Да и спасу ли? Что мешает этим нелюдям (а сам кто?) мешает потом по пути напасть? Данное мне слово? Даже не смешно.
А раз пошли на переговоры, значит они слабы…
Я выдохнул. А вот теперь момент настал — когда они сами замучились штурмовать башню, да и трупы их ручных зверей — зойлов набили всё пространство в дверном проёме… Эти одноглазые не какие-нибудь умертвия, что не устают и как бы их не подпитывал спрятавшийся колдун, сил их не могло хватить навечно. Да и пленных вроде как больше нет.
А вот теперь пора.
— Воины! Сколько можно сидеть на месте! Вы наверняка проголодались, как я! Я сейчас пойду и убью многих, и ничто не сможет удержать меня и тех, кто со мной! Верите? Тогда бегом за мной! Перебьём всех и захватим все их земли и воды! За мной, Клыки!
Сбежал вниз, стремительно, так что едва успевали передо мной почтительно расступаться, а сам думал о том, как бы не поскользнуться на скользких от крови ступенях.
А уж что внизу творилось — кровью залито вообще всё!
В дверях даже не стал оглядываться, так как слышал, что многие уже спешат встать за спины «прикрывающих хвост», веря что там самое безопасное место. Вера это конечно хорошо, но мне кажется, что они сильно ошибаются…
С помощью помощников вытолкнул/втянул из прохода несколько трупов, чтобы остальные за мной пролазит (наверняка пробку создадут, и как бы драку не затеяли, кто в каком порядке полезет).
Увидев каменную кувалду и крякнув от неожиданной тяжести, взял её в руки (чем-то больше похожая на очень простую булаву перевёрнутой усечённой пирамидальной формы с отполированной рукоятью тёмного дерева).
— На выход! Быстро-быстро!
Будь я на месте этих серо-желтых болотных гадов, то обязательно полез в драку именно сейчас, в тот момент, когда часть уже вышла, а часть ещё пытается вылезти, и пользуясь преимуществами, прижать к обросшим стенам и всех убить. Или как в их случае — постараться пленить для ритуально-бытовых нужд.
А они нам дали выйти, скопиться во внутреннем дворе и уже всем вместе напасть на стоящих на пути стадо зойлов, вырезать их и быстро побежать к менгирам.
Властители болот суматошно, но довольно медлительно бегали и туман плащом стелился за ними, зойлы больше не кусали за ноги, не заглатывали, чтобы утащит в плен. Видимо получили новый приказ и бились, давя крепкими лапами, дробя кости упавшим (если удавалось поймать).
Но и мы приноровились к их манере боя, и пусть у нас уже не было пороха — тактика простая: окружить неповоротливую тушу, пока кто-то один пляшет перед мордой, а другим окружить и бить, пока тварь не перестанет шевелиться.
Разрозненные ряды уставшего противника не смогли сдержать наш натиск.
Их мощные взмахи хвостом и длинных рук сбивали одного, двоих, троих! Но быстрые в разы в сравнении с ними голохвостые обходили и резали им поджилки, цеплялись гроздьями на их телах, кололи и резали, и никакой туман не мог сдержать нашу ярость.
Я их вёл, делая брешь в строю и слишком поздно они поняли, куда я прорываюсь — не к стоящему подальше колдуну, нет.
Менгир, последний в кромлехе! Последний из оставшихся, чье лёгкое свечение зеленовато-желто-серое, подобно шкуре этих чудовищных тварей, разгоняло предрассветную темноту болот.
Меня били их костяные наросты на хвостах, отпрыгивал в сторону от каменного оружия, уклонялся от пытающихся схватить рук.
Не останавливался, возле каждого в отдельности — а бил выборочно, но каждый мой удар был точно в цель. Тяжёлые грани ломали их панцири, под их ударами дробились руки и ноги, лопались головы.
Магия жалким подобием былого всплеска метнулась ко мне, но один из молодых «прикрывающих хвост» выскочил вперёд и только брызги попали мне на доспех, когда его тело распалось.
Я подбежал к менгиру и напрягая мышцы рук и корпуса, сделал взмах не менее чем двухпудовой кувалдой, а потом, изогнувшись, со всего маха опустил на измазанный в крови своеобразный алтарь!
Еле устоял на ногах, когда столкнувшиеся родные материалы (а кувалда по виду была из того же материала) вызвали небольшое сотрясение: оружие отскочило, выворачивая кисти, волна грязи, воды и будто испуганного тумана разошлись кругами, сбивая окружающих с ног, но меня это не остановило.
Куча грязи, костей, травы зашевелилась, вставая, с треском разрывая сеть молодых корешков из почвы, ставших его многочисленными жалами… Очередное чудовище Намуна!
(у уродца на голове маска, имхо — прим. авт.)
Рык — взмах — удар — треск — трещина на камне — волна грязи и все валятся!
Они всё тут же вскакивают на лапы, и продолжают бой — одни пытаясь прорваться ко мне, а другие защищая.
Рык — взмах — удар — треск — трещина на камне!..
Враг прорвался через кольцо охраны и бросается на меня, чтобы остановить очередной взмах, и тут же отлетает в сторону с разбитым доспехом, изломанный — только брызги крови окропили остатки кромлеха.
Рык — взмах — удар!
Болотное чудовище медленно двигаясь, прорывылся, через строй воинов, и никакие оружие не могло нанести ему вред.
Рык — взмах — удар!
Сырое дерево в виде рук не могло пробить кольчуги, но заброневой удар у него был хорош, и крысы лишь визжали, отскакивая от могучих ударов рук, но спокойно выдерживая, хлещущие мелкие ветки.
Рык — взмах — удар!
С громовым треском, которого не было при прочих разрушениях при попаданиях пуль, камень развалился на десяток кусков!
Камень и кувалда рассыпались одновременно и в тот же момент громкий крик отчаяния и ненависти прокатился над болотами.
Туман стал истаивать, а недоящеров будто бы лишили воли к сопротивлению, и физических сил. Их единственный глаз слезился. Кто-то зашатался и упал. Кто-то, медленно перебирая ногами, побрёл прочь, и вонючий дымок поднимался от их тёмной серо-желтой кожи, и уходящие кричали тем криком, который бывает у чуящих смерть грызунов, похожий на крики младенцев: пробирающий до самого глубокого нутра, что запрятано у каждого под внешнюю наросшую оболочку.
А есть ли им куда отступить?
Абсолютно не жаль.
— Выселяйтесь к демонам, это теперь мои земли!
Туман сошёл на нет, открыв вид на мерцающую в лунном свете воду бывшего пруда с каким-то одиноким невзрачным цветком, что смог вырасти в этих непростых условиях. Лёгкий ветер уносил неприятные запахи боя, наполняя воздух сырой свежестью.
Поле боя оказалось заполнено исковерканными телами и стонущими ранеными, которых тут же начали растаскивать, порой хлюпая ногами по жиже. Другие устраивались на отдых, считая что уж сегодня они его заслужили.
Кисти рук, плечи, поясница болели, будто наполненные жидким огнём.
— Чего расселись? Враг убегает! Вперёд! Ату их! Колдуна убейте! Он вроде вон в ту сторону побежал! Кто принесет его голову, получит лучший доспех из имеющихся!
— Хрук, посчитай потери. Поделите трупы, соберите добычу.
Через несколько часов большая часть отряда вернулась, вывалив языки от усталости, но таща множество отрезанных голов.
День мы простояли на «костях». Это нужно было, чтобы отдохнуть, откормить раненых, да подождать пока безнадёжные умрут. И к тому же погода становилась всё лучше — туман ещё стоял, но больше скапливался в низинах, среди сырых полусгнивших деревьев — и обзор увеличился в разы, что давало уверенность в том, что отсюда можно спокойно выбраться.
По итогу ранены почти все, устали, но вот убитых едва больше сотни набралось за всё время болотного похода. Это из почти четырёхсот хвостов: всё рассматривали как несомненный успех.
— Сотня убитых? Совсем-совсем мало, да-да! За такие земли!
Имена выживших отличившихся в походе были выписаны Ищущим на пергамент, с заверениями, что в Логове они получат свою награду.
А для тех, кому не так повезло и чьи тела удалось найти или собрать хоть что-то, в приглянувшемся месте мы начали копать под могилу яму и нашли много интересного, наткнувшись на какой-то бывший подвал или погреб: сухой, с кучей бытовых вещей, используемых в замке.
Тогда мы клановые по моему приказу перешли на другое место, и по пути один из воинов сдвинул в сторону верхний слой тонкого слоистого торфа, сдвинувшийся целым пластом, обнаживший новые секреты, вылезшие вместе с вполне крепким шлемом, за который алчный крыс потянулся, и от чьего рывка наружу вытянулось всё тело… А под ним обнаружилось ещё и ещё…
Мумифицированные в торфянике тела воинов степняков (колчаны стрел, халаты, куяки и прочие доспехи, сабли, копья, куча сёдел), куча останков коней, гоблинов всех видов, воинов людей с разномастным вооружением (среди которых выделялись меченые знаками хаоса полуголые воины с огромным количеством шрамов) крысолюдов разных кланов, кентавров, пару бородатых коротышек, похожих на гномов, но только с клыками и мы вытащили далеко не всех. Кто там ещё мог лежать — не ведал никто.
Клановые радовались новой разнообразной добыче в виде груды оружия и личных вещей убитых (у каждого размозжена голова, что не оставляло сомнений в том, кто их убил), а у меня в голове вертелась мысль: «А не сделал ли я ещё хуже тем, что полез сюда, и уничтожил местных? Может они не лезли к нам, потому что периодически сдерживали вот этих всех? Не сами же недоящеры к ним ходили, чтобы взять пленных?»
Хрук Ищущий набрался храбрости и задал другой вопрос:
— Почему остальные не смогли-не сумели? Мы сильные-могучие, ведь есть и другие сильные-могучие! Конечно, не такие как мы…
— Я думаю, что многие тела оставшихся здесь, это те, кто зашёл или ошибочно или те, кто шёл в какой-нибудь набег, и им не жаль было оставить пленных… Но не думаю, что у кого-нибудь из них было с собой такое волшебство, — покачал я на руке подобранное ружьё убитого воина — наше волшебство, которое изменит этот мир.
У нас для этого «волшебства» на всех хватит.
Несколько раз возврашался мыслями к вопросу — оставить тут гарнизон в развалинах, или нет? С одной стороны — что они могут сделать без магии, без стрелков у которого не было нормального пороха? Именно, мало что. Кидаться на одноглазых громил, (если они вдруг очухаются) было бы не слишком разумным шагом. Но с другой, мы должны хотя бы обозначить присутствие на наших землях — на то они и наши, а не чьи-то.