Я мысленно качнулась вперед, навстречу этому пламени, но сразу же «отодвинулась», четко осознав – рано! Пока лучше поступать так, как поступала в самом начале – просто сидеть и «смотреть», позволяя себе привыкнуть к силе, пропитаться ею.
Ну и самой стихии тоже время требовалось… Да, она была частью меня, но новой, незнакомой. И тем удивительней был тот факт, что вчера мне удалось эту силищу сдержать. Вообще, после того, как осознала, чем теперь обладаю, возникло ощущение, что тогда, у двери в комнату Каста, я удерживала голыми руками стартовавшую ядерную боеголовку. Я не понимала, как мне удалось не сорваться, и в какой-то момент принялась благодарить огонь за то, что все обошлось.
Постепенно я перестала осознавать, что сижу в тренировочном зале. Мир как будто исчез, а вместе с ним исчезло прошлое, настоящее и будущее. Я погрузилась в странное безвременье, очутилась в бесконечном и вместе с тем очень ограниченном пространстве, где не было ничего, кроме бушующего пламени.
И чем дольше я вглядывалась в этот огонь, тем яснее понимала – мне его не покорить, потому что он намного сильней. Хуже того: он скорее уничтожит носителя, нежели подчинится чужой воле.
…Все закончилось внезапно. Просто р-раз, и я снова в тренировочном зале, в совершенно адекватном состоянии. Вижу собственное отражение в зеркале, чувствую скользящий по полу холодок, отлично осознаю реальность… и не понимаю, что именно меня настораживает.
А спустя полминуты до меня доходит – дело в звуке! В тишине просторного зала звучит тяжелое дыхание, словно кто-то запыхался.
Кто именно?
Поворачиваю голову и вижу, разумеется, Дорса.
Водник сидит на скамейке, но в совершенно иной позе, нежели прежде – словно он только что, буквально минуту назад, присел. И выглядит так, будто вагоны разгружал.
Я, в принципе, сообразила, в чем дело, но не спросить не могла:
– Что такое?
– Умотала ты меня, – выдержав паузу, признался друг. И, утерев пот со лба, пояснил: – Столько пульсаров, и все такие шустрые.
Я невольно перевела взгляд на собственные руки и пальцы, сложенные в одном из базовых жестов, и улыбнулась. Все-таки хорошо, что не стала медитировать одна и на чердаке. Но очень жаль, что пропустила представление под названием «сын богини Воды против огненной магии». Впрочем, мы же не в последний раз, да?
– Так, все, – вырвал из раздумий Дорс. Голос прозвучал по-настоящему устало. – Завязывай со своей медитацией, а то на ужин опоздаем.
Вот теперь меня накрыл легкий шок – уже время ужина? Нормальненько я из реальности выпала! А самое гадкое, что ничего толком и не сделала. В смысле, никакой пользы от этого сеанса медитации не ощутила. Единственное, поняла – если так пойдет и дальше, то я контроль над своей новой силой дай бог к пенсии обрету.
– Да-аш! – вновь позвал водник.
Пришлось расплести ноги и попытаться встать. Минут через пять, когда затекшие в процессе медитации конечности пришли в норму, это даже удалось.
Настроение? Нет, оно не убилось. Тот факт, что моя новая магия гораздо сильнее меня самой, был воспринят как нечто обыденное. Да и вообще, на фоне проблем, с которыми я прежде сталкивалась на Поларе, эта ситуация выглядела маленькой пакостью.
Прорвемся. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Но прорвемся обязательно!
Вечер прошел в зубрежке одного-единственного символа вызова и… ожидании Эмиля. Шпион норрийский сказал, что покинет академию на выходные, и я, конечно, надеялась, что вернется он в воскресенье. Но увы. Лорд декан не появился.
Это стало поводом для грусти, за которую я себя чуточку корила. А также поводом для нервов – что, если с ним что-то случилось?
Но чуть позже, когда настало время ложиться спать, страхи отступили, а отсутствие Эмиля было признано благом. Дело в том, что боль в животе, которая началась сразу после ужина, оказалась вызвана вовсе не едой, а другими, исключительно женскими причинами.
И лишь теперь, после того, как заглянула в ящик тумбочки, в котором хранились гигиенические принадлежности, стало искренне жаль, что стипендии в этом месяце не будет. Просто запас необходимого заканчивался, его требовалось пополнить…
Нет, первая стипендия, которую мне-таки выдали, никуда не делась – смешные серебряные монетки, спрятанные мною в земной кошелек, были в целости и сохранности, то есть проблем с покупкой не намечалось. Но маленький вредный зверь по имени «жаба» все равно заворочался.
Одно хорошо: расстроиться как следует я не успела – сон оказался сильнее этих переживаний.
Утро нового дня тоже ничего особенного не принесло. Все было как обычно: проснулась, умылась, пихнула в сумку необходимые учебники и тетради и отправилась на завтрак. И только там, в наполненном гомоном и ароматами еды зале, начала всерьез беспокоиться об Эмиле.
Дело в том, что спросить у Зябы, который, безусловно, в курсе, я не успела и теперь реально сомневалась, что лорд фон Штирлиц вернулся. И нервничала! Что, если он прокололся? Что, если его разоблачили? Что, если…
В итоге, в лекционную аудиторию я вошла одной из последних – нарочно шла медленно, надеясь увидеть в коридоре учебного крыла Эмиля. Каково же было мое удивление, когда шпион норрийский обнаружился не где-нибудь, а в нашей аудитории, за преподавательским столом. И это при том, что в данный момент за этим столом должна была сидеть профессор Милин.
Эмиль увлеченно копался в бумагах, но едва я переступила порог, поднял голову и подарил лукавый взгляд. Улыбка, озарившая мое лицо, была, мягко говоря, глупой.
Губы Эмиля тоже дрогнули, и жизнь сразу стала бесконечно прекрасной. Что, впрочем, не помешало добраться до своего места и, услышав от Кэсси лаконичное: «профессор Милин заболела, у нас замена», – сесть и приготовиться к внеплановой лекции по теории магии Огня.
Зато когда проревел звонок и лорд декан объявил тему занятия, от моей собранности мало что осталось – все-таки очень сложно учиться у человека, к которому испытываешь чувства. Любовь жутко отвлекает!
Я конспектировала по большей части бездумно. И дико радовалась тому, что когда Эмилю взбредало в голову задать аудитории какой-то вопрос, то для ответа вызывали не меня. Тот факт, что на перемену нас не отпустили, тоже, как ни смешно, порадовал. А желание лорда норрийца закончить вторую лекцию раньше, дабы компенсировать нам перемену, наоборот, вызвало досаду.
Едва занятие закончилось, я, как и все, убрала тетрадь и письменные принадлежности в сумку и отправилась на выход. И невольно вздрогнула, когда от преподавательского стола донеслось:
– Дарья Андреевна, будьте добры задержаться.
Голос фон Глуна прозвучал холодно и предельно строго. Настолько, что я поймала несколько сочувственных, а также несколько злорадных взглядов. Только меня саму этот тон не испугал, хуже того – сердце забилось чаще, и пришлось больно закусить губу, дабы не выдать свою радость.
Лишь после того, как аудитория опустела, а Ресток, выходивший последним, плотно прикрыл дверь, душу охватила тревога. Что, если Эмиль не притворяется? Вдруг он в самом деле на меня зол?
Еще миг, и стало ясно – нет, декан не злится. Улыбка, тронувшая губы Эмиля, была радостной и чуточку коварной, а когда Глун поднялся из-за стола и устремился ко мне, остатки сомнений рассыпались в пыль.
– Привет, – выдохнул норриец, приблизившись.
Его рука тут же скользнула на мою талию, а в следующую секунду я оказалась во власти требовательного глубокого поцелуя. Притихшее было сердце вновь взбесилось.
Земля уходила из-под ног, реальность рассыпалась на атомы, а я была совершенно не склонна к анализу, но в какой-то миг почудилось – от Эмиля веет усталостью. А еще я ощутила странный, незнакомый запах. От лорда шпиона пахло… каким-то болотом.
А потом случилось непредвиденное – раздался неясный звук и писклявое:
– Лорд Глун, извините, я тут тетрадь забы…
Поцелуй прервался, а мы дружно обернулись к приоткрытой двери. Эмиль по-прежнему держал меня в объятиях, и я инстинктивно попыталась отпрянуть. Вот только Глун не пустил. Более того, он притянул ближе, да с такой силой, что я чуть не взвизгнула.
А на пороге лекционной аудитории стояла глубоко шокированная Велора. Договорить огневичка так и не смогла, подобрать потерянную челюсть – тоже.
Несколько секунд безмолвия, и по моей спине побежали мурашки страха. И то, что случилось дальше, дошло до моего разума далеко не сразу.
– Что вы себе позволяете? – процедил Эмиль. Голос декана напоминал арктический ветер. – Кто разрешил вам войти?
– Я… – начала было Велора, но была перебита.
– Вы! – рыкнул декан и добавил прежним, не терпящим возражений тоном: – Покиньте аудиторию. И дверь за собой закройте.
Девушка подчинилась тотчас! Через секунду меня снова целовали, причем гораздо нежнее, чем в первый раз. Тем не менее желание отстраниться все равно возникло. А как иначе? Ведь нас только что застукали.
Но первая же попытка прервать поцелуй закончилась легким укусом, вместе с которым пришло понимание – поздняк метаться. Теперь хоть прекращай, хоть уцелуйся, а все равно ничего не изменится.
Однако полностью расслабиться и получить то удовольствие, которое пытались подарить мужские губы, все-таки не смогла. И когда лорд декан выпустил из плена, я спросила:
– Эмиль, ну зачем?..
В моем голосе прозвучал укор, но шпиона имперского такая реакция не впечатлила.
– А не надо быть такой соблазнительной, – огорошил он. И тут же отступил, превращаясь в знакомый памятник строгости и аристократизма.
Я, глядя на такую перемену, настолько обалдела, что и с ответом не нашлась. А фон Глун подарил сдержанную улыбку и, кивнув на дверь, сказал:
– Хорошего дня, Дарья.
В тот же миг проревел звонок, возвещающий конец текущего занятия и начало перемены, за время которой нужно дойти до следующей аудитории. Кажется, именно поэтому я развернулась и поспешила к выходу.
Но в паре шагов от двери меня окликнули: