– Врачей? – переспросила Линнет. – Разве женщинам позволяют посещать медицинские курсы в Каталонии?
– Вы знаете, где находится Каталония?
– Говорю вам, я читаю о путешествиях, – отозвалась она с нотками раздражения в голосе.
– Ее отец был одним из лучших врачей в стране, – сказал Пирс. – Он научил ее всему, а затем заставил принять ее в медицинскую школу. Подозреваю, что, когда она поступила туда, она знала больше, чем большинство докторов со степенями, но по крайней мере это позволило ей получить диплом.
Они поднялись по ступенькам, ведущим к дверям замка, которые распахнул перед ними Прафрок.
– Ты что, ждал нас? – спросил Пирс.
– Прибыли три новых пациента, – сообщил дворецкий. – Я разместил двоих наверху, а одного в оружейной комнате. Маркиз и молодые доктора сейчас там.
– В оружейной комнате? – удивилась Линнет.
– Мы избавились от оружия и используем ее теперь для первичного осмотра, – сказал Пирс, уронив ее руку. – Если не возражаете, вам придется продолжить путь без моей помощи. Меня ждут дела. Для начала нужно добраться до оружейной комнаты, пока Себастьян не угробил моего нового пациента.
– Я размещаю там тех, кто совсем плох, – объяснил Прафрок. – На тот случай, если они заразные.
– Но как… – начала было Линнет.
Но Пирс уже скрылся в оружейной комнате.
Глава 14
Когда спустя некоторое время Линнет заглянула в лазарет, Гэвин сидел на постели. Он расплылся в улыбке, продемонстрировав выпавший зуб, и крикнул:
– Привет, мисс!
С соседней кровати донесся стон.
– Как вы себя чувствуете, мистер Хаммерхок? – спросила Линнет.
– У него спал жар, – сообщил Гэвин. – Хотя лицо еще не очистилось и язык еле ворочается. Но доктор сказал, что он будет жить.
– Рада слышать это, – сказала Линнет. – Послушай, Гэвин, а где…
– Вы не могли бы взять меня на прогулку? – перебил он ее. – Я все ждал, когда вы придете. Интересно, как там Руфус? Мы могли бы навестить его.
– Не уверена, что тебе можно вставать с постели, – возразила Линнет.
– Доктор сказал, что ему можно начать ходить сегодня, – раздался строгий голос за ее спиной.
Линнет вскочила на ноги.
– Сестра Матильда?
Женщина, стоявшая у изножья постели, была облачена в кожаный фартук, доходивший до колен. У нее был большой нос, очень длинная челюсть и черные волосы, затянутые в пучок на макушке. Словом, она выглядела устрашающе.
– Меня зовут миссис Хэвлок, – натянуто отозвалась она.
– О, извините, – сказала Линнет, оправдываясь. – Просто я слышала, как лорд Марчент упомянул о сестре Матильде, но, конечно, при таком количестве пациентов у него не одна сестра.
– Доктор обращается ко мне подобным образом, потому что таково его представление о шутках, – заявила миссис Хэвлок. – Я не сестра, а экономка этого крыла здания. А теперь, если вы хотите взять юного Гэвина на прогулку, держитесь подальше от конюшни. Не хватает только, чтобы он подхватил блох. Этот мальчик буквально притягивает всякую заразу.
Гэвин счел нужным вмешаться.
– Мы даже не подойдем к блохам, – заверил он экономку. – Мисс только отведет меня к бассейну, чтобы посмотреть на море. – Его глаза сияли со всем пылом миссионера, стоящего перед райскими вратами.
Миссис Хэвлок скептически хмыкнула.
– Я бы сказала «нет», но он доводит других пациентов до безумия. Пусть лучше прогуляется.
– Только не забирайте мою кровать, – сказал Гэвин, приуныв.
Линнет сделала жест Нейтену, стоявшему у двери.
– Ты не мог бы вынести наружу юного мистера Гэвина, чтобы мы не мешали миссис Хэвлок? Наверняка у нее полно дел.
Миссис Хэвлок одарила ее очередным испепеляющим взглядом, заставив Линнет осознать, насколько поношенный кожаный фартук отличается от бледно желтого утреннего платья, отделанного вишневыми ленточками.
Она ответила экономке вызывающей улыбкой. Не ее вина, что она родилась в семье, где считалось нормальным проводить утро, нанося визиты, полдень, расхаживая по магазинам, а вечер, танцуя в бальных залах.
Тем более миссис Хэвлок не выбирала семью, которая позволила ей – или вынудила ее – занять должность в больнице Пирса. И глупо испытывать по этому поводу даже малейший укол зависти.
– Вы одна заботитесь о пациентах в этом крыле?
– Нет, конечно! – отрезала экономка. – Это было бы крайне нелепо. Мне помогают горничные и санитары. – Явно считая Линнет совершенно бесполезной в этом смысле, она повернулась и двинулась прочь, не попрощавшись.
К бассейну они, разумеется, не пошли. Нейтен отнес Гэвина в конюшню и вернулся к исполнению своих обязанностей в замке, пообещав вернуться через час. Линнет села на грубую деревянную скамью, глядя, как Гэвин играет с Руфусом.
– Он выглядит по-другому, – заметил Гэвин. – Вам не кажется, что теперь, когда у него появился я, он выглядит счастливее?
Линнет посмотрела на пса. У Руфуса было не слишком много шерсти, но та, что была, стояла дыбом. Одно ухо торчало, а другое было откушено наполовину, видимо, в далеком прошлом. Хвост резко загибался вправо и вилял только по одну сторону от тела собаки.
– До чего же он ободранный.
– Нет, он красивый, – возразил Гэвин. – Просто вы неправильно смотрите.
– А как надо смотреть?
– Надо смотреть на его собачьи черты.
Руфус сел и раскрыл пасть, пыхтя.
– Ну, у него очень длинный язык, – поделилась своими наблюдениями Линнет.
– Длинный и розовый, – подхватил Гэвин, – что очень хорошо для собаки. Думаю, его надо искупать. Миссис Хэвлок терпеть не может блох. А у него их наверняка полно. Видите, как он чешется?
Пес действительно чесался.
– Это потому, что он давно не мылся, – сказал Гэвин. – Мы должны искупать его, мисс.
Линнет представила себе, как это будет выглядеть.
– Не думаю, что тебе пойдет на пользу, если ты вымокнешь. Надо будет попросить кого-нибудь из конюхов заняться этим.
– Доброе утро, мисс Тринн, – произнес знакомый голос.
Но это был не Пирс. И не мог быть, конечно, учитывая его занятость. Странно, что голоса Пирса и его отца так похожи, хотя внешне они совершенно разные. И еще более странно – просто глупо! – что ее сердце подпрыгнуло при звуках этого голоса.
Линнет вскочила со скамьи.
– Как поживаете, ваша светлость? Позвольте представить вам Гэвина и его собаку Руфуса.
Гэвин поднял глаза.
– Какое смешное имя.
– Это не имя, – объяснила Линнет. – Он герцог, и к нему полагается так обращаться.
Гэвин кивнул и продолжил почесывать живот собаки.
– Боюсь, здесь негде сесть, кроме этой скамьи, – сказала Линнет, снова усевшись. Она устала после урока плавания. – Вы пришли посмотреть, как чувствуют себя ваши лошади?
Герцог опустился на другой конец скамьи.
– Мне пришлось уйти из дома.
Линнет предположила, что это связано с леди Бернис, но не нашлась, что сказать. Тут она осознала, что герцог сидит, зарывшись лицом в ладони, и протянула руку, коснувшись его плеча.
– Мне очень жаль.
– Я сам виноват во всем. – Между его пальцами скатилась слеза.
Воздух прорезал резкий голос, заставив Линнет вскинуть голову.
– Ну, разве это не мило?
Как она могла подумать, что голос Пирса похож на голос герцога? Он совсем другой: более глубокий, сильный, мужественный… и сердитый.
– Гэвин обзаводится новыми блохами, – продолжил Пирс, – а дорогой папаша новыми друзьями. И все безмерно счастливы. Полагаю, это ваше влияние, красавица.
– Не называйте меня так! – вскинулась Линнет.
– Это все ваше влияние, – повторил он, стукнув тростью.
– Не будьте таким ослом! – огрызнулась она.
Герцог сделал глубокий вздох и уронил руки. В его покрасневших глазах блестела влага.
– Ты запретил мне извиняться перед тобой. Но…
– Вы полагаете, что я передумал? – Пирс перестал изображать равнодушие и выглядел разъяренным.
Линнет бросила взгляд на Гэвина, но он устроился в углу стойла, усадив Руфуса к себе на колени, и что-то нашептывал в волосатое ухо собаки, не обращая на них внимания.
– Я знаю, что ничего не изменилось, – отозвался герцог, при этом голос его дрогнул. – Но я не могу не говорить о том, как я сожалею. Я посмотрел на тебя и твою мать вчера вечером и понял, что когда-то у меня было все. Все, что только могла дать жизнь, все, что имело значение, и я выбросил это в затмении рассудка. Я разрушил свой брак. Хуже того, я нанес тебе…
– Замолчите! – резко бросил Пирс. Его голос был холодным, как океан, если не холоднее. – Я уже говорил вам, что не могу дать вам отпущения грехов, которого вы жаждете. Но даже если бы я мог, это не изменило бы вашего прошлого, как по мановению волшебной палочки.
Герцог смахнул слезу.
– И вы выбросили нас не в затмении рассудка. Вы приняли сознательное, пусть даже опрометчивое решение, предпочтя наркотическое забытье скучной семейной жизни. И кто сказал, что вы не были правы? Лично я никогда не испытывал соблазна спать с одной и той же женщиной всю жизнь. Не говоря уже о том, чтобы воспроизвести себя в виде плаксивого и шумного маленького подобия.
– Прекратите, – сказала Линнет, поднявшись на ноги.
Глаза Пирса сузились.
– О, посмотрите, теперь нам собираются сделать инъекцию задушевного женского сочувствия.
– Где вы видите сочувствие? Просто мне надоело смотреть, как вы делаете из себя дурака. И поскольку я выросла, наблюдая подобное поведение, оно не вызывает у меня сочувствия. Скорее презрение.
– Если ваш отец был плаксой, могу лишь сказать, что мне знакомо это чувство.
– Вы болван, – заявила Линнет. – Ваш отец принимал слишком много опиума. И потерял свою семью. Он ранил ваши чувства. – Она помедлила.
– Хаха, – отозвался Пирс.
– Именно это я имела в виду. – Линнет изобразила улыбку, рассчитанную на то, чтобы вызвать раздражение. – Это медицинская степень внушила вам мысль, что вести себя как сердитый шестилетний ребенок нормально?