Я сперва не понял сказанного. То, что все мы смертны, это понятно. Умереть можно было в любой момент… но вот так, просто идти и умереть?
Я долго допытывался о возможной смерти, но выходило так, что он просто умер. Шел, вдруг скрючился и упал — и все сказали, что от старости. Тот, кого я освободил из рабов у Костегрызов, и дорос до начальника полевой разведки, уже тогда был белым от седины, но отъелся, и держал всех подчиненных в повиновении — даже в мятеже Хрезкача никто из них не участвовал. Его мне было жаль. Держал своих крыс в когтях так, что и не пищал никто. Надо бы выяснить — вдруг всё же отравили или зарезали?
— Кто за разведку ныне?
Скронк закричал так, чтобы его услышали снаружи стоящая там охрана.
— Вока! Зайди!
Внутрь протиснулся вооружённый парными короткими изогнутыми клинками с опущенным капюшоном, худой и достаточно высокий, с выжженым солнцем мехом, и частично выдранными усами с одной стороны и подергивающимся глазом крыс. Плащ откинут и на стеганке были видны нанесенные знаки ордо Одноглазого, и знак бетты.
— Вок Секущий Хвост вместо Одноглазого пока. — представил вошедшего Резак.
— Клянусь быть полезным твоему могуществу, карать врагов, находить предателей, быть ушами и глазами… — склонился названый Воком.
Кажется что пару тысяч морд это много, но не тогда, когда проводишь с ними много времени, а потому именно его морду я видел раньше.
— Тогда подожди, Секущий Хвост, я тебя ещё обязательно спрошу. Скронк, рассказывай новости сперва ты.
Между нарами, в центре хижины было немного места для нашей привычной карты, собранной из подручных средств, где горы были представлены россыпями камней, а вражеские силы и наши изображали черепки и всяческие мелкие кости.
— Херршер! Ну и вы все остальные, кому разрешено услышать… Что было сделано и удалось выяснить… Хрр… Мы с бега сбили несколько мелких гоблинский групп, когда быстро перешли Лысый перевал, вновь зачистили от расплодившихся носатиков пещеру Гортакса, и с ходу прошли ещё долину, взяв всех быстро в ножи. У пленных выяснили, что на все-все горы, которые они называют Горами Кровавых Закатов, от восьми до десяти крупных кланов грызутся за господство друг с другом. В основном они живут и питаются за счет пещерных грибов, охоты, мелкого свиговодства и набегов, порой объединяясь все, раз лет в 30 лет, ради набегов на карлов и голокожих человеков.
Город карлов — Киндор… Киндур… Гундар…. Хрр… Их город или его остатки лежат к востоку, в окрестностях засели в основном гоблы. Те, что засели в самом городе, не стремятся его покидать из-за очередного витка войны между ними. Самым сильным считается банда орков Урзака Три Топора из Громокриков, что засел к северу. У него самые свирепые воины, но когда он выходит на драку — то все либо разбегаются, либо «дружат» против него, выбивая самых сильных его подручных. На западе засели тоже в основном гоблы, но мы пока о них мало что знаем. Все зеленкожие сидят в своих поселениях, кочевых нет, а поселения на месте старых дозорных укреплений, фортах, или торговых погостах. Каждое из них в среднем, предполагаю, от пятисот, до тысячи гоблов и орков, а может и меньше. У Урзака орки есть, но их немного, в основном тоже гоблы. Войска в массе мясо для наших животов, но есть и сквиги, есть и отряды волчьих наездников. Вроде есть ещё кто-то… Хрр… Выясним, да-да. О нас, скорее всего, знают, но их так много, что не думаю, что смогут прийти к мнению, кто возглавит отпор нам, а потому время… хрр… есть. Так же кое-где встречаются логова трупоедов, одичавших людей, что устраивают налёты на гоблов за мясом. И ещё нашли пару ущелий, в которое не стоит соваться, так как там пропали несколько разведчиков, оставили, хрр… на потом.
Я потер виски, запоминая всё сказанное. Много. Опять врагов много.
— Так почему вы сразу не воспользовались плодами своих побед и не пошли дальше, выбивая и штурмуя их укрепления по отдельности?
Скронк злобно тыкнул в сторону Струха Шипа и Гизельхера Шлица:
— Это они! Это всё они!
Глава 23
— Они, прикрываясь твоим именем, не идут в бой! Они тянут каждый в свою сторону!
— Не так, не так! — закричал Шип.
— А кто отказался поддержать поход по восточному тракту?
— Это не-ра-ци-о-наль-но! — с трудом выговорил сложное слово еще молодой колдун. — Нам не нужно сейчас пробиваться на запад! Чтобы сокрушить врагов, нам нужен камень! А он там, на севере! Говорят там его много! Нам нужно туда!
— Идти на север нет никакого смысла, так как не зачистив окрестности, мы не сможем продвигаться дальше ввиду постоянных угроз с флангов от других сил неприятеля. — вставил Шлиц.
— То есть Резак прав и ты отказался вести войска?
Он поморщился.
— Я не отказался. Просто уважаемый Резак хочет идти сразу к развалинам гномьего города, тогда как я, так же как и мэтр Страх Шип, считаю этот поступок преждевременным. Предлагаю вспомнить первоочередную, главную цель. Ведь она — очистка торгового тракта от Карак-Ногарунда до Глаттершталя, а потому нам следует сосредоточить усилия на восточных кланах, чтобы торговый путь, чисто теоретически, мог уже заработать в полную силу. Не сразу, но торговцы, чтобы сократить путь и расходы, пойдут на это. Принося нам деньги и товары, через которые мы и сможем уже спокойно разобраться с оставшимися силами врагов.
— Город, Киндургунду… Хрр…
— Киндургундбандураз.
— Да-да! Город нам нужен, ты, херршер, сам так говорил!
— Да-да, остатки производств коротышек, их шахты, инструменты, металл! — поддержал старшего крыса и хозяйственник Вискрун.
Всё логично, но всё же придётся выбрать, на чью сторону встать.
— Всё вы верно говорите. Нам нужен и северный путь, который где-то там, за родными землями гунулов, выведет нас к этому непростому камню. Нужен и восток с остатками города. А также запад с его трактом.
— Так куда же мы двинемся?
— Это я скажу в конце нашей беседы. Какие ещё новости есть?
— Ещё как только мы вступали в горы, наткнулись на мелких кочевников из ублюдочного клана Схэрров. Мы их с собой захватили, чтобы не разнесли всем, что мы куда-то отправили большую часть своих сил.
— Что за Схэрры?
— Кочевой мародерский клан. Падальщики! Гроза мелких нор! Слабых загнобят, задавят числом, перед сильными пресмыкаются — презрительно выдал Резак — если не получается, то лезут с торговлей, обмениваясь наворованным. Из-за того, что постоянно в движении из одних краёв в другие — много знают, из-за чего их и терпят. Они сейчас сидят под охраной, «в гостях». Если отпустим, то наверняка будут у вонючек, обменяют сведения о нас на несколько годов, на мясо.
— Пусть тогда и дальше ждут под охраной. Увидим их ещё. Что ещё?
— На нас вышли несколько оборотней — волколаки и гиенокоты. Им предложено служить тебе, и они согласились. Влились в ордоСурнура.
Кинокефал мотнул гривой в знак согласия.
Интересно. Специально на нас вышли или просто бродяги-изгои без племени, рода, хозяина?
— Накануне нападали тихие и вопящие призраки. Часть мы отпугнули, несколько удалось развеять, но они заморили двух людей насмерть и один из этих неожиданно сошёл с ума.
Пришла очередь кивать Гизельхеру.
— Хьяльти, что по потерям?
Тот с отсутствующим видом повернул ко мне голову.
— У людей с начала похода шесть мёртвых — два дезертира, трех зарезали в драках, один сам свернул себе шею. Раненых четырнадцать, всё выживут.
— А у крыс?
— Да кто их считает! Есть сколько-то.
— Ты должен считать, ХьяльтиОдд. — против воли окрысился я. Слюна разлетелась по узкому помещению, почти достигнув побледневшего монашка. — И если ты не будешь соблюдать условия нашего соглашения, я его пересмотрю. Не в лучшую для тебя сторону и не думай, что после этого ты сможешь кому-то помочь.
Он кивнул, не глядя мне в лицо.
— Гизельхер, есть что сказать?
— Я насчёт хобгоблинов. Не могу назвать себя, ксенофобом, но к моему сожалению воины «Страшил» весьма неохотно исполняют мои приказания, когда в бою или в походе меня ставят над ними в силу своих знаний.
Хойт фыркнул.
— Вот об этом я и говорю, херршер. Когда я им отдаю приказ, они только фыркают и надо их чуть ли не уговаривать.
— Умный человек Шлиц не освобождал нас, не проливал крови вместе с нами, не ел печень и сердца поверженных совместно врагов, не носит амулеты из их костей. Трудно «Страшилам» такому подчиняться. — прогудел Хойт.
— А придется. Ваше дело слушаться и повиноваться тому, кому я дам такое право. — посмотрел я внимательно на стушевавшегося смеска. — Надеюсь вопрос закрыт.
— Сурнур, расскажи о Явуре, как он?
— Его жизни угрожают не те страшные раны, что он получил у Червивых холмов. Его дух разрушается им самим. В наших традициях не бывает такого, чтобы сильный воин погибал в постели. Его конечности пострадали, и уже никогда он не сможет бегать на охотах, сражаться в набегах и это гнетёт его столь сильно, что душа уходит из тела.
Голос псоглавца звучал глухо, и в нём сквозила боль. За последнее время он очень здорово подтянул уровень владения имперским.
— Почему же вы не дадите ему умереть? Я слышал что вы убиваете почти всех гоблинов теперь ради того, чтобы это каким-то образом помогла Явуру.
— Множество наших старших погибли в последние годы и если мы теперь допустим смерть Явура, то постепенно мы, потеряв наши вековые знания, потеряем самих себя. Даже в таком состоянии он нам нужен как хранитель наших знаний и традиций.
— Хорошо. Я вообще удивлен его живучести и если это будет в моих силах, помогу. Но знайте, ничего сверхъественного я не смогу сделать.
Кинокефал удовлетворенно кивнул, а я перешёл к другим вопросам.
— Хриплый, что по запасам?
— С собой у нас всего достаточно месяца на два, если мы не убьём ни единого гоблина и не срежем с них ни единого кусочка. — прохрипел Вискрун. — Но еды много не бывает никогда!