Невидимая для простого смертного, еще одна пара глаз следила за отражением в зеркале. Александр Дуглас с беспокойством наблюдал за кузеном. Сейчас тот выглядел совершенно так же, как его дикие предки, и только тонкий налет цивилизованности скрывал звериную, природную сущность мужчины. Призрак опасался, что Черным Рэмом овладеет роковая для шотландцев междоусобная ненависть. Казалось, даже стены здесь были пропитаны злобой и враждой между членами одного клана, одной семьи, не говоря уж о чужаках. Кровь и горе давно поселились в Грозном замке, а матери пугали своих детишек Черным Дугласом, когда надо было прибегнуть к крайним мерам. Рэм приходился племянником всесильному Арчибальду Дугласу, графу Ангусу, любимым занятием которого было собственноручно вешать нарушителей закона. При появлении этого палача в облике графа дороги мгновенно пустели.
Когда Зара увидела Рэма, галопом въезжающего в табор, ее сердце заколотилось. Неужели он так хотел ее, что не стал дожидаться ночи? Она подбежала к всаднику, жадно охватывая взглядом его ноги, грудь, темное лицо. Глаза цыганки сияли.
— Мой господин оказал мне большую честь, приехав ко мне дотемна.
— У тебя есть то, что мне надо, я за этим и явился, — ответил он.
Зара с гордостью провела Дугласа к своему фургончику, сочувственно поглядывая на других цыганок, занятых приготовлением пищи. Она задирала нос даже больше, чем в тот день, когда уложила с собой в постель Джеймса Стюарта, короля Шотландии[11].
Рэм остановился, увидев молодого цыгана, который вел с реки лошадей. Мужчины разглядывали друг друга с ничего не выражающими лицами, но каждый в глубине души бросал вызов сопернику и чувствовал ответную враждебность. С каким наслаждением Рэмсей приставил бы нож к горлу цыгана, требуя назвать имя девушки. Но он знал, что получит его от Зары, и незачем было расходовать ярость на парня, если ждут более опасные враги. Когда-нибудь они еще сойдутся с этим красавцем, и тогда одному из них не миновать смерти.
Пустив Бандита пастись среди густой сочной травы, Дуглас поднялся по ступенькам в жилище Зары. Большую часть фургона занимала постель, и, когда глаза Рэма привыкли к темноте, он увидел, что цыганка уже лежит на покрывалах.
— Зажги лампу, — попросила она, и вскоре красные отблески заиграли на жестких чертах лица и широких плечах ее любовника. Проворными пальцами Зара расстегнула верхнюю часть наряда, и глазам мужчины открылись крепкие круглые груди, такие же искушающие, как яблоки в райском саду. Широко раскинув ноги, цыганка медленно, дюйм за дюймом, поднимала подол своей красной юбки, пока не оказалась обнаженной до пояса. Она с восторгом заметила, что Черный Дуглас не остался равнодушным к этому зрелищу и складки его килта тоже поднимаются. Любовники сбросили с себя всю одежду. Один только вид могучего, жилистого тела Дугласа пробуждал такое неистовое, почти болезненное желание в цыганке, что ей хотелось кричать. Взгляд Зары застыл между ног Рэма, наблюдая мощь мужского естества. Она придвинулась ближе, дразня и лаская его теплым легким дыханием, призывая и отдаваясь грубой силе. Губы молодой любовницы приоткрылись.
— Этого хотел мой господин? — спросила она.
— Нет. — Рэм рывком поднял ее на ноги, затем очень осторожно начал расстегивать серьгу, продетую у нее между бедер. Цыганка застонала от его прикосновений, чувствуя, как пальцы мужчины раздвигают крошечные завитки волос и высвобождают ее плоть. Дуглас приподнял женщину так, чтобы она смогла обвить ногами его талию, и кончиком языка прикоснулся к ее губам. Теперь он ласкал ее везде, возбуждая все больше с каждым движением. Мужчина жестко и глубоко целовал послушный рот Зары, потом, внезапно оторвавшись, спросил:
— Этот цыган — твой брат?
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы отвлечься от своих ощущений.
— Нет, Хит мне не брат.
— Может быть, любовник?
Ей не хотелось сейчас разговаривать.
— Нет, нет, не беспокойся, мой повелитель, он не испытывает ко мне никакого желания.
— Должно быть, предпочитает рыжих, — заметил Рэм, и тут Зара все поняла. Ну что ж, он получит то, к чему стремится, но не сразу и только сполна заплатив.
Выпрямив стройные смуглые ноги, цыганка сказала:
— Я ведь уже говорила, что не знаю ее имени.
Черный Рэм улыбнулся про себя, подумав, что непременно добьется своего и вырвет у любовницы этот секрет. Теперь он лежал на кровати, притянув Зару к своей груди, и ласкал ее горячее, влажное лоно, не проникая внутрь. Она попыталась рукой направить его, но он задержал ее, продолжая нежно массировать и сжимать складки плоти.
— Я правда не знаю ее имени, — упрямо прошептала женщина.
— Тихо, — зажимая ей рот поцелуем, пробормотал Рэм.
Он перевернул ее на спину и обхватил ее ноги своими.
Не в силах переносить дольше эту пытку, цыганка проговорила:
— Кажется, ее зовут Тина.
Вознаграждение последовало немедленно. Поднявшись на руках, любовник трижды глубоко проник внутрь нее, и Зара вскрикнула от наслаждения.
