– Черт, помогите мне. Я весь в бензине! – закричал другой.
Я столкнулась с хохочущим парнем, но он успел принять удар на себя. Схватил меня за волосы, прижал к себе и сильно мне врезал.
– Ублюдок! – прорычал Невио где-то позади нас в переулке.
Раздался громкий топот.
Я не чувствовала боли ни в голове, ни где-либо еще. Я уставилась на мужчину, а потом отчаянно впилась зубами в его руку. Он зарычал и отпустил меня, зато я не разжимала челюстей, пока не оторвала кусок его плоти.
Я рухнула на землю и выплюнула кровавые ошметки.
Собака подняла голову на пару сантиметров, встретившись с моим взглядом. Задние лапы выглядели сломанными, а хвост обгорел. Наверное, его поджигали до моего прихода. Я сунула руку в карман и достала зажигалку Алессио.
Уставилась на лежащего мужчину, который пытался выбраться из куртки, пропитанной бензином. Щелчком большого пальца открыла зажигалку, оживив пламя.
Я смотрела, как оно жадно хватает воздух, готовое уничтожать и поглощать.
Глаза мужчины буравили мое лицо. Он запаниковал.
– Нет, пожалуйста…
Я кинула в него зажигалку, и он вспыхнул с треском.
Я наблюдала, как он вскочил на ноги, крича во всю мощь легких, пока пламя пожирало его плоть. Пошатываясь, он направился к нам.
– Проклятие! – прорычал Невио. Он поднял с земли стальной прут и врезал им, как бейсболист, по черепу горящего человека.
Тот резко дернулся и упал как подкошенный. Я смотрела, как огонь продолжает распространяться по телу.
– Твоя очередь, – сказал Невио другому парню, доставая нож.
– Сделай это быстро, но больно. – Я услышала свой голос, подползла к собаке и коснулась ее шеи.
Животное задрожало.
– Нам нужно оказать собаке медицинскую помощь.
– Быстро – не мой стиль, – пробормотал Невио, но его глаза были устремлены на меня с таким беспокойством, какого я никогда не видела раньше.
Массимо шагнул вперед, вытащил кривой нож и провел им по животу мужчины. Кишки вывалились наружу.
– Готово.
– Где ближайшая ветеринарная клиника? – спросил Алессио.
– Позвони нашему доктору, – ответила я.
Наш врач из Каморры всегда молниеносно реагировал на чрезвычайные ситуации. Даже если бы это был не человеческий пациент, медик бы приехал, если бы мы позвонили.
Парни обменялись взглядами. Массимо выудил из кармана телефон и договорился с доктором о месте встречи неподалеку. Это была одна из полностью оборудованных больничных палат, которые Каморра располагала по всему городу.
– Мы должны отнести собаку в машину, – решил Алессио.
– Это будет слишком мучительно для нее.
– Давайте я возьму из тачки аптечку. – Массимо побежал прочь.
Алессио схватил с земли зажигалку и зажег сигарету, обошел вокруг обгоревшего трупа, качая головой.
Невио по-прежнему смотрел только на меня.
Вонь горелой плоти донеслась до меня. Подбородок был липким. Я вытерла его тыльной стороной ладони, и даже в тусклом уличном свете было видно, что он испачкан кровью.
Я опустила руку, чувствуя ужасающее желание избавиться от верхней конечности. Мой взгляд метнулся к ножу Невио, который он до сих пор сжимал в кулаке.
Брат прищелкнул языком, возвращая меня в реальность, спрятал нож в карман. Подошел ко мне, встал на колени, оторвал кусок от своей рубашки и протер им мою руку и подбородок.
Он указал на трупы.
– Это мои.
Я не понимала.
– Забудь о том, что произошло. Они – на мне.
– Нет, – возразила я, поглаживая шею собаки.
– Не спорь. Моя тьма перелилась через край. Это была не ты.
Значит, то была тьма Невио? Или все же моя?
Массимо подбежал к нам, достал шприц из аптечки и сделал собаке укол.
Он приготовил капельницу, которую прикрепил к передней лапе собаки. Я смотрела, но не спрашивала. Я знала, что они делают ночами, эти инструменты использовались обычно не для спасения чьей-то жизни.
Я встала, чувствуя себя опустошенной. Мой гиперактивный ум был спокоен. Я выпрямила спину. Мое рассудок не реагировал, как должно, отвращением, сердце не колотилось и не болело, по позвоночнику не стекал холодный пот, а по коже не бежали мурашки. В тот момент я ничего не чувствовала.
Я была выжата эмоционально. Полностью. Словно все, что делало меня мной, было напрочь стерто моим поступком.
Массимо взял собаку на руки, а я понесла капельницу. Невио шагал рядом, наблюдая за мной, как будто боялся, что я сломаюсь.
Нет. Я не сломаюсь. Не сегодня.
Я сидела в кузове рядом с собакой и касалась ее, желая убедиться, что она еще жива.
Я держала инфузомат[6], собака дышала медленно, но ровно, освобождаясь от боли. Она была черной, но с несколькими беспорядочными белыми пятнами, как у коровы.
– Я буду звать тебя Дотти, хорошо? Ты будешь жить со мной и моей семьей, и никто никогда не посмеет тебя обидеть.
Через несколько минут мы прибыли в пункт назначения, где нас уже ждали врач Каморры и медсестра. Там же были папа и Савио.
Я видела беспокойство на лице Савио. Возможно, кто-то из парней прислал им сообщение или позвонил и сообщил о случившемся. Медсестра и врач бросились вперед с носилками, не задаваясь вопросом, почему надо позаботиться о собаке.
Я передала медсестре капельницу и спрыгнула на землю. Массимо уже разговаривал с моим папой и Савио.
– У тебя кровь на лице, позволь осмотреть тебя. Нужно проверить, что ты не ранена. – Доктор протянул ко мне руку без разрешения.
– Нет, – рявкнула я, вздрогнув. – Я в порядке. Кровь – не моя. – Я сглотнула и слабо улыбнулась, указывая на собаку. – Пожалуйста, позаботься о ней.
Когда я отвернулась от Дотти, то встретилась взглядом с отцом и уставилась себе под ноги. К горлу подкатил ком.
Я сосредоточилась на Дотти и последовала за доктором и медсестрой внутрь бывшего склада, который теперь служил больничным блоком. Я опустилась на жесткий пластиковый стул и наблюдала, как врач приступил к работе.
Рентген, ультразвук, осмотр ожогов и сломанных костей.
Повышенные голоса отвлекли меня. Чуть поодаль отец спорил о чем-то с Невио. Но брат не виноват. Савио направился ко мне с ободряющей улыбкой.
Он присел на корточки, словно я была маленькой девочкой. Но для них я, вероятно, никогда не теряла статуса ребенка, поскольку они считали меня хрупкой и уязвимой… Невинной… Доброй.
Я надеялась, что папа оценит то, что я сделала, и перестанет возносить на пьедестал.
– Эй, куколка, как дела?
Куколка. Именно Савио придумал для меня это прозвище, иногда остальные члены семьи тоже так меня называли. Ведь я была хорошенькой и миниатюрной. И милой. А еще всегда казалась хрупкой.
– Сегодня я убила человека, сожгла его заживо, – пробормотала я, поскольку то был единственный ответ, который я могла дать Савио сейчас.
В тот момент я не чувствовала никаких эмоций.
Савио кивнул, все еще улыбаясь. Он коснулся моей руки, лежащей на колене.
– Да, мы слышали. – Он наклонил голову. Его карие глаза оставались доброжелательными. Он не испытывал ко мне отвращения и продолжал обеспокоенно смотреть на меня.
– Папа не должен винить Невио. Он не виноват.
Савио усмехнулся, посмотрев на Невио и папу. Они все еще ссорились.
– Твой брат был не самым лучшим примером для тебя. Его послужной список действительно ужасен.
– Возможно, но это не имеет никакого отношения к тому, что случилось сегодня.
– Ты можешь сказать все отцу.
Отец двинулся ко мне с озабоченным выражением на лице. В его глазах был затаенный гнев. Но я знала – он направлен явно не на меня.
Савио встал и отошел в сторону. Папа рывком поднял меня на ноги и крепко обнял. Затем чуть отпрянул и посмотрел на меня пытливым взглядом. Он явно пытался найти что-то в моих глазах, так что я не отворачивалась.
– Не ссорься с Невио из-за меня. Он не виноват.
Отец стиснул челюсти:
– В такое трудно поверить, учитывая его выходки.
– Это сделала я. Не он.
– Определенно, не только Невио. Меня, конечно, тоже можно винить.
– Если тяга к насилию генетически обусловлена, то и ты не смог бы поступить иначе.
Отец покачал головой и усмехнулся:
– Ты слишком много времени проводишь с Нино.
Я посмотрела на врача, который направлялся в нашу сторону.
– Я буду вынужден ампутировать половину хвоста. Пожалуй, тебе стоит выйти на улицу на некоторое время.
Конечно, он подразумевал меня, папу вряд ли побеспокоит подобное зрелище.
– Я хочу остаться, – сказала я.
Доктор перевел взгляд на папу, чтобы тот дал ответ.
Отец кивнул.
– Почему ты убила его?
Я поджала губы, пытаясь определить причину своих действий. В ту секунду, когда я швырнула зажигалку в мужчину, я не думала. Я действовала от ярости и отчаяния.
– Я не знаю, хотела ли я убить его. Я желала причинить ему ту же боль, которую он причинил собаке.
Папа снова кивнул:
– Но, поджигая кого-то, ты принимаешь во внимание, что человек погибнет.
– Да. – Я знала, что он умрет. Это было следствием моих действий, но не целью. – Я не расстроена тем, что он мертв.
Отец продолжал молчать.
– Но ты сожалеешь о том, что применила насилие?
– Мне не нравится насилие. Я не хочу причинять боль другим… Но…
– Вот в чем разница, mia cara. Ты действовала из доброты, даже если твои действия были чем-то иным.
– Я сожгла кого-то, поскольку хотела, чтобы он испытал боль, которую причинил другому существу.
– В следующий раз, когда ты захочешь наказать кого-то, кто обидел животное или человека, скажи мне, брату или одному из твоих дядей. Мы разберемся с проблемой. – Отец поцеловал меня в лоб.
Я молчала. Ведь папе бы не понравилось, если бы я сейчас ему перечила. Он всегда считал, что должен защитить меня и не дать мне совершить то, что я в конце концов сделала.
А я не хотела, чтобы он страдал. И надеялась, что больше никогда не испытаю того разрушительного желания, как сегодня. Однако я понимала, что не попрошу папу или дядей вмешаться вместо меня.