Пройдено уже было верст 15, а неприятеля на левом берегу Аму не замечалось; виднелись только следы его поспешного отступления: брошенные кошмы, циновки и проч. Наконец, около середины перехода, когда отряд вышел на более открытую местность, перед правым флангом появилась густая цепь всадников, поддерживаемая сзади довольно значительными массами конницы. Полковнику Тер-Асатурову, с сотней Дагестанского конно-иррегулярного полка, Кизляро-гребенской и сводной Терско-кубанской и ракетной командой, приказано было двинуться вперед и атаковать неприятеля; в то же время полковник Леонтьев с 3 сотнями и 2 ракетными станками, перейдя на правую сторону дороги, должен был, подвигаясь вправо, стараться одновременно с фронтальной атакой полковника Тер-Асатурова, охватить левый фланг неприятеля. Но хивинцы уклонились от принятия сражения, отступили к камышам и, по-видимому, старались вовлечь нашу кавалерию в рассыпной одиночный бой на закрытой местности; видя же, что цепь наших наездников постоянно может найти надежную опору в сомкнутых частях, следовавших за ней в полной готовности, неприятель продолжал отходить и ни разу не решился сразиться с дагестанцами и терскими казаками, упорно наседавшими на него. Приблизясь на 200 сажен к столпившейся массе всадников на левом неприятельском фланге, полковник Леонтьев выдвинул на позицию ракетный казачий взвод; после четырех пущенных ракет противник отступил, преследуемый всеми тремя сотнями. Хотя через полчаса хивинцы снова начали собираться, но брошенными 4 ракетами с дистанции 175 сажен снова принуждены были к отступлению.
Таким образом, то шагом, то ускоряя наступление и преследуя неприятеля, наша кавалерия незаметно далеко опередила пехоту и прошла от места ночлега 25 верст. Оставалось еще 5 верст до Ходжейли, где, по слухам, у неприятеля находилась пехота и артиллерия. Начальник отряда, предполагая, что хивинцы, заняв сады и предместья города, будут защищаться и постараются задержать дальнейшее наше наступление по узкой дороге, составлявшей дефиле между стенами домов и оградами садов, решил остановить кавалерию и выждать прибытия пехоты, которая усиленным маршем двигалась за головными частями отряда. Хотя последняя и подоспела вскоре, но так была утомлена безостановочным движением, что пришлось дать ей по крайней мере 1-часовой отдых. Как только отряд остановился, прекратил свое отступление и неприятель, и его всадники снова загарцевали перед правым флангом и с правой стороны отряда, а со стороны города хивинцы открыли по войскам из фальконетов совершенно, впрочем, безвредную пальбу.
По занятии предместий, лежавших к западу от города, множество невольников из персиян и афганцев начали выбегать к кавказским войскам. Несчастные, прося защиты, показывали следы цепей на руках, ногах и шеях. Командир 10-й роты Апшеронского полка штабс-капитан Хмаренко, по указанию выбежавших невольников, в течение не более получаса отыскал и освободил около 30 человек, прикованных цепями в самых скрытых местах домов.
После двухдневного отдыха, 18 мая, все войска выступили из Ходжейли, оставляя который, начальник отряда назначил из местных жителей главных должностных лиц для городского управления, с предупреждением, чтобы они свято исполнили принятые на себя обязательства к поддержанию порядка и спокойствия в городе и обеспечению сообщений отряда с тылом, грозя в противном случае жестоким и неумолимым наказанием городу, если бы наш чапар или какая-либо команда подверглись враждебным действиям населения.
Дорога к Мангыту, по которой тронулись войска 20 мая, шла первые десять верст камышами, затем незаметно поднималась на слегка возвышенное обширное плато. Вдали, верст за пять впереди, виднелась цепь песчаных холмов, а впереди их гарцевала густая конная цепь неприятельских всадников, поддерживаемая сзади сильными конными же группами. Скат холмов, обращенный к отряду, и вершины их, казалось, были сплошь покрыты всадниками.
Благодаря ровной и удобной местности, войска двигались широким фронтом. По дороге, колонной в два орудия, двигались конная батарея и пеший артиллерийский взвод Мангишлакского отряда. Правее дороги шли: две терско-кубанские и дагестанская сотни с ракетной командой; за ними – пехота в двух колоннах, причем правую составляли пять рот Апшеронского полка под начальством майора Буравцева. Левее артиллерии направлялись: одна уральская и две оренбургских сотни с ракетной командой, за ними – оренбургский линейный батальон. Обоз следовал отдельно, под прикрытием пяти рот и двух сотен, при двух пеших орудиях.
Кавалерия и конная артиллерия, при которых ехал отрядный штаб, не сообразуя своих движений со следовавшей сзади пехотой, значительно ушли вперед, так что в первый момент встречи с неприятелем можно было противопоставить ему только эти войска. Не доходя верст трех до упомянутой выше цепи холмов, стало заметно, что неприятель намеревается предпринять нападение: передовая цепь его всадников, раздавшись вправо и влево, стала обскакивать фланги нашей кавалерии. Скоро обозначилось, что главные усилия хивинцев направляются на левый фланг и частью на центр кавалерийского отряда. Кавалерия остановилась и развернулась, батарея снялась с передков; кавказским сотням велено было податься несколько вперед для атаки неприятеля, во фланг и тыл, в то время, когда он устремится против трех сотен, находившихся левее батареи. Но не успели кавказские сотни приступить к исполнению отданного им приказания, как неприятель бросился с громким криком и гиканьем на три левофланговые сотни, которые встретили его огнем спешенной оребургской сотни и атакой одной уральской. Неприятель, не ожидавший встретить дружный и меткий залп, тотчас же повернул назад, преследуемый казаками. После того хивинцы, сгруппировавшись перед фронтом конных частей, остановились на холмах в выжидательном положении. Массы же их, бывшие по сторонам, обскакав кавалерию, устремились на фланги пехотной колонны и на обоз, стараясь в то же время прервать сообщение между ушедшими вперед кавалерией и пехотой. Наши головные части также остановились в ожидании прибытия пехоты, для ускорения которой посылались приказание за приказанием, между тем как сгруппировавшийся на холмах против кавалерии неприятель принужден был несколькими удачными выстрелами конной батареи скрыться за холмистый кряж.
Пехотная колонна, оставшаяся под начальством полковника Ломакина, ускоренным шагом спешила к месту действия. Атаки неприятеля, направленные против флангов пехоты, легко были отбиты огнем и нисколько не задержали ее движения; точно так же остались без успеха и нападения неприятельской конницы на обоз. Как только выяснилось, что главную часть своих сил неприятель направляет мимо левого фланга, на обоз, то из Апшеронской колонны выдвинулись 9-я и 10-я роты под начальством майора Аварского и взвод 2-й батареи 21-й артиллерийской бригады, которые, развернувшись почти параллельно дороге, составили с левофланговой колонной тупой угол и меткими орудийными выстрелами и ружейными залпами отразили нападение. Не успев ничего сделать против верблюжьего обоза, неприятель атаковал колесный обоз, состоявший из офицерских повозок, казачьих каруц, батальонных и лазаретных фур, двигавшийся по дороге в некотором расстоянии впереди верблюдов, под прикрытием 25 человек саперной команды, батальонного караула от 1-го Оренбургского линейного батальона и людей от разных частей, находившихся при повозках. Но и здесь, несмотря на стремительность натиска, неприятель потерпел полнейшую неудачу. Во время рукопашной схватки, происшедшей в колесном обозе, у нас убиты два казака.
С приближением пехоты, головные части отряда двинулись вперед и заняли впереди лежащие холмы. Неприятель еще несколько раз бросался на войска с большой смелостью и неоднократно подскакивал шагов на 150 к стрелковым цепям; но когда выставили на позицию 4 орудия и открыли из них огонь – хивинцы отступили с высот и направились частью в Мангыт, частью же заняли туркменский кишлак, расположенный вправо от дороги. Войска, продолжая центром и левым флангом боевого расположения движение к городу, правым флангом (Апшеронские роты) направились к туркменским жилищам для выбития засевшего там неприятеля, который, не выждав приближения русских, быстро отступил к городу. Для разорения туркменского кишлака и для преследования хивинцев, ушедших отсюда, направлены были кавказские сотни. Остальные войска обоих отрядов двинулись к городу двумя колоннами: правая – из роты Ширванского, роты Самурского полков и 2-го Оренбургского линейного батальона – вступила в Мангыт через северные ворота, а левая – из Апшеронских рот, при которых находился начальник Мангишлакского отряда – вошла в город через северо-восточные.
У городских ворот генерала Веревкина встретила депутация, объявившая, что город не намерен защищаться и жители никакого участия в деле под Мангытом не принимали. Генерал Веревкин обещал депутации, что если город безусловно отдастся на волю победителей, мирно встретит войска и исполнит все, что ему будет предписано, то ничего из достояния жителей не тронется и жизни их даруется пощада. Затем, приветствуемая мангытцами, колонна беспрепятственно начала проходить через город; по-видимому, ничего не предсказывало печальной судьбы Мангыта, постигшей город в тот же день, спустя несколько мгновений, после того как голова отряда вышла из черты городских предместий. Хотя в отряде и господствовало мнение, что жители Мангыта – большей частью узбеки – принимали участие в военных действиях против нас, тем не менее, как ни были сильно все возбуждены против неприятеля, покорность горожан избавляла их от мести. Не подай сами жители повода разразиться сдерживаемой дисциплиной злобе солдат, дело обошлось бы без кровопролития и страшных сцен, разыгравшихся на улицах Мангыта и всегда неизбежных при военной расправе. Дело началось с того, что по небольшой саперной команде, оставленной для исправления моста через арык, проходивший перед городской стеной, после переправы через него артиллерии, была открыта со стены города пальба, которая, не причинив вреда рабочим, повлекла за собой избиение виновников безумной попытки оказать нам сопротивление.