На самом деле Чживэй могла бы настоять, сказать, что им пора. Она могла бы и солгать, чтобы выдумать срочность их дел.
Однако она почувствовала, что готова согласиться с сестрой. Возможно, ей захотелось доказать ей, или самой себе, что можно побеждать и не только при помощи магических сил. Судьбу можно подчинить, если взять ответственность за свою жизнь в свои руки.
Да и Мэйцзюнь права. Куда им торопиться? Разве месть такое уж срочное дело? Да, вне всяких сомнений, ей хотелось увидеть, как обидчик раскаялся, как бы плакал от унижения, но… сказать по правде, была огромная вероятность, что ее друзья с удовольствием и искренне раскаются и начнут плакать, умоляя о прощении, но не о пощаде. И это бы испортило все удовольствие от мести.
Пока она размышляла, рядом остановилась богатая повозка. Из нее вышел молодой, красивый, подобный цветку человек. Одежды выдавали в нем влиятельного господина, а уверенность, с которой он действовал, – хозяина дома.
Один из слуг упал на землю, умоляя о прощении за какую-то ошибку.
Господин Чэн наступил тому на пальцы как будто бы случайно, после чего заговорил с другим слугой, пока склонившийся на землю изо всех пытался не издать ни звука.
Он вошел внутрь, а по лицу Чживэй расплылась довольная ухмылка. Да, вот ему мстить ей понравится. Ему она покажет, что если относиться к остальным как к червям, то и на тебя появится своя удочка.
Тело Чживэй начало наполняться силой. Не ци, к сожалению, другого типа силой, ее любимой, что питала ее вены жидким топливом – холодной и расчетливой ненавистью.
– Что ж. Давай проучим этого выродка, – хищно улыбнулась она.
Глава IVНебо с Землей долговечны, но все же – время придет, и погибнут тоже…
Стихотворение Бо Цзюйи
Ифэй появилась, когда уже начало темнеть. Она выскочила через ворота для прислуги, сгорбилась, прижимая что-то к животу, и начала красться в сторону двух девушек. Если случайный прохожий до этого не обратил бы на нее внимания, то теперь непременно заинтересовался бы столь необычным поведением.
Чживэй сидела в позе для медитации у стены напротив особняка семейства Чэн (ей даже кинули еще пару монеток). Она отчаянно хотела накопить немного внутренней энергии человеческому телу, чтобы ощутить хотя бы крохи былой силы. Мэйцзюнь же стояла в стороне с прямой спиной и даже ни разу не шелохнулась, лишь бы не помять платье.
– Я принесла вам булочек, – улыбнулась Ифэй, протягивая тряпицу, которую до этого держала у живота. На ней лежали паровые рисовые булочки с мясом. – Кушайте, пожалуйста! Нам надо поторопиться, госпожу Мэйлинь казнят уже послезавтра!
Можно было бы оскорбиться, но Чживэй уже немного даже утомилась возмущаться каждому новому повороту судьбы.
– Славная Ифэй, я собираюсь вам помочь, но нам нужны ночлег, горячая еда, вода и новая одежда, – категорично произнесла она. – Я не буду никого спасать за хлеб. Разрази меня Светлый Прародитель!
Мэйцзюнь тяжко вздохнула. Она явно хотела булочек.
– Конечно-конечно, госпожа Демоница! Я так и не думала! Я вернулась с деньгами! Вот! Это жалованье моей госпожи, хотя последние месяцы господин Чэн порядочно его сократил, но нам все же удалось утаить часть, когда у хозяйки все забрали после обвинения в предательстве. Даже ее любимую заколку отобрали, которую ей подарила покойная маменька в детстве еще. Пойдемте-пойдемте, я уже придумала, где вас расположить.
Чживэй поднялась и отправилась за служанкой бодрым шагом, а Мэйцзюнь засеменила следом.
Ифэй отвела их к женскому постоялому двору, где девушки сняли комнату. Хозяйка, пожилая женщина с ярким неровным макияжем, сопроводила их в комнату на третий этаж, и едва они вошли, как ноздри забил непонятный настойчивый аромат. Чживэй с таким еще не сталкивалась.
– В соседней комнате раскуривают опиум, – пояснила Мэйцзюнь.
Сквозь тонкие стены не только можно было разобрать каждое слово, но и курили, казалось, прямо внутри их комнаты. Чживэй повернулась к хозяйке, достала нефритовый камень, который еще некоторое время назад был у нее во рту (похоронный дар на тот свет).
– Сделайте так, чтобы никто не курил.
Хозяйка тут же подобострастно кивнула. Спустя мгновение ее лебезивый голос уже раздавался за стеной.
– Не хватало еще к утру одурманиться от дыма, – пробормотала Чживэй, критично рассматривая довольно простые покои.
– Прости, госпожа Демоница, ты, наверное, еще никогда не была в таких плохих условиях. – Ифэй виновато опустила голову.
Чживэй неоднозначно хмыкнула.
– Не собиралась бывать в таких условиях, это точно.
– Ох, мне правда жаль! Если бы госпожу не назвали предательницей, я бы непременно устроила вам лучший прием! Мы бы позвали Сяо До, и какой был бы пир!..
– Сяо До? – резко оборвала ее Чживэй. – Почему его?
– Так он здесь тоже, в городе. Он не сидит на месте, но если послать ему весточку…
– Герой Сяо До здесь? – Взгляд Мэйцзюнь загорелся предвкушением.
– Ифэй! – Чживэй не дали договорить.
– Меня зовут Лю Мэйцзюнь, – представилась сестра. – Лю Чживэй моя сестра.
– Ох, а я и не представилась! Простите, госпожа! Меня зовут Син Ифэй, да зовите меня просто Ифэй. Лю Чживэй моя Демоница. Других я и не знаю! Нет, знаю, конечно, еще госпожу Лин Цзинь, но ей не нравится зваться демоницей, она просит обращаться к ней просто, только по имени. Госпожа же Демоница крайне любит, чтобы к ней относились с почетом и оказывали должное внимание, а я что? Мне и не сложно…
Внезапно девушки захихикали и в едином порыве посмотрели на Чживэй, соглашаясь, что она любила, чтобы ее хвалили.
Чживэй же не помнила, чтобы подписывалась быть частью комедийного трио.
– Ифэй. – От ее тона повеяло ледяным холодом. – Ты хочешь, чтобы я вам помогла?
Та кивнула.
– Больше всего на свете, госпожа Демоница! Знаю, вы думаете, что я просто не хочу, чтобы меня казнили с моей госпожой, и, конечно же, я этого не хочу! Но вообще-то люблю я ее как старшую сестрицу, готова на что угодно ради нее. На свете нет такой больше благородной и добропорядочной леди, как моя госпожа. Она с детства еще была справедливой, например, вот я помню случай…
– Ифэй! – Чживэй сделала жест рукой, чтобы та закрыла рот. – Если хочешь моей помощи, то никто не должен знать о моем возрождении. Никто.
Чживэй свела брови, блеснула на девчонку грозным взглядом. Она прекрасно знала, что умеет пугать.
– Ох, госпожа Демоница! – Ифэй закрыла лицо руками. – Не зыркайте так на меня, пожалуйста, больше! Этот ваш белый глаз меня и так пугает, а вот так ощущение, что и вовсе вывалится, и мне сразу так страшно становится…
– Ты поняла, что я сказала? – Очередную шпильку в свою сторону Чживэй пропустила.
– Поняла, вот только, госпожа, может, заколдуете меня, как умеете? А то я, конечно же, никому ничего не скажу никогда! Да вот только это пока я помню, что секрет. Быть может, просто заколдуете, чтобы я сразу немой становилась, как только заговорю о вас?
Чживэй и Мэйцзюнь переглянулись.
– Хорошо, я заколдую тебя, – сказала Чживэй. – Скажешь хоть слово – умрешь!
Она взмахнула рукой, изображая сложную фигуру.
– Ох, нет, госпожа! А можно ли как-то без смерти?!
– Нельзя. Заклинание уже наложила.
– Ох, – печально покачала головой Ифэй. – А я ничего не почувствовала, так и должно быть?
– Чем сильнее заклинание, тем меньше чувствуешь, – ответила Чживэй.
Мэйцзюнь закрыла ладонью рот, скрывая улыбку.
– Поняла… – Ифэй горестно вздохнула. – А очень жаль, кстати! Темненькому Сяо До было бы полезно вас увидеть, он совсем сдал. Пьет, валяется по углам, волосы больше не блестят…
– Вина мучает? – приподняла бровь Чживэй. Неужели все-таки Сяо До был ее убийцей?
– И вино, и крепкий байцзю, что найдет, то и пьет, и оно потом его так мучает, так мучает! Госпожа Демоница, в последний раз…
Чживэй закатила глаза. Общаться с Ифэй было просто невыносимо, голова шла кругом.
– Давай перейдем к делу. В чем обвиняют твою госпожу?
Девушки устроились поудобнее за столом, Ифэй разлила им чай и принялась за рассказ.
– Говорят, моя госпожа замешана в заговоре против Императора Чжао Шэня. Что якобы так она обозлилась, что тот не взял ее в жены, что решила доказать, что он узурпировал власть. И что тяньмин, небесный мандат, вовсе не на его стороне.
Небесный мандат – право императора на власть, которое выдается Небом. Если Небо недовольно своим избранником, то наказывает народ природным катаклизмами, голодом и другими суровыми испытаниями.
Чживэй призадумалась. В одиночку ни одному человеку не под силу подстроить такие события.
– Есть ли причины сомневаться, чтобы Небо одобрило императора?
Может ли быть, что Шэнь убил ее, а Небо не простило такого бесчестия? Люди же просто воспользовались ситуацией?
Даже Чживэй, которой и правда нравилось ощущать себя важной, было очевидно, что Небо едва ли бы так сильно озаботилось ее судьбой.
– Царит настоящий голодомор, – вздохнула Ифэй, после чего склонилась ближе к девушкам и заговорила шепотом: – Говорят, что император Чжао нарушил миропорядок, поставив темных наравне с людьми и светлыми, Нефритовый государь противится и наказывает голодом.
Это было больше похоже на правду, чем ее предыдущая версия. Но винить во всем Небо – удел слабых, чаще всего за делами земными стоят люди.
– С чего начался голод?
– Нехватка риса. Страшная просто! Люди умирают… – Речь Ифэй впервые замедлилась. – Рис не успевает вызревать…
Она скорбно опустила голову.
– Господин Чэн говорил, собирать почти и нечего. Страшные вещи рассказывал про деревни, поборщики отбирают последнее, наказывают страшно, пока все запасы не выдадут…
– Это правда, – подтвердила Мэйцзюнь. – Я слышала, что у некоторых трупов не хватает печени… Потому что люди… ну, кормятся.
На лицах девушек отразилось сострадание, лишь Чживэй осталась невозмутимой. Не потому, что в ее сердце не было места сочу