Вдруг Дуглас отодвинулся и произнес:
— Давай выйдем наружу, уже стемнело. В этом фургончике я чувствую себя, как в западне.
Зара понимала, что любовник ведет с ней жестокую игру. Проклятый лорд возбуждал ее до такой степени, что она продала бы ему и свою душу. Завернувшись в шаль, цыганка выскользнула из дверей. Рэм следовал за ней обнаженный. Ему нравилось ходить без одежды, и он не чувствовал при этом своей незащищенности или стыда. И в естественности такого поведения тоже скрывалась животная суть Черного Дугласа.
На берегу реки любовник уложил Зару в высокую мягкую траву, продолжая ласкать самые нежные участии ее тела. Напряжение нарастало, пока не сделалось невыносимым.
— Она живет на западе отсюда, — выдохнула цыганка.
Его пальцы скользнули от затвердевшего соска через живот женщины к набухшему бутону между ее ног, нежно сжимая его. Рука Зары ответила Дугласу тем же, сдвигая кожу на его мощном орудии. Она умела довести мужчину до беспамятства, зная, как доставить неописуемое наслаждение и заставить молить о пощаде. Цыганка выгнулась навстречу глубоким проникающим движениям Рэма, она уже перестала что-либо соображать, когда он снова остановился и произнес:
— Милая, ты знаешь, в фургончике все-таки было лучше.
Зара почувствовала, что сейчас сойдет с ума, Дуглас доводил ее до самых вершин, только чтобы снова сбросить вниз. Она сдалась.
— Леди Валентина Кеннеди! — выкрикнула женщина, и любовник грубо вошел в нее, зная точно, когда она достигнет пика. Затем терпеливо дождался ее возвращения.
Вместе со способностью воспринимать окружающее к цыганке пришла мысль, что Рэмсей сам так и не испытал высшего наслаждения. Но Зара знала, что он и не хотел сейчас удовлетворения, и она стала ему не нужна после того, как назвала имя. Рэм отнес женщину в повозку, положил на постель, оделся и, не произнеся ни слова, ушел.
Проклятые Кеннеди! На западе жили более двух дюжин землевладельцев с такой фамилией. Ну что ж, вся их шайка еще пожалеет о случившемся. Его мысли обратились к девушке. Так вот какая она, Огненная Тика Кеннеди. Он мог бы догадаться. Хотя трудно было предположить, что это прелестное дикое создание, без сопровождения разгуливающее по окрестностям замка и даже по цыганскому табору, окажется леди благородного происхождения. Она, конечно, уже давно не девственница, ведь об этой конфетке слагались почти легенды. Дуглас слышал ее имя при дворе, и от своих знакомых Гордонов и Кэмпбеллов, на границе и в горах, в Глазго, Эдинбурге и Стерлинге. Везде, где заходил, разговор о красивых, желанных женщинах, о тех, из кого вышли бы великолепные любовницы, — везде упоминали Огненную Тину. Он сжал зубы — это была просто еще одна сучка из клана Кеннеди.
Глава 8
Ужин в замке Дун проходил в атмосфере полного благодушия. Донал, довольный собой, каждый раз проходя мимо Дункана, хлопал брата по спине. Дункан радовался, что последовал совету Тины и скрыл от Донала последствия набега. Дэвид был счастлив: рука почти зажила, а шрам, оставшийся от ожога, поведает младшим поколениям о его героических подвигах. Бесс тихо смеялась, глядя на миролюбиво настроенных братьев и поправляя платье, которое Тина помогла ей выбрать к сегодняшнему ужину. Ада сияла по поводу того, что лорд Гамильтон прибыл вместе со своим помощником, таким же галантным и обходительным, как он сам, и что-то уж очень похожим на графа Арана. Кести осчастливил тот факт, что мсье Бюрк разглядывал ее сегодня по меньшей мере в течение минуты. Должно быть, это произошло благодаря накладной груди, которую гувернантка смело выпячивала, не замечая, что одна из подушечек сползла за спину.
Леди Валентина Кеннеди была более чем довольна, ведь Патрик Гамильтон весь вечер не сводил с нее своих темно-синих глаз. Он проявил себя внимательным остроумным собеседником и казался явно очарованным. Они и раньше при встречах обменивались взглядами, остротами и легкими поцелуями, но Тина никогда не выделяла младшего Гамильтона из длинной череды ее обожателей. Сегодня все изменилось — сам воздух, казалось, наполняли флюиды любовной игры, первые признаки сближения. Братья вели себя дружелюбно по отношению к наследнику Арана. Но самым лучшим, конечно, было то, что Роб Кеннеди с супругой находились далеко отсюда.
Кушанья отличались изысканностью, вино и виски лились рекой. Романтический вечер близился к концу, в черном бархатном небе зажглись луна и звезды, в воздухе разносилось благоухание цветов.
Тина повела Патрика полюбоваться ночным морем с парапета замка, но молодей наследник был раздосадован тем, что их сопровождала Ада. Гамильтон стоял очень близко от девушки и почувствовал запах ее духов, когда она повела рукой в сторону моря.
— Этот вид всегда разный — приливы и отливы, туман — все красиво по-своему.
— Прекрасно… Просто дыхание захватывает, — прошептал Патрик Тине на ухо, обнимая ее за талию.