Удобно было, что Дракон мог здесь воплотиться, а вот неудобно – что от его пламени было негде спрятаться.
Он в очередной раз опалил огнем Шэня и Чживэй, да так, что они едва успели уклониться.
– Я просто хочу поговорить, – устало воскликнула Чживэй и в раздражении добавила: – Мы пытаемся спасти твою жизнь.
Ответом ей был хриплый смех. Морда Сюаньлуна возникла прямо перед ее лицом.
– Как щ-щедро, – едкий дым попал в глаза, и Чживэй отпрыгнула уже по наитию от еще одной струи огня.
Защититься от нее было почти невозможно: она сожгла бы их дотла, до самого внутреннего ядра, поэтому Шэню и Чживэй приходилось уворачиваться.
– Я не понимаю, – устало проговорила Чживэй.
– С-скоро поймешь.
– Сюанцин! – Чживэй поняла, что еще раз им не увернуться. И в ту же секунду Дракон начал трансформацию, превращаясь обратно в человека.
Через несколько мгновений на каменном полу уже лежал Сюанцин, сильно сжимая плечи пальцами: перевоплощения не давались ему легко. Он стал настолько бледным, что даже губы теперь были обескровлены.
– Мы так ничего не добьемся, – заметил Шэнь, даже не пытаясь подняться с пола. И хотя он сидел без сил, все равно выглядело, словно он позировал для художника. Было в этом что-то раздражающее.
– Полагаю, я ошибся. – Сюанцин поднялся на четвереньки, а потом сел. В этот раз он оставался в одежде, так как сохранял контроль над перевоплощениями. – Мне казалось, ты сможешь его разговорить.
– Почему? – Чживэй сдула со лба прилипшую прядь, но та упала обратно. Она сложила руки на бока, чтобы отдышаться, потому что, в отличие от мужчин, стояла.
– С самого начала он охотился за тобой, постоянно говорил мне, что нужно тебя убить…
Чживэй фыркнула.
– Да, это аргумент, конечно, чтобы меня послушать.
– Я думал, что он охотится за тобой, что хочет забрать твою силу, например. Будь же его цель в этом, все было бы кончено еще в Черной пещере. И напрашивается только один вывод.
– Какой? – у Чживэй уже никакие выводы не напрашивались.
– Он хочет, чтобы я убил тебя своими руками. Потому что так мне будет еще больнее.
Сюанцин так просто это произнес, однако внутри у Чживэй все сжалось. Каково это – постоянно выдерживать ненависть к себе? Отец принял решение его убить, а единственный спаситель ненавидел его больше всех.
И откуда он находил в себе силы быть таким понимающим по отношению к друзьям?
Восхищение, вот что Чживэй испытала невольно. Сюанцин не шел на поводу у эмоций. Не был сломлен, не истерил и не пытался заставить мир заплатить по счетам его страданий. Напротив, до последнего он старался причинить окружающим как можно меньше боли. Вот где крылась истинная сила. Не в том, чтобы подставить вторую щеку, не в том, чтобы отомстить, а в том, чтобы использовать огромную силу во благо всем.
– У нас ничего не выйдет. – Шэнь встал рядом с Чживэй. От него чудесно пахло, несмотря на капельки пота, стекавшие по шее. – Нужно смириться с этим и позволить бессмертным убить Дракона.
Он посмотрел на Чживэй.
– Услышь меня, Чживэй. Почему мы его вообще спасаем? Он хочет убить тебя, ненавидит Сюанцина и, похоже, собирается спалить весь мир. Он единственный враг здесь. Бессмертные просто хотят защитить мир, понимая, что людям это не под силу.
Звучало это убедительно: еще некоторое время назад она бы приняла его сторону. Однако если выбирать, кому довериться – человеку, который спас ее, или человеку, который убил, то выбор был очевиден.
И все же Чживэй хотела напомнить себе, зачем они пытались защитить Сюаньлуна.
– Скажи мне твои причины, Сюанцин.
Он не поднял головы и, казалось, даже не пошевелился, но Чживэй заметила, как сильно побелели у него костяшки пальцев.
– Он не злодей, что-то сделало его таким. Что-то связанное со мной. Я мог бы узнать, что именно, но если я коснусь всех пяти предметов, то он освободится, и мы потеряем контроль. Я не хочу убивать друга, Чживэй. Вдруг все это, – он развел руками, словно пытался охватить весь мир, – моя вина?
Чживэй присела рядом и положила ему руку на плечо.
– Что ты вспомнил, когда коснулся Сосуда?
Теперь он поднял голову и посмотрел на Чживэй с такой нежностью, что в груди у нее затрепетало. Захотелось прижаться к нему в объятиях и обещать им счастливый конец. Совсем как в сказках. Не китайских.
– Я видел тебя. Ты жила очень давно, в первом перерождении. Была моей подругой. Но я видел только, чем закончилась наша дружба. Ты расколола душу, – он сглотнул, кадык дернулся вверх и вниз, а голос задрожал на мгновение. – Мне кажется, чтобы спасти меня. Часть тебя осталась в этом мире, а часть ты спрятала в другом.
– Чживэй и Лин Юн? Мы вместе – одно целое?
Вот такого она не ожидала. И сейчас даже не понимала, как это осознать. Но Сюанцин не закончил говорить.
– И с тех пор твои половинки души были обречены на страдания: в каждом перерождении твои семьи умирали. У обеих половинок.
В этот момент на его лице отразилась мука.
– Прости, что причинил тебе столько боли, – он перехватил ее ладонь с плеча и поднес к своим губам, прижал к щеке. – Я сделаю этот мир пригодным для тебя. Тебе больше никогда не придется терять близких или любимых.
Чживэй нахмурилась. Ей вспомнились слова Дракона о том, что он искал ее столетиями. Он слукавил тогда, не объяснив, почему ему нужна была она. Однако это имело больше смысла, чем просто версия о случайной девчонке из другого мира, якобы способной на сострадание.
Империя Чжао утомила ее своими загадками. Чживэй даже разозлилась. Ну уж нет, та больше не заставит ее действовать по своим правилам. Теперь ей нужна была правда; ни один человек, Дракон или бессмертный не умрет, пока она не узнает всю правду.
– Сюанцин, ты сможешь задержать бессмертных?
Он кивнул.
– У меня есть моя армия. И, – тут уголок его губ поднялся вверх в самоиронии, – моя сила намного превосходит большинство бессмертных. Все-таки Сюаньлун помог мне совершенствоваться.
– Отлично. У нас есть ты и твоя армия. Я могу всем темным раздать внутреннюю силу для сопротивления. Я уже так делала однажды, им даже не придется забирать ее из мира. Мы сможем защитить Дракона.
Тут она посмотрела на Шэня. Может, он просто передаст бессмертным ее послание? Ведь именно он сдал, что у них уже есть четыре артефакта Байлун. Больше некому было.
– Мы отстоим право на отсрочку, и бессмертным придется смириться и сдаться. Не станут же они убивать смертных, в конце концов.
Она легонько постучала Сюанцина по голове и обратилась к Дракону:
– Тебе еще придется сдаться и полюбить нас.
Чживэй поднялась на ноги, повернулась к Шэню. Глаза его больше не были небесно-голубыми, в них полыхала серая буря.
Давай, покажи себя, покажи свою истинную суть.
Шэнь, однако, взял себя в руки.
– Да, мы справимся, у нас получится, – он похлопал Сюанцина по плечу. – Мы справимся, друг.
Сюанцин же вдруг весь встрепенулся.
– Бессмертные здесь. В Прогалине.
Сяо До
Сяо До нервно покачивался, желая то ли пуститься в пляс, то ли что-то начать крутить в руках. Он уже был готов отбыть на поиски сердца Байлун, что бы это ни значило, а прощания всегда выбивали его из колеи. Ведь они все-таки не навсегда разбегались, скоро увидятся.
За этими мыслями он не заметил, как Сюанцин оказался за его спиной и положил руку на плечо.
– Наставление от самого Легендарного бессмертного, – присвистнул Сяо До. – Я честно не знаю, обижен я или нет, что ты это скрывал.
Он сказал это и задумался. Скорее не обижен. Он вырос с Лин Цзинь, дружил с Чживэй, Шэнем, да и самим Сюанцином, он привык к чужим секретам. Как и привык, что редко становился первым, кто их узнает. Может, все полагали, что он слишком легкомысленный? Это точно не было правдой. Едва ли был еще хоть кто-то с настолько же тяжелыми мыслями, как у него.
Он тут же улыбнулся Сюанцину, чтобы скрыть, в каком направлении двинулись его мысли.
– Прикрой глаза, – бархатистый голос друга обволакивал заботой.
Сяо До послушался. Стало очень тихо, слышались только глухие удары собственного сердца. Некоторое время ничего не происходило, а затем он почувствовал острую боль, словно из него вытянули жилу. Не успел он открыть глаза, как ладонь Сюанцина легла ему на лицо, не давая ничего увидеть. Тепло руки было странно обжигающим, но успокаивающим эту боль.
Он только ахнул, а затем почувствовал, как Сюанцин подхватил, помогая удержаться на ногах и теперь уже успокаивающе прижимаясь к его лбу своим. Близость не казалась странной, наоборот, она словно не была им чуждой.
– Чувствуешь? – теплое дыхание Сюанцина коснулось его носа.
Сяо До чувствовал. Воздух вокруг наполнился вибрацией, тонкой, почти неуловимой, словно каждая травинка, каждый камень, каждый лепесток зазвучали разными звуками. Мир вокруг, казалось, ожил. Открыв глаза, он видел, как тихо колышутся в воздухе едва заметные золотистые нити ци. Он слышал, как шепчет ветер, пробегая по черепице павильона и как дышит земля под его ногами.
– Ты видишь мир таким? – удивился Сяо До, разглядывая как светятся нити ци, они переливались тонкими оттенками янтарного и лунного света.
– Поэтому я и хочу его сохранить. Для нее. Для тебя. Для вас. – Голос его был мягким, словно шелест листьев под осенним ветром. Что-то было такое в Сюанцине, что рядом с ним опадали любые внутренние щиты. Хотелось довериться и расслабиться.
– Это так прекрасно, – прошептал Сяо До в ответ. Вот бы Лин Цзинь могла это увидеть!
– А теперь дотянись чувствами за стены павильона. Что там?
– У Чживэй есть с собой артефакты. Светятся. Очень больно.
Сяо До зажмурился, однако быстро понял, что боль была не от света. Она шла изнутри и была невыносимой, захотелось даже поранить себя, чтобы она приглушилась.
– Шпилька и меч у Чживэй.
– Глаз и кость Байлун, – подтвердил Сюанцин.