Папа набычился:
– Это безрассудство, Амо, и ничто из того, что ты говоришь, не заставит меня думать иначе. Даже если у вас с Гретой была какая-то связь, остается главная проблема – Крессида. Дон должен чтить семьи своих людей и традиции. Если мы отменим свадьбу, новость вызовет пересуды, а сплетни никто из нас не сможет контролировать. Хотя есть кое-какой вариант. Если ты откажешься от должности будущего дона, то у тебя появится шанс.
Мое сердце ухнуло в желудок. Однажды я предлагал свою должность Марселле, но в глубине души знал, что она не согласится. Теперь все по-другому. Я всегда хотел стать доном. Это у меня в крови – и до недавнего времени было моим единственным желанием.
Однако жизнь круто изменилась с тех пор, как я встретил Грету.
Но мог ли я забить на свое будущее в Семье ради нее?
Часть меня кричала «да» безо всяких колебаний, другая часть хотела иметь и то и другое, а еще отдубасить всех, кто не согласится со мной.
Папа положил руку мне за плечо:
– Это не то, что я могу сделать для тебя, Амо. И ты не должен думать о том, чтобы отречься от должности дона ради девушки, которую ты едва знаешь и не сможешь получить, если не начнешь войну с Каморрой. Мой союз с твоей матерью должен был гарантировать мир, но брак с Гретой вызовет кровавую войну.
Я задумался об аргументах, приведенных отцом. Но мысль о том, чтобы отдать Грету без боя, казалась трусостью. Папа взвешивал варианты как дон, как сторонний наблюдатель того, что было у нас с Гретой.
– Любовь не случается в одно мгновение, Амо. А то, что ты испытываешь с Гретой… все это смахивает на похоть, мандраж и желание вкусить запретный плод. Не разрушай свое будущее, ты принял краткую юношескую страсть за нечто иное.
Папа знал, что такое взаимная любовь. Мама разделяла его чувства. Но, возможно, он уже забыл о том, что есть и романтическая любовь.
Любил ли я Грету? Я терялся в догадках. Однако теперь я ощущал нечто удивительное, то, чего никогда не чувствовал раньше. И все это захлестнуло меня с головой.
В моей жизни появилось что-то совершенно новое, невероятно сильное и притягательное. Мне с трудом верилось, что такое происходит со мной в действительности.
Была ли это любовь? Возможно.
Влюблялся ли я? Определенно.
Я был уверен, что любовь с первого взгляда – обман. Но мои чувства к Грете не поддавались логике.
Папа ткнул указательным пальцем в мою грудь, где была татуировка Семьи.
Его глаза буравили меня.
– Поскольку ты, похоже, не в состоянии сделать правильный выбор, я облегчу тебе задачу. Если ты хочешь стать доном, женишься на Крессиде. Как твой дон, я велю тебе держаться подальше от Греты Фальконе. Если ты прикоснешься к ней, поцелуешь ее, займешься сексом или, не дай бог, попросишь ее руки у Римо Фальконе, ты пойдешь против моего прямого приказа, откажешься от должности и понесешь наказание, возможно, изгнание.
Я недоверчиво уставился на отца.
– Это для твоего же блага. Я пытаюсь спасти тебя, Амо. Однажды ты поймешь.
Мне было необходимо поговорить с Крессидой. Если у нее есть хоть малейшие чувства ко мне, помимо желания стать женой дона, она должна сообразить, что эта связь не сделает счастливым ни одного из нас.
Я нашел ее в спортзале, который Джианна открыла для женщин и девушек из Семьи. Сегодня Джианны не было на ресепшене. Вместо нее из-за стойки меня приветствовала Кара – мать Максимуса, одетая в спортивное трико и майку.
Когда она не была занята в приюте для животных, ее обычно можно было найти работающей здесь.
Она одарила меня удивленной улыбкой.
– Амо, если ты ищешь Джианну, она будет позже – на занятии по йоге. – Кара кивнула и добавила: – Зато Иза здесь.
Я уперся локтями в гладкую белую поверхность столешницы и посмотрел вниз. Моя двоюродная сестра Иза сидела на земле. На ней были наушники, зеленое платье-комбинезон и поношенные белые конверсы. В руках она держала толстую книгу, вероятно, какую-то высокохудожественную ерунду с драконами и романтикой. Ее очки сидели на кончике веснушчатого носа, в опасной близости от того, чтобы упасть.
Иза подперла подбородок ладонью и не замечала меня, слишком увлеченная чтением.
Я отошел, оставив ее наедине с книгой. У меня все равно мало времени.
– Мне надо поговорить с Крессидой.
Улыбка Кары угасла.
– Она занимается зумбой.
Я кивнул и направился в тренировочный зал. Через стеклянную дверь я видел, как Крессида и ее подруга Агостина пытались следовать танцевальным движениям, которые тренер показывал классу.
Ей не хватало грации Греты – и не только в танцах. Я постучал в дверь, заставив всех обернуться. Глаза Крессиды расширились, затем она обменялась торжествующим взглядом с Агостиной и, задрав нос, вышла из зала.
Я пригласил ее следовать за мной. Зайдя за стойку ресепшена, я двинулся в комнату для персонала. Кара промолчала, а Иза лишь на мгновение подняла глаза, поправила очки и сморщила нос, заметив Крессиду.
Я закрыл за нами дверь.
– Она никогда не найдет себе мужа, если будет одеваться как ботаник. Почему она не пользуется контактными линзами? Мужчинам не нужны девушки в очках. – Она выжидающе посмотрела на меня.
– Я не знаю, и мне все равно. Спроси ее, если хочешь. Но я сомневаюсь, что существование Изы вращается вокруг поиска подходящего мужа, поэтому ей, вероятно, наплевать, сексуальны очки или нет.
Крессида перекинула свои длинные каштановые волосы через плечо. Я удивлялся, как она может заниматься спортом, когда волосы не собраны в хвост, но предположил, что ее внешний вид куда важнее практичности.
– Я потная, Амо.
Я проигнорировал бессодержательный комментарий.
– Мне надо поговорить с тобой о нашей свадьбе.
– О да, нам еще столько нужно обсудить. У нас пока что нет тунца надлежащего качества. Очевидно, японцы скупают лучшие куски, прежде чем они попадают на международный рынок.
Я слушал каждое ее слово, но с таким же успехом она могла говорить по-японски.
– Думаю, мы должны отменить свадьбу.
– Я не буду переносить дату. Мне уже двадцать три, Амо. Агостина замужем три года, и посмотри на меня!
Может, она прикалывается?
– Я имел в виду отмену свадьбы, а не перенос. Я не люблю тебя, Крессида, и никогда не полюблю.
Черт, у меня даже были мысли избавиться от Крессиды и представить это как несчастный случай. Но она не заслужила такой участи.
Я не испытывал к ней ни малейшей симпатии, она мне не нравилась, однако она не являлась ужасным человеком. Она была эгоистичной и жаждущей власти, но многие люди таковы, и я не в том положении, чтобы судить кого-то за грехи.
Она пожала плечами, дескать, это несущественно.
– Любовь не нужна для того, что мы имеем.
– Есть кто-то еще, – начал я.
Ее глаза сузились, но она снова пожала плечами.
– Держи интрижку в тайне. Я не хочу скандалов.
– Тебя это устраивает? Зная, что у меня есть кто-то еще, а мы женаты только для видимости?
– Мы поженимся, Амо. Конец. Я никогда не соглашусь отменить свадьбу. И наши родные, и Семья тоже. Мы связаны традициями – даже ты. К черту ту девчонку, мне без разницы, лишь бы меня называли миссис Витиелло.
Я покачал головой, не в силах поверить, что я действительно должен жениться на ней.
Но в тот момент я не мог вообразить, что худшее впереди.
Глава 13
Невио мучился от похмелья, когда мы летели домой в Лас-Вегас. Что бы он ни делал ночью, это выбило его из колеи. Я сомневалась, что он принимал какую-нибудь гадость. Он не из таких.
То, что привело его в такой кайф, вероятно, было мощной смесью изрядного количества алкоголя и насилия.
Фабиано практически затащил его в частный самолет и все время смотрел на него с укором.
Несмотря на беспокойство за Невио, я порадовалась, что его рассудок затуманен. Вчерашний разговор с Амо и поцелуй, который мы разделили, совершенно выбили меня из колеи.
Я не понимала свои эмоции. Однако зародившееся во мне чувство было настолько сильным, что заставляло меня ощущать клаустрофобию. Я имею в виду сердце, которое казалось слишком большим для моей грудной клетки, когда я думала об Амо. Я слышала, как Карлотта и Аврора говорили о влюбленности.
Это никогда не вызывало у меня интереса, я не сомневалась, что со мной такого точно не случится, ну а страсть – определенно не то, что мне нужно.
Но сейчас моя жизнь изменилась – обрела смысл и заискрилась любовью. И у меня появилась цель.
Амо каким-то образом стал для меня всем, причем я даже не подозревала, что подобное может произойти. Но я знала, что ему придется оставить меня. И тогда в моей душе поселится пустота, которая со временем превратится в зияющую дыру, которую я никогда не смогу ничем заполнить. Конечно, я могла бы попытаться придумать новую цель, но у меня было подозрение, что это невозможно.
Я уже подумывала о том моменте, когда он уйдет. И главное здесь не слово «если», а вопрос «когда». Хотя, наверное, мое отбытие из Нью-Йорка стало равносильно прощанию, которое мы не решались озвучить.
Мой желудок скрутило, а сердце захолонуло.
Когда мы вернулись домой, Невио поплелся в спальню, а я рассказала родным о своем неудачном выступлении.
– Мне очень жаль, – мягко проронила мама и поцеловала меня в щеку. – Ты выглядишь очень грустной. Я не знала, что ты действительно столь сильно этого хочешь.
Папа обменялся многозначительным взглядом с Нино и Савио. Его вдохновило, что я потерпела фиаско, значит, ему не придется запрещать мне летать в Нью-Йорк, поскольку именно так он бы и поступил. Я знала отца. Он считал свою власть в Лас-Вегасе безграничной и думал, что ему нужно держать нас всех поблизости, дабы гарантировать оптимальную защиту.
Я пожала плечами, не желая лгать маме, но надеясь, что она считает мой провал всему виной.
Но я тосковала по Амо. Я будто уже оплакиваю то, что у нас было.