросткового руководителя, наш пастор проводил много времени с подростками. Он знал всех нас по именам. Он знал наших родителей. Он помогал нам, когда у нас возникали проблемы. Каждый подросток в этой церкви знал, что он принадлежит не только подростковой группе, но и всей церкви. «Успешное» же подростковое служение вполне может изолироваться от своей церкви. Успешному подростковому служению во многих отношениях не нужна церковь. В подростковом служении свои учебные группы, свои пожертвования, своя воскресная школа, свой хор, свой совет, свои евангелизационные программы, свои старейшины (звучит довольно нелепо, вам не кажется?), свои программы служения и (что мне особенно нравится) свой пастор. Бен Паттерсон пишет:
Прискорбно, но факт – часто бывает так, что чем сильнее молодежное служение в церкви и чем больше подростки в церкви отождествляют себя с ним, тем меньше шансов, что они останутся в церкви, когда станут слишком взрослыми для участия в подростковой программе. Почему? Потому что подростковая программа становится заменой участия в жизни церкви… Когда ребята перерастают подростковую программу, они думают, что перерастают и церковь. (Patterson 1984, 60)
В докладе Исследовательского института (упомянутом выше) показано, какие факторы способствуют возрастанию зрелости в вере взрослых. В нем отмечается, что наибольшее влияние на зрелость в вере оказывает участие в течение всей жизни в «процессе христианского воспитания» (Benson and Elkin 1990, 40). Иными словами, наиболее зрелые в вере взрослые – это те, кто всю жизнь связан с большой семьей церкви.
Самая большая надежда церкви на возрастание ребят в зрелости во Христе состоит не в том, чтобы связывать их с замкнутой структурой подростковой группы, а в том, чтобы они устанавливали продолжающуюся всю жизнь питательную связь со всей общиной церкви. Тот факт, что все больше и больше ребят приходит из откровенно неблагополучных семей, служит еще одним подтверждением необходимости уделять в подростковом служении приоритетное внимание связи подростков с большой семьей взрослых в церкви.
По данным Бюро переписи США, средняя американская семья состоит из 2,63 человек. Но в Ветхом Завете средняя еврейская «семья» состояла из пятидесяти-ста человек. То, что современные американцы называют семьей, у израильтян было частью гораздо более широкой семейной структуры, включавшей несколько поколений.
Связь с большой семьей церкви служит для взрослых полезным напоминанием, что надежду надо искать не в ностальгических попытках вернуться к старой и прочной семье. Родни Клэп пишет:
Невозможно утверждать, что надежду мир должен искать в лоне биологической семьи… Надежда мира – в Иисусе Христе, и люди, призванные свидетельствовать об этой надежде, принадлежат всем семьям и всем народам. Это церковь. (Clapp 1993, 46)
Куда обращаются за помощью подростки, находящиеся в сложном положении? В своей замечательной книге «Дети и спешащие родители» Эндри Элион Брукс пишет: «Исследования выхода из кризиса детей снова и снова показывают, что последовательная эмоциональная поддержка со стороны хотя бы одного любящего взрослого может помочь [детям] в преодолении самых разных трудностей и проблем» (Brooks 1989, 68–69). Призыв Ури Бронфренбреннера: «Кто-то должен быть просто помешан на ребенке» доходит до самой сути семейного подросткового служения. Возможно, лучшее, что мы можем делать для подростков, – это не привлекать их и не производить на них впечатление, а показывать, что у каждого из них в церкви есть человек, который восхищается им или ею.
Что же такое подростковое служение?
Семилетний мальчик испытал потрясение от развода родителей. Много месяцев после развода он мочился в трусы. Отец делал все возможное, чтобы решить эту проблему. Он читал книги. Показал мальчика врачу. Делал запросы о существующих методах лечения. Ничего не помогало. В конце концов он усадил сына рядом и сказал: «Ну и что? Со многими малышами это случается».
Мальчик ответил: «И их носят папы».
У подростков часто не бывает такого ясного понимания, как у этого семилетнего мальчика. Но большинство хотят того же самого – они хотят поддержки в семье, где есть любовь, где они ощущают чувство принадлежности, где старший и более сильный человек несет часть их груза. У перегруженного подросткового служителя, на которого давит программа охвата как можно большего числа подростков, остается мало времени и сил для оказания постоянной и последовательной поддержки, в которой нуждаются подростки в церкви.
Несколько лет назад я разговаривал с неудовлетворенным своей работой пастором, который хотел сдвинуть подростковое служение с мертвой точки. У него в церкви было примерно пятнадцать подростков, и он выражал крайнюю неудовлетворенность, что не может привлечь подростков на «молодежные программы». Когда я спросил его, сколько из его подростков участвуют в жизни церкви – не в подростковых программах, а в других делах, – он ответил, что четырнадцать ребят из пятнадцати каждую неделю принимают участие в каких-то делах. Они поют в хоре, работают в яслях или просто приходят с родителями на службы.
Но этот пастор считал своей неудачей, что он не может собирать подростков на «молодежные» встречи. Пора отказаться от узкого взгляда, согласно которому подростковое служение приравнивается исключительно к мероприятиям, проводимым для подростков. Эффективное и осмысленное служение, имеющее целью соединение в церкви ребят со взрослыми, проходит гораздо естественнее, когда подростки не просто бегают с одного подросткового мероприятия на другое, а когда создаются условия для их участия в жизни церкви, а не только в подростковой программе.
КАК МЕНЯЮТСЯ РОДИТЕЛИ
КЕВИН КОНКЛИН
Когда я начинал служение, родители моих подростков просто пугали меня, а теперь я даже не знаю, что бы делал без них. В начале я был слишком молодым, чтобы оценить их роль, слишком наивным, чтобы что-то советовать им. Они были старше и мудрее, и у них были дети. А я был молодым, неопытным и бездетным. Я лучше знал подростковую культуру, мне легче было общаться с подростками, поэтому я много лет держал родителей на расстоянии, пока не понял, что они оказывают на подростков гораздо больше влияния, чем я. Так почему же нам не работать вместе? Когда у меня появились собственные дети, я прочитал во Второзаконии, что родители должны воспитывать детей день и ночь. А вот подростковые служители или служения в Библии нигде не упоминаются.