Он отстранился, глядя на нее.
– Уверяю тебя…
Ее губы изогнулись в лукавой улыбке, а глаза скользнули к двери спальни.
– Француженки никогда не принимают важные вещи на веру.
В порыве восторга Роберт подхватил свою бывшую жену на руки, перешагнул порог спальни и осторожно опустил ее на постель.
– Я сочту за удовольствие рассеять твои сомнения.
Он выпрямился, наслаждаясь звуками ее смеха.
– Я должен убедиться в том, что Линнет благополучно отбыла отсюда в карете. А потом примчусь сюда с такой скоростью, будто слуги решат, что я сумасшедший.
– Ты сумасшедший, – сказала Маргарита, хихикнув, как девчонка.
– Нет, – возразил он, нагнувшись, чтобы поцеловать ее еще раз. – Я в здравом уме. Впервые за долгие годы.
Глава 27
– Мне очень жаль, – сказал герцог Уиндбэнк, обращаясь к Линнет после того, как он забрался в карету и обнаружил, что она плачет. – Я извиняюсь за то, что привез вас сюда, мисс Тринн.
– Линнет, – отозвалась она, всхлипнув. – В конце концов, мы чуть не породнились. У вас, случайно, нет носового платка? Мой насквозь промок.
– Мой сын – тяжелый человек, – сказал герцог, вручив ей огромный носовой платок с вышитым в уголке гербом.
– Он… дурак, – сказала она, при этом голос ее дрогнул.
– И это тоже.
– Он любит меня, я знаю, и тем не менее говорит, что не женится на мне. Что он вообще не желает жениться.
Герцог молчал.
Линнет высморкалась.
– Возможно, он еще передумает. – Она взглянула на герцога, прочитав ответ в его глазах. – Вы не верите в это, не так ли? – Из ее глаз снова заструились слезы.
– Я был бы рад дать вам другой ответ, моя дорогая.
– Все в порядке, – сказала Линнет. – Мы уже можем ехать?
Герцог медлил в нерешительности.
– Вы намерены остаться с герцогиней, – догадалась она. – Я хотела сказать, с леди Бернис.
– Я не могу покинуть ее, – тихо отозвался он. В его глазах светилась решимость, такая же, как у его сына. – И не могу бросить Пирса. При всех моих прегрешениях я всегда считал их своей семьей.
Линнет весьма неизящно шмыгнула носом.
– Я поступила бы также. Не беспокойтесь обо мне. Со мной все будет в порядке.
– Мне очень жаль, что все так случилось, – сказал герцог. – Моя карета отвезет вас в деревню, где ожидают слуги и горничная. Вам нельзя задерживаться, потому что я распорядился, чтобы они продолжили путь, если вы не появитесь до вечера. Я хочу, чтобы все, у кого есть такая возможность, оказались как можно дальше от центра эпидемии.
– Я готова ехать, – сказала Линнет.
– Боюсь, это будет одинокое путешествие.
Она выдавила улыбку.
– Я привыкла к одиночеству.
– О… – Герцог, казалось, еще больше расстроился.
– Не обращайте на меня внимания, – сказала Линнет, улыбнувшись сквозь слезы. – Мне просто жаль себя. Я умудрилась влюбиться в вашего невыносимого сына. Причем безнадежно. И теперь мне нужно приспособиться к жизни без него. Что я и сделаю, – сказала она, хотя и не представляла себе, каким образом. При одной только мысли об этом ее грудь разрывалась от боли.
– Это будет нелегко, – сказал герцог, подавшись к ней и похлопав ее по колену. – Но вы справитесь. Я справился в свое время.
– Возможно, когда мне стукнет шестьдесят, – отозвалась она с невеселым смешком, – я приеду в Уэльс и заставлю Пирса жить со мной в сторожке.
– Неплохая мысль, – произнес герцог. – Мне было бы спокойнее за него, если бы я мог вообразить, что когда-нибудь вы приедете и вытащите его из этого замка.
– Если вы скажете ему об этом, мне будет нечего ждать даже в шестидесятилетием возрасте, – заметила она с грустной иронией.
– О, я понимаю. И не скажу ему ни слова. Если бы я сознавал, насколько глубока его неприязнь ко мне, вы не страдали бы так сейчас. Я глубоко сожалею, что втянул вас в эту историю.
– Тогда бы я не встретила Пирса. – Она снова промокнула глаза. – Это стоит разбитого сердца.
Он снова протянул руку и сжал ее колено.
– Вы замечательная женщина, знаете ли.
Ее губы тронула улыбка, скорее застенчивая, чем фамильная.
– Спасибо. От всей души желаю вам удачи.
Брови герцога взлетели, в точности как у его сына.
– Спасибо. – Он сделал движение к дверце. – Я навещу вас, как только вернусь в Лондон.
– Думаю, вы будете не один, – сказала она.
Он помедлил на ступеньках кареты, прежде чем ступить на землю.
– Надеюсь, – промолвил он так тихо, что она едва расслышала.
Дверца захлопнулась, и карета тронулась с места, покатив по дороге. Прочь от замка, прочь от океана и бассейна, прочь от Кибблса, Пендерса, Биттса, Прафрока и пациентов. Прочь от Пирса.
Линнет позволила платку герцога упасть на пол. От слез у нее разболелась голова. Казалось невероятным, что день еще не закончился. Что она сидит в карете, а не лежит в постели. Невозможно было себе представить, что она так и будет ехать в этой карете день за днем, домой, в Лондон.
Спустя некоторое время она откинулась назад на мягком сиденье, уставившись в колеблющийся потолок кареты. Ей было трудно найти удобную позу. Должно быть, она перенапрягла шею и плечи, когда плавала.
Наконец она закрыла глаза и позволила мягкому покачиванию экипажа унести ее прочь от жестоких реалий мира Пирса, хотя они и отзывались в ее сновидениях.
Глава 28
– Он умирает, – сказал Пирс, ощутив укол досады и отчаяния, как всегда бывало в таких случаях.
Он стоял у постели больного, плотного мужчины лет шестидесяти.
– Каждый раз, когда я даю ему воды, она выливается у него изо рта, – сообщил санитар.
– Позаботьтесь о нем, насколько это возможно, – сказал Пирс, направившись к выходу. – Покраснение глаз, возможно, указывает на приближающуюся смерть.
– Он похож на хорька, – заметил Себастьян, который поджидал его в коридоре, прислонившись к стене.
– Иди приляг, – сказал Пирс. – Ты провел на ногах всю ночь. От тебя не будет толка, если ты продолжишь в том же духе. К тому же новых пациентов не было по крайней мере в последние два часа.
Словно в ответ раздался громкий стук в парадную дверь.
Себастьян невесело рассмеялся.
– Как Биттс?
– Пульс еще частит, но жар прошел. Я велел его слуге начать кормить его куриным бульоном.
Себастьян оттолкнулся от стены.
– Мне казалось, что эпидемия пошла на убыль.
– Вполне возможно, – отозвался Пирс. – Мы оповестили всех окрестных жителей, что больные должны быть изолированы от остальных. Слава Богу, что площадь заражения ограничена маршрутом мельника.
– Пойду лягу, – сказал его кузен, затем помедлил. – Ты знаешь, что твой отец все еще здесь?
Пирс вскинул голову.
– Что?
– Живет в сторожке с твоей матерью. Я вышел вчера подышать воздухом. Они сидели в саду. Я помахал им рукой. Издалека, разумеется.
– В саду? – Пирс так устал, что стал плохо соображать. – Они живут вместе? В сторожке? – Сама мысль о сторожке отозвалась в его сердце невыносимой болью.
– Полагаю, мы скоро обзаведемся новой герