В конце концов, к чему унывать, это не первая ее смерть.
– Мэйцзюнь, вставай! – Чживэй потрясла сестру за плечо. – Мы должны найти, кто меня убил.
– Г-госпожа Шусинь… – Мэйцзюнь распахнула глаза, сжалась в комочек и попыталась отползти подальше от Чживэй. – Вы сами бросились в пруд… Вы вернулись отомстить за свое горе?
– Дорогая сестрица. – Чживэй непонимающе наклонила голову и еще раз вгляделась: перед ней точно была Мэйцзюнь. – Если бы я сама бросилась в пруд, уж поверь мне, я запомнила бы подобную дурость.
Мэйцзюнь непонимающе захлопала глазами. Ее взгляд судорожно рыскал по сестре, меняя выражение от полного ужаса до смутной надежды.
Чживэй решила дать ей пару мгновений, чтобы прийти в чувство, и еще раз осмотрелась. Недалеко от них стоял бронзовый поднос, прислоненный к стене. В нем отражалось еще одно существо: белое опухшее тело с черными, слипшимися, словно водоросли, волосами, и мутновато-белыми глазами. Чживэй обернулась и поморщилась от мгновенной боли в висках.
Позади никого не было. Тогда она вновь посмотрела на поднос и поняла, что нечто в нем движется одновременно с ней. Она медленно подняла руку, совершенно не желая принимать уже созревшую в голове мысль о том, что это трупное существо – это она и есть.
В другой ситуации Чживэй оценила бы иронию: уже второй раз она приходит в себя подле Мэйцзюнь и второй раз изучает свою внешность в отражении подноса.
В прошлый раз ее напугали красные глаза, но сейчас причин пугаться было больше. Если раньше «демоница» было забавным и пугающим прозвищем, то теперь, видимо, ее характер и внешность уравнялись. По крайней мере, это единственная причина данному внешнему виду, которую Чживэй могла придумать.
– Мэйцзюнь, как ты назвала меня?
Вместо ответа сестра подскочила было и рванулась в сторону дверей, словно собиралась сбежать, но затем остановила себя и понуро вернулась, присаживаясь подле Чживэй.
– Госпожа Вэй Шусинь, третья дочь господина Вэя.
– Хм-м… – Чживэй продолжила разглядывать свое лицо. Даже сквозь белую пелену она видела, что глаза у нее были карими, а не красными.
Почему она оказалась в чужом теле?
– И я умерла?
– Утонула, – поспешно кивнула Мэйцзюнь.
Это объясняло внешний вид. Но почему она после смерти находилась в другом теле?
– Несмотря на это прелестное личико, я не Шусинь, – произнесла Чживэй, выделяя каждого слово. – Я Лю Чживэй, твоя сестра. Поэтому хватит трястись, возьми себя в руки и не глупи. – Сделав паузу, она, смакуя, добавила: – Нас ждет сладкая месть.
Губы невольно растянулись в улыбке. Странно или нет, но месть теперь вызывала в ней лишь азарт. Никакой горечи, никакой обиды, одна лишь месть, словно она неупокоенный дух.
– Чживэй! Правда? – робко переспросила сестра. – Это ты?
Мэйцзюнь неверяще смотрела на нее, а затем ее лицо осветилось радостью, и она кинулась в объятия Чживэй, практически роняя девушек на пол.
– Нефритовый Император услышал мои мольбы! Я просила тебя вернуть, каждый день я горевала по тебе и просила тебя вернуть. Это было неправильно – не давать тебе упокоения, однако я не верила, не могла поверить, что ты просто ушла! Ты мне снилась почти каждую ночь, умоляя внести за тебя побольше денег! Ты все повторяла: «Нас ждет сладкая месть».
Чживэй нахмурилась.
– Я сказала, кто убил меня?
Мэйцзюнь покачала головой, из-за чего ее волосы защекотали шею Чживэй.
– Ты все говорила, что тебя предали, что убийца лишь притворялся тебе другом… Я думала, у меня фантазия разыгралась, но усиленно жертвовала тебе деньги!
Чживэй не помнила ничего из того, что говорила Мэйцзюнь. Ни убийцу, ни разговоры с сестрой. Странно, что она пришла во снах к ней, а не к Чжунъяну, их брату.
При попытке вспомнить что-либо голова заболела еще сильнее, а воспоминания в памяти запрыгали калейдоскопом картинок.
Итак, она не погибла от руки неизвестного (кто ещё стал бы извиняться перед ней?), ее убил кто-то из близких друзей. К счастью, список был короткий.
Сюанцин, что таил в себе злобного Дракона? Лин Цзинь, которую Чживэй напоследок сместила с ее престола? Сяо До, который ненавидел всех, кто обижал Лин Цзинь? Чжао Шэнь, который мечтал о троне отца?.. Нет, из всех именно он не мог. Такое предательство Чживэй бы запомнила, но помнила она только поцелуи, что они разделили. Как же он, наверное, страдает по ней!
– Меня предали, – произнесла она хриплым голосом и вскинула голову, задумчиво приложив пальцы к подбородку.
Объятия стали крепче, словно Мэйцзюнь хотела ее поддержать. Чживэй с недовольством глянула на прижавшееся к ней хлипкое тело сестрицы. Что такого очаровательного она находила в ней раньше? Мышка среди ястребов не выживет, и если мышка не готова стать ястребом, значит, смерть и есть ее удел.
Она коснулась указательным пальцем лба Мэйцзюнь и отодвинула ту от себя. Ее лицо было мокрым от слез.
– Я знала, что ты не умерла! Знала, что ты вернешься! – Она вдруг нахмурилась. – Или, быть может, от горя я сошла с ума?
Едва договорив, Мэйцзюнь упала на колени, собираясь удариться лбом о пол, но Чживэй успела подложить руку, после чего приподняла голову сестры, заглядывая ей в лицо.
– Подожди убиваться. – Чживэй смутило сказанное Мэйцзюнь. – Я не умерла?
– О нет, Чживэй! Ты умерла! Ты уже год как умерла!
Проглатывая раздраженный вздох, Чживэй проговорила как можно сдержаннее:
– Тебе придется быть немного доходчивее в том, что ты пытаешься донести до меня, дорогая.
– Ты погибла год назад, изменив мир! Я сразу поняла, что это именно твоя заслуга!
Мэйцзюнь рассказала о том, что темные теперь могли свободно ходить по улицам, и больше нельзя было на них нападать или держать их в трудовых лагерях.
Чживэй довольно улыбнулась.
– И теперь мое имя на устах у каждого?
Мэйцзюнь покачала головой.
– Нет, никто не знает о тебе! Сразу после похорон было запрещено произносить твое имя. Когда я побывала у твоей могилы, никто за ней уже не следил. Императрица Лин Цзинь запретила любые упоминания о тебе. Сейчас восхваляют четверых героев, вернувших баланс империи Чжао: императрицу Лин Цзинь, императора Шэня, озорника Сяо До и молчащего Сюанцина.
Чживэй едва не прикусила себе язык от ярости.
– Меня не только убили, но и стерли из мира?!
Она стремительно поднялась, игнорируя боль во всем теле, и начала мерить ногами зал. Чживэй хотелось бы сказать, что она испытывает лишь гнев, но сердце словно проткнули длиной острой шпилькой. Ее друзья так легко избавились от нее? Все четверо?!
Горечь заполнила ее душу, рискуя обрушиться на землю водопадом слез, но Чживэй сжала руку в кулак. Она облекла горечь злостью. Знакомая, успокаивающая, защитная злость – вот что ей нужно. Никто не может противостоять ее ярости.
Однако сначала нужно разобраться с одним вопросом. Потому что происходящее напоминало плод ее больного воображения. Может, загробные демоны играют с ее рассудком?
– Мэйцзюнь, моя сладостная радость. – Чживэй нежнейше улыбнулась. – Как получилось, что ты жива? Я помню, как твоя кровь окропила землю.
Сестра смешалась, побледнела, покраснела и, едва дыша, произнесла:
– Прости меня. Я сбежала… Я должна была вернуться! Но едва ты ушла, раздались страшные звуки, кто-то ворвался в твои покои… и я сбежала…
– Я видела, как тебя казнили.
Мэйцзюнь покачала головой.
– Казнили мою личную служанку. Милая Ли Лан всегда была мне верна. Вероятно, она переоделась в мои вещи… Я же сбежала, как трусиха.
– Зато ты жива. – Чживэй посмотрела на нее. Для нее жизнь была самым ценным даром, безрассудная смелость не стоила того, чтобы умереть. Пока живешь, можно бороться, пока живешь, можно находить радости. – Если бы ты не сбежала, то была бы мертва.
Чживэй нахмурилась, вспоминая события того вечера. Момент гибели родных Лю теперь напоминал дрожащий мираж.
Вот Мэйцзюнь притащили солдаты… Кровавая пелена застила глаза Чживэй, несмотря на попытки стереть ее… Да, она не разглядела четко лица сестры, она просто видела то, что, ей казалось, она должна была увидеть.
Чживэй кивнула. Значит, Мэйцзюнь все же не была такой уж глупой, если ей хватило мозгов не лезть в драку, которая ей не по силам.
Пожалуй, даже побольше мозгов, чем у меня, – невольно фыркнула она про себя. Теперь было сложно понять, на что Чживэй надеялась, бросаясь на помощь семье Лю и выступая тогда против светлых, ведь она была обречена проиграть.
Ты хотела защитить невинных людей, – прозвучал упрямый голосок в голове.
Чживэй аж замерла от такого неожиданного вмешательства в ее мысли. До смерти она не испытывала сомнений и не оправдывала глупые и бессмысленные поступки добродетелью. Что это за внезапная попытка поставить чужие жизни выше своей? Какие глупости!
– Какой была твоя госпожа Шусинь? – спросила Чживэй.
– Очень нежная душа, мне кажется, поэтому она…
– Ясно. – Чживэй прервала сестру, успокоившись простым объяснением, что, видимо, характер почившей как-то влияет на нее.
Значит, она в теле мертвой, но в мире живых. Интересная загадка!
– Сколько времени прошло с Битвы темных и светлых?
– Уже год, сестрица. – Мэйцзюнь все продолжала утирать поток слез.
Спустя год она вернулась к жизни в этом странном человеческом теле? И вернули ее вовсе не восхваления и молитвы в ее честь, раз ее имя было предано забвению. Может, назад ее вернула чистая ненависть?
– Сестрица! – Мэйцзюнь опять прижалась к ней, а Чживэй не стала сопротивляться. Она уже думала, как быть дальше.
– Пошли. – Чживэй стремительно поднялась. – У нас много дел.
Нужно было выбраться из особняка Вэй, собрать последние слухи о ее друзьях, ныне «героях», и попытаться разгадать тайну собственной смерти.
– У тебя есть деньги? Ценные вещи?
Мэйцзюнь растерянно кивнула.
– Принеси их. И переоденься. – Похоронные белые одежды привлекали бы к ним ненужное внимание.