– Ты плачешь, – изумленно произнесла Чживэй ему в губы.
Сюанцин только теперь почувствовал влагу на своем лице. Боль от их прикосновений стала невыносимой.
Он покачал головой, говоря «неважно», и вновь устремился к ее губам, но она отодвинулась.
Чживэй рукавом ханьфу утерла дорожку слез с его лица. От простой заботы, нежелания причинять ему больше боли прикосновением защемило сердце.
Сама же она мгновенно нахмурилась, и сама удивленная своим жестом. Однако для Сюанцина в этом не было ничего удивительного: Чживэй всегда хотела изменить мир к лучшему. Ее ломали, причиняли боль – вынудили надеть доспехи с острыми шипами – но даже тогда она стремилась к справедливости.
Все равно что вишневое дерево, которое даже после сильнейших бурь продолжало цвести. Склонялось ли под ураганами, теряло ли свои цветы, но все равно раз за разом покрывалась свежими бутонами.
Такой она была: способной подняться после падения.
– Я люблю тебя. – Сюанцин заглянул в ее красные глаза.
Ему хотелось сказать больше: куда бы ты ни пошла, я пойду следом. Мое сердце всегда будет биться в одном ритме с твоим. И если Дракон всех нас убьет, если настанет последний день на земле, я бы хотел держать тебя в объятиях. Если бы ты призналась мне в любви, я бы умер с улыбкой на губах.
Чживэй не ответила. Ответа он и не ждал. Где бы ни находилось ее сердце, важнее всего, чтобы оно билось.
Ради этого он пойдет на все. Никто не причинит ей вреда.
Чживэй хлопнула его по локтевой впадине, рука подогнулась, и он едва не упал лицом в миску с закусками.
– Пора узнать как дела у Лин Цзинь и Сяо До, – кинула она, уходя.
Лю Чживэй
О, нет. Она не будет об этом думать. Губы все еще горели от поцелуя, поэтому Чживэй сорвала с ближайшей ветки листок и прижала к губам, желая перестать все еще так ярко его ощущать.
Как он посмел? Откуда в нем столько дерзости? Она еще никому не позволяла целовать себя: все поцелуи были на ее условиях. Сюанцин поцеловал ее так, словно хотел, чтобы она помнила этот поцелуй даже спустя тысячу лет. Как будто он был уверен: этот миг останется в ее памяти неизгладимой зарубкой.
Наивный. Она не будет так думать. И этот поцелуй выветрится из головы быстрее, чем упадет листок с ее губ на землю. Чживэй отняла руку от листка, но тот прилип, не спеша падать. В раздражении она сорвала его и бросила вниз, листок закружился на ветру. Она предвкушала, как сейчас наступит на него, смешав с пылью, но листок вспорхнул и, словно насмехаясь, опустился в кустарник, запутавшись в сплетении веток.
Ах, и ладно! Чепуха это все.
Стоило ей отвлечься от листка, как она увидела Лин Цзинь. Вместо того чтобы изучать свиток Байлун в императорской библиотеке, та прогуливалась по Запретному городу. Сяо До нигде рядом не было видно. Что она задумала?
Вот уж кто ее злил больше всех. Лин Цзинь с ее изящной осанкой и бесшумными шагами вела себя так, будто Чживэй безмерно насолила ей, и ни капли благодарности за титул Императрицы.
Чживэй вытащила меч Байлун из ножен. Клинок радостно загудел, приветствуя предстоящее зрелище.
За одно мгновение Чживэй преодолела разделяющее их расстояние и, не дав Лин Цзинь времени на размышления, замахнулась. Меч рассек воздух, но не коснулся цели: Лин Цзинь отшатнулась, удивленно оборачиваясь. Ее зрачки расширились, но замешательство сменилось гневом.
Лин Цзинь не задавала вопросов. Подняла руку, и на землю с треском обрушился магический хлыст, испещренный алыми искрами. Чживэй занесла меч, ожидая очередной атаки. Их разделяла всего пара шагов. Кто из них нанесет удар первой?
Чживэй не привыкла ждать.
– Почему ты злишься? – резко спросила она, делая выпад вперед и целясь в грудь Лин Цзинь.
Та увернулась, изящно скользнув в сторону. В следующую секунду хлыст обвился вокруг ноги Чживэй, оставляя легкий ожог.
Чживэй стиснула зубы.
– Я подарила тебе все: титул, власть. А ты смеешь сердиться на меня?
Лин Цзинь парировала следующий выпад, ее лицо оставалось непроницаемым. Еще один удар хлыста, и Чживэй едва успела увернуться, но ее терпение иссякло.
Никаких больше поблажек подруге!
Чживэй резко пригнулась и, оттолкнувшись от земли, прыгнула. Меч в ее руках описал дугу. Лин Цзинь встретила атаку своим хлыстом, но меч Байлун только глухо загудел, разрывая магические путы в клочья. Лин Цзинь пошатнулась, теряя равновесие, и упала, но тут же поднялась.
– Ты умерла! Ты бросила нас! – Ее голос зазвенел от обиды, а в глазах заблестели слезы.
Чживэй опешила, опуская клинок.
– Как будто это я должна злиться, – произнесла она холодно.
– И я должна была разобраться с Бянь Чжаном, – выпалила Лин Цзинь, сжимая кулаки до побелевших костяшек. – Это была моя проблема, не твоя!
Бянь Чжан? Ее правда задело, что его убила Чживэй, а не Лин Цзинь? Всего лишь мерзкий старикашка, считавшей себя лучше Лин Цзинь.
– Но разобралась я, – бросила Чживэй в ответ.
– Именно! Ты никогда не слушала меня. Ты всегда поступала по-своему. А когда все закончилось, ты просто… исчезла. Ты позволила себя убить! Ты! Которая буквально пылала яростью, полыхала силой – взяла и погибла. Оставила меня. Как мне было жить с этим?
Лин Цзинь перевела дыхание и, заметив непонимание в глазах Чживэй, закатила глаза от того, что нужно объяснять такие вещи.
– Мне было больно. Ты умерла ради нас, но я даже не могла с тобой попрощаться. Ты была моей единственной настоящей подругой, любимой подругой. С тобой все казалось возможным. И просто… Злиться было проще, чем скучать.
Она отвернулась. А затем раздался голос, ее, Чживэй, голос, но звучал он иначе: мягче, теплее.
– Мне жаль. Я бы никогда вас не бросила. Не оставила бы тебя разбираться одну.
Лин Цзинь обернулась, ее пытливый взгляд пробежался по Чживэй.
– Ты стала мягче. Смерть, похоже, пошла тебе на пользу.
– Хочешь проверить на себе?
Но договорить Чживэй не успела. Лин Цзинь сделала шаг вперед и крепко обняла ее. Это были не нежные, успокаивающие объятия сестры, а сильные, крепкие, говорящие о привязанности больше любых слов.
Чживэй в ответ обняла подругу. Это было проще, чем произносить любые сопливые слова. Но она была так рада, что подруга не предавала ее. Потому что все же Лин Цзинь была единственной, кому она по-настоящему доверяла. Истинной подругой.
– У нас мало времени, опять битва впереди, – тихо произнесла Чживэй.
– Нам с Сяо До нужно разрешение на закрытые части библиотеки, – ответила Лин Цзинь.
И вдруг отстранилась и помахала рукой куда-то за спину Чживэй.
– Шэнь тоже освободился. Идет к нам!
Чживэй обернулась через плечо. Император пока еще был вдалеке, но шел в их сторону. Несмотря на расстояние, его фигура излучала величие. Солнечный свет переливался по шелку его парадных одежд, создавая иллюзию потустороннего сияния. Вот от кого ее сердце должно биться быстрее.
Чживэй потянулась за шпилькой, чтобы вдеть ее в волосы. Это бы и послужило ему ответом на его признание в любви.
Едва шпилька оказалась на свету, как ее поверхность окрасилась багровым сиянием. Не в сторону Лин Цзинь, а в сторону Чжао Шэня.
Мысли в голове закружились стремительным вихрем. Ранее шпилька уже вспыхивала рядом с Сюанцином, что было понятно: в нем жила сила Дракона, угрожающая всему живому. Но Чжао Шэнь? Он не был врагом Вэй Шусинь – они даже не знали друг друга, вот почему шпилька не загорелась. Кому он и являлся врагом, так это Чживэй. Врагом и ее убийцей.
– Лин Цзинь, что сказал Шэнь о моей смерти, – спросила она ровным голосом, убирая шпильку обратно в рукав. – Дословно.
– Он сказал, что тебя убил Император.
Чживэй подавила смешок. Вот же она глупая. Только Шэнь мог столь изворотливо сказать правду, не говоря ее. Чживэй действительно убил Император. Вот только Шэнь не уточнил, о каком Императоре идет речь.
В ответ на это открытие Чживэй махнула Чжао Шэню в знак приветствия, а ее лицо озарила дружелюбная улыбка.
Глава XIIIЧто-то есть под покровом творенья древнее Земли и Неба. От всего отчужденное, одинокое
Стихотворение Лао-цзы
Лин Цзинь устремилась к Шэню, чтобы получить его разрешение на исследование закрытых отделов библиотеки, после чего ушла, уверенная, что друзья собираются мило ворковать. Разубеждать ее Чживэй не стала.
Она не могла перестать думать о правде, сокрушительной и такой очевидной: Шэнь, единственный из друзей, был способен на убийство и расчетливое сокрытие следов ради достижения цели.
И вся их мнимая схожесть разбивалась об эту истину, проводя не просто трещину между ними, а непреодолимую пропасть. Шэню удалось ее убить только потому, что она не захотела жертвовать никем из друзей ради силы, обещанной Сосудом Вечного Равновесия. Она выбрала оставить их в живых, тогда как он, словно жадный демон, вонзил в нее пальцы, разрывая ее нить ци – о, да. Теперь она вспомнила это.
Убивать друзей ради правил, которые выставила некий Сосуд? Никогда. Она бы нашла другой путь.
Как найдет его и сейчас. Ее вели коротким путем: убей Дракона, убей Сюанцина – будет тебе счастье. Но даже если сами Небеса требуют этого от нее, Чживэй не собиралась идти легким путем, она пойдет своим собственным и победит.
Шэнь подошел ближе: как раз на то расстояние, на котором следовало держать врагов. Все так же роскошен: кожа словно дорогой нефрит, ухоженная; миндалевидные синие глаза, словно солнечный погожий денек, согревали каждого, на кого упал его взор; густые белые волосы, словно первый снег на горных вершинах, обрамляли лицо тонкими прядями, придающими облику строгость и грацию.
Появились непримиримость и нетерпимость, свойственные Императору, сыну Небес. Страстно желавший власти раньше, теперь он был убежден, что та принадлежит ему по праву.
Его руки упали ей на плечи: на секунду Чживэй подумала, что он собирается задушить ее, но они скользнули ниже, прижимая к себе в крепком объятии. Тяжелая голова опустилась ей на плечо, словно он пытался разделить с ней тяжесть всего мира.