Одиннадцать жителей Терраполиса. Узнав о них, я подумала, что Электо продолжает бодрствовать лишь потому, что ей известно о выживших, и это дает ей веру в то, что Терраполис все еще существует… Но я ошиблась в очередной раз.
Как только Волну засекли датчики за пределами Терраполиса, Электо попыталась активировать систему защиты, но она не успела поднять щиты, и смертельная Волна захлестнула город. Волна распространялась с невероятной скоростью, но уничтожить целый город в одно мгновение она не могла; ей все-таки понадобилось время, чтобы пройтись от восточных стен к западным.
– Шахты некоторых лифтов в бункерах берут начало в зданиях на поверхности, – прерывистым голосом говорит Электо. – Я рассчитала скорость распространения Волны, безопасную для человека предельную скорость движения лифта, и… В западной части города я успела спустить вниз шесть лифтов, где было четырнадцать пассажиров, и я до последнего думала, что смогу позаботиться о них, но когда Терраполиса не стало… Меня не стало вместе с ним. Прошло достаточно много времени, прежде чем я вновь начала чувствовать себя; я очнулась где-то года через полтора-два после того, как вы пришли сюда. Кто рассказал тебе об этом? – Электо поднимает на меня горящий взгляд. – Неужели… неужели кто-то из них сейчас здесь?
Я медленно качаю головой.
Мне рассказал тот, кто принимал участие в спасении выживших.
Противостояние Арголиса и Турра длилось не один год, но все это время Терраполис умудрялся сохранять нейтралитет, поддерживая дипломатические и торговые отношения с враждующими городами. Когда небо окрасилось в ядовито-красный цвет, стало ясно, что в Терраполисе случилось что-то действительно страшное. Поэтому, как только Арголис восстановил контроль над системой внешней защиты, которую взломала Электо, Кондор, три летчика и командир их эскадрильи отправились в Терраполис в составе спасательной миссии. Солдаты Арголиса и Турра, забыв о своей войне, шли в Терраполис, объединенные уверенностью в том, что он нуждается в помощи.
Они вошли в город – и стало ясно, что помогать уже некому. Все были мертвы.
Когда было принято решение сжечь тела погибших, командир Кондора, капитан Кайто, вызвался отправиться со своими людьми на поиски складов с химикатами и горючим. Терраполис был обесточен, всю «умную» технику вывела из строя Волна, поэтому, когда на здании, мимо которого проходил капитан Кайто, вдруг засветился экран, это не могло не привлечь его внимания.
На экране появилась девушка, но это была не Электо, нет, – одна из выживших. В ее сообщении говорилось, что под землей, помимо нее, есть еще десять человек, но они разбросаны по разным бункерам; что те здания, из которых можно попасть в бункеры, частично подключены к подземным генераторам…
– Мина, – перебивает меня Электо. – Это наверняка была Мина, Роминик Лаплас… Она была в одном из тех лифтов. Умно, – качая головой, Электо усмехается, в то время как ее глаза все еще наполнены слезами, – очень умно. Она знала, что для того, чтобы спустить лифты вниз, я должна была перевести наземные элементы входа в этих шести бункерах на автономное питание… Это Лапласы, – выдыхает Электо, пряча лицо в ладонях.
Неужели Электо до сих пор помнит всех жителей Терраполиса? Девушка отнимает руки от лица, когда я спрашиваю ее об этом.
– В системе хранятся данные обо всех жителях Терраполиса за все время его существования, но сейчас я способна помнить лишь выдающихся… Семейство Лаплас было именно таким. – Она легко вздыхает. – Лапласы-старшие стояли у истоков программы предотвращения преступлений, разработав для моих систем алгоритмы обработки вероятностей, а их сын Киллиан – один из первых добровольцев в миссии «Искатель»… Тот день, когда он поднялся на корабль старшим помощником капитана, я не забуду никогда. – На ее лице проступает ностальгически-печальная улыбка.
Миссия «Искатель»? Это еще что такое?
– То, что Роминик Лаплас оказалась среди выживших, – продолжает Электо, – невероятное везение. Она помогала своему брату готовиться к миссии, поэтому у нее было достаточно знаний, чтобы задействовать внешнюю систему оповещения и запрограммировать ее так, чтобы сообщение запускалось после срабатывания датчиков движения…
– Что за корабль? – Я все же решаюсь перебить Электо.
– Ты разве не слышала про «Искатель»? – спрашивает она с явным удивлением, на что я отрицательно качаю головой. – А ведь мы… мы верили, что инициатива «Искатель» начнет новую страницу в истории мира нашего времени, станет нашим вкладом… – Электо расстроенно вздыхает. – Корабль для миссии был построен здесь, в Терраполисе, как уменьшенная и более высокотехнологичная версия «Безымянного ковчега»… – Она останавливается, глядя на меня вопросительным взглядом, в котором читается некая толика укора.
Второе название кажется мне смутно знакомым. Повторив его про себя несколько раз, я наконец-то вспоминаю, что слышала про «Безымянный ковчег» на уроках истории.
Один богач из Старого Мира потратил все деньги своей корпорации на постройку гигантского корабля. Его считали спятившим, ведь он утверждал, что у него было видение о конце света, что он видел, как островное государство, в котором он жил, вместе с половиной мира уходит под воду… Конечно же, поначалу никто не воспринимал его слова всерьез.
Но уже после первых катаклизмов у него появились единомышленники.
Корабль вместил сорок тысяч человек, а спустя месяц после спуска «Безымянного» на воду остров, от которого он отчалил, был затоплен. За те десять лет, что «Безымянный ковчег» провел в плавании, Старый Мир окончательно перестал существовать. И когда на борту корабля уже начали отказывать основные системы жизнеобеспечения, «Безымянный» причалил к материку недалеко от Терраполиса, который согласился принять всех его пассажиров. На борту «Безымянного» были инженеры и строители, работавшие над созданием этого корабля. Они-то и построили для Терраполиса грузовой корабль для экспедиций в разрушенные части материка, в ходе которых собирался металл для переработки.
– Перед тем как послать экспедицию, мы всегда проводили разведку с помощью беспилотников-бумерангов на солнечных батареях. – Электо хмыкает. – Меня всегда забавляло то, что беспилотникам, как в старину, снова пришлось ориентироваться по солнцу и звездам, спутники-то все навигационные уже давно вышли из строя… – Она вздыхает. – И во время запуска очередного беспилотника произошел сбой в программе. Аппарат даже успели списать, посчитав утраченным, но, к всеобщему удивлению, спустя три месяца он все-таки вернулся. Когда начали обрабатывать собранные данные, то оказалось, что он смог долететь до соседнего материка, и… – девушка поднимает взгляд, – у нас появились веские основания полагать, что там есть выжившие.
– Выжившие, – медленно повторяю за Электо. – На другом материке.
– Знаю, звучит как безумие, – девушка пожимает плечами, – но поверь мне, данные были весьма убедительными, поэтому «Искатель» задумывался одновременно и как исследовательская, и как спасательная миссия. Специально для нее мы построили новый корабль: восемьдесят четыре члена экипажа при общей максимальной вместительности в пятнадцать тысяч пассажиров, возможность автономного плавания – едва ли не полвека, прокуциновый реактор…
– Проциновый? – переспрашиваю я, думая, что неверно расслышала.
– Нет, прокуциновый, – поправляет меня Электо. – Процин – это газ, который образуется в результате контакта прокуцина с воздухом, и… – Голос Электо обрывается. – В тот день, когда Волна уничтожила Терраполис, мы собрались на Луче, чтобы отпраздновать первую годовщину запуска миссии. – Она судорожно сглатывает. – Скорее всего, тех людей, за которыми мы отправили «Искатель», уже нет в живых, но… у «Искателя» очень мощная защита, – с неожиданным спокойствием говорит она, выпрямляясь. – Экипаж корабля мог уцелеть.
Выйдя из «комнаты видеонаблюдения», я резко выдыхаю, но сразу же вспоминаю про камеру над дверью, замеченную Бертом. Электо все еще может видеть меня. Из последних сил я держу спину прямо, из последних сил сохраняю спокойное выражение лица – и отпускаю себя только тогда, когда сворачиваю в технический переход. Пройдя несколько шагов, я опускаюсь на пол, закрывая лицо руками.
Хочется разреветься навзрыд, чтобы выплакать всю горечь, что накопилась за сегодня внутри, – но слез нет.
Электо будет ждать «Искатель», пока не пройдут отведенные ему полвека. Я все же оказалась права, предположив, что в понимании Электо Терраполис продолжает существовать, пока жив хотя бы один его гражданин; вот только прежде ее последней надеждой был «Искатель», о котором я не знала, а мой рассказ дал ей еще один повод продолжать ждать, продолжать надеяться…
Но я так и не смогла сказать Электо, что, скорее всего, Роминик Лаплас уже нет среди живых; что из одиннадцати человек, переживших гибель Терраполиса, восемь уже мертвы.
Я не сказала, что они были убиты тем же человеком, который их спас.
«Откуда вы знали, как попасть в этот бункер?»
После Агаты Кондор стал иначе относиться к своему прошлому, и заданный мною вопрос он использовал для того, чтобы вернуться к еще одному тяжелому воспоминанию, чтобы пережить его заново, пережить – и навсегда освободиться от тяжести его влияния.
Но я оказалась не готова к той тяжести, что мне пришлось принять.
В сообщении Мины, которое увидел капитан Кайто, было сказано, как найти входы в те бункеры, где есть выжившие. Путь к первому бункеру был известен Кондору, потому что Кайто направил его туда, поручив поднять на поверхность женщину с маленьким ребенком.
Кайто настоял на соблюдении полной секретности: никто не должен был узнать о выживших и о том, каким образом им удалось спастись. Он нашел способ провезти их в Арголис, помог оформить документы – и все это втайне даже от своего командования. Кайто считал, что ничто не должно угрожать едва установившемуся миру между Арголисом и Турром, в то время как новость о высокотехнологичных бункерах, доверху наполненных припасами, могла спровоцировать очередную войну за право обладания. Кайто потребовал, чтобы выжившие забыли о своем прошлом.