Чживэй испуганно посмотрела на него, он тяжело дышал и бессмысленно смотрел куда-то ей за спину. Она обернулась.
Легендарный Посланник Цзиньлун плел заклинание на крови.
На крови Байлун.
Чудовищность такого зрелища не сразу обрела смысл в ее голове.
– Нет! Не надо! Пожалуйста! – крикнула Чживэй, бросившись, чтобы остановить Легендарного Цзиньлуна, но невидимая сила сразу прижала ее к камням. Она не могла двигаться, не могла даже дышать. Сила Цзиньлуна была подавляющей.
Им с Сюаньлуном оставалось только смотреть, как Легендарный достает позвоночник Драконихи, затем выдавливает ей глаза. Как его руки собирают сердце, кожу, кровь. Цзиньлун не колебался ни мгновения, методично сплетая заклинание силы, которому не было равных ни в Поднебесной, ни в Небесах.
Чживэй тошнило, но даже вырвать ее не могло, заклинание держало ее. Голова кружилась, в желудке была резь. Она пыталась вырваться из пут Легендарного, но ей это было не под силу. Из глаз рекой лились слезы, она уже потеряла, наверное, всю влагу, потому что голова раскалывалась.
Посланник Цзиньлун подошел к Сюанцину, возная в него кинжал, вливая кровь Байлун, затем вырисовывая на нем руны.
В момент, когда все было кончено, сдерживающее заклинание отпустило ее, Чживэй упала на колени, и ее вырвало.
– Так было надо, моя Посланница, – устало произнес Цзиньлун.
Почему Сюаньлун до сих пор не напал на него?
Чживэй с трудом повернула голову туда, где еще недавно был Дракон, но и он тоже исчез.
– Что? – все другие слова, казалось, умерли в ней.
Цзиньлун продолжил, не обращая внимания на ее переживания:
– Я объединил души Сюаньлуна и Сюанцина. Это спасет моего сына, твоего возлюбленного. Даст ему время найти разум, пока он блуждает в пустоте.
Теперь Чживэй увидела это: во взгляде Сюанцина сиял разум. Яростные, горящие красной ненавистью глаза смотрели на Цзиньлуна.
– Сплести заклинание такой силы можно, только если принести в жертву нечто столь же могущественное.
Чживэй пыталась услышать в его голосе сожаление, но ничего похожего на человечность в нем не было.
Как это могло быть? Он, ее Учитель… он забрал у нее все.
Одним днем он уничтожил всех, кого она любила.
– Сюанцин вам этого не простит, – прохрипела Чживэй, вытирая рот. – Он не будет вам благодарен.
Чживэй ощутила пульсацию энергетических потоков, ее тело затрепетало от заряда, который вот-вот будет направлен против Цзиньлуна. Но невидимая рука, словно сама тень мира, сжала ее горло.
– Ты можешь остаться с Сюанцином или умереть, – продолжил Цзиньлун, его лицо было непроницаемо. – Твоя смерть для меня ничто. Я уже пожертвовал балансом мира.
Он отпустил ее, позволяя опять упасть. Чживэй почувствовала, как колени разбиваются в кровь. Она вдруг ощутила себя очень дряхлой.
Ах да. Драконы больше не поддерживали ее силы.
– Хах, – сарказм в голосе Цзиньлуна был горьким. – Наверное, мой духовный брат, Легендарный Гуанмин, смог доказать, что равновесие мира держится на хладнокровии и отсутствии чувств. Любовь может заставить совершать безумные вещи.
– Легендарный Гуанмин доказал лишь одно: способность к жестокости не зависит от того, насколько вы хладнокровны. Он принял решение издеваться над невинным, а вы – убить невинную. – Чживэй не могла сдержать гнева. – Все зависит от выбора, который вам был подвластен. И вы, вы оба, подвели людей!
Цзиньлун не ответил. Прошел мимо нее, словно она пустое место, склонился над сыном, нежно убирая пряди с его лица.
– Ты будешь жить, – произнес он с нежной любовью.
В отчаянии Чживэй схватила позвоночник Байлун, сжала его в руках, еще теплый от крови и пульсирующий от ци. Ей не победить Цзиньлуна силой, так может, она сможет убить его физически.
Она замахнулась, собираясь проткнуть Легендарного Посланника, но тот, даже не оборачиваясь, откинул ее, как тряпичную куклу.
– Ты так хочешь умереть? – его голос был жестким.
И вдруг застыл. Они оба это почувствовали.
Пришла третья сила: мощная, излучающая свет.
Легендарный Посланник Гуанмин был здесь.
– Жертва Байлун будет напрасной, если ты не спасешь моего сына, – произнес Цзиньлун, направляясь к выходу из пещеры, чтобы вступить в схватку с духовным братом.
Чживэй лежала без сил. Она была в тупике. Если Цзиньлун победит в битве братьев, то Сюанцин и Сюаньлун уже никогда не будут счастливы. Весь мир будет подчинен темной сути Цзиньлуна. Но если победит Гуанмин, то он убьет их обоих, и все, что они пережили, станет напрасным. И мир падет под властью его тирании.
Она подползла к телу Сюанцина, но обратилась к Сюаньлуну.
– Прости, – прошептала она, ее голос звучал из последних сил. – Я должна вас спасти.
Сосредоточившись на силе ци в своей груди, она постепенно начала собирать вокруг себя ци целой пещеры. Не зря она была Истинной девятой – ей доставало энергии для этого.
Мгновение – и вся черная пещера перенеслась.
Чживэй еще ощущала на своей руке свечение ци Байлун, ощущала ци Сюаньлуна и свою собственную.
Она не сможет противостоять ни Цзиньлуну, ни Гуанмину – кто бы из них ни вышел победителем.
У нее был только один путь – запечатать пещеру, чтобы никто из них не смог добраться до Сюаньлуна или Сюанцина.
– Ты можешь выпустить меня, – прохрипел Сюаньлун голосом Сюанцина.
Слезы брызнули из глаз Чживэй.
– Я отомщу за нас, Сяннин.
Она могла бы принести еще одну жертву – например, себя, – и освободить Сюаньлуна прямо сейчас. Но что если она не успеет? Что если Сюанцин умрет во время такого разделения?
– Сюаньлун, прости, – покачала она головой. – Я не знала. Если бы я знала!..
Ее голос сорвался.
– Я должна вас спрятать прямо сейчас. Но я вернусь. Я спасу вас.
– Нет! Освободи сейчас!
Слабое тело Сюанцина дернулось в попытке противостоять Чживэй, но тонкая рука тут же подвернулась, и он упал, зарычав от бессилия.
– Я защищу вас, – повторила Чживэй. – Я вернусь и освобожу вас. Нельзя, чтобы вы попали в руки одному из них.
Чживэй закрыла глаза и принялась плести руками заклинание-руну, заключая в него всю себя, остатки энергии Байлун и немного энергии Сюанцина. Жертвой, которой она собиралась скрепить эту силу, должна была стать ее жизнь.
Она закончила, запечатывая Пещеру обещанием:
– Никто не сможет отворить эту пещеру, кроме двух частей моей души, соединенных вместе. Одна половина останется в этом мире, чтобы призвать вторую, а вторая отправится далеко-далеко, в другой мир, чтобы никто не смог ее найти. И только когда темная возродится в одном теле и войдет в пещеру, Сюанцин и Сюаньлун будут свободны.
– Пожалуйста, не надо, – раздался слабый голос Сюанцина. Его взгляд стал осмысленным.
Чживэй подползла к нему, чувствуя, как ее тело теряет силы, вплетаясь в заклинание. Она коснулась его руки.
– Я не смогу жить с тем, что сделал твой отец, – произнесла она. – Но я найду вас и спасу, когда придет время.
Чживэй упала на землю, чувствуя, как сознание покидает ее.
Ледяная рука коснулась ее щеки.
– Я узнаю тебя, любовь моя, когда ты придешь, – это было последнее, что она услышала. – Пережитые тобой страдания воплотятся во мне, боль пронзит все мое тело от твоего прикосновения, и моя душа узнает твою. Таково мое проклятие себя – и такова моя расплата за преступление отца.
«Пожалуйста, не надо, – последнее, что она успела подумать. – Ты достаточно страдал!»
Глава XVIIИ до нынешних дней по вселенной слава прогремела о ней из далеких годов
Стихотворение Ян Цзюн
Вот она. Вся правда, которую Чживэй так хотела. Лежащие на земле образы их прошлого рассеялись, лишь Сюанцин, Чживэй и Сюаньлун остались одни в угрюмом мраке Черной пещеры.
Чживэй и Сюанцин уткнулись лицами в теплую чешую на шее Сюаньлуна, а сам Дракон скорбно опустил голову, проживая еще раз самый кошмарный момент жизни. Сколько раз он прокручивал эти сцены в голове? Сколько тысячелетий? Пока Сюанцин был не в себе, Дракон оставался в одиночестве.
– Он рас-стил меня, чтобы принести в жертву, – выдохнул Дракон.
Чживэй погладила Сюаньлуна по гриве, а слезы не переставали течь. Она оплакивала потерю подруги Байлун, потерю сестры Мэйцзюнь, потерю счастливой жизни их четверки друзей.
Сюаньлун склонился к ним, позволяя укутаться в свою гриву. Он дрожал и издавал глухой рык – драконий плач.
– Нам так жаль, – сказали Сюанцин и Чживэй.
– Спасибо, что показал, – добавила она.
Плечи Сюанцина поникли, а губы дрожали. Он прикоснулся к другой стороне шеи Сюаньлуна, провел рукой по теплым чешуйкам.
– Если бы я мог, я бы вернулся в прошлое и пожертвовал собой, лишь бы Байлун жила.
Сердце Чживэй заболело. Она не хотела, чтобы хоть кто-то из них умирал! Правда оказалась намного хуже, чем она себе представляла.
И они замолчали. Никто из них не хотел разрушить эту хрупкую тишину. Чживэй положила голову на плечо Сюанцина, который все еще держал ладонь на чешуйчатой морде Дракона. Три раненые души, которые наконец нашли утешение друг в друге. Чживэй провела рукой по грубой, покрытой чешуей морде Дракона. Ее пальцы скользнули по шрамам. Теплые дыхание Сюаньлуна казалось таким родным и оберегающим.
– Мы все исправим, – проговорила она. – Втроем.
Сюаньлун содрогнулся. Только теперь не от слез, а от приглушенного рокочущего смешка.
– Маленькая подр-руга, я показал вам правду не чтобы вс-се ис-справить.
Пещера пропала. Вся троица вновь оказалась в небе. Чживэй вдруг стало холодно, и она поежилась.
– Я не хочу ни прощ-щения, ни ис-скупления, – продолжал Дракон. – Я хочу, чтобы вы все исчезли, словно вас никогда не было. С-сдохли.
В его голосе не было ненависти, он просто говорил то, что думал.
– Хочу, чтобы вам было очень больно.
Ладони Сюанцина обвились теневыми потоками, они приготовился защищаться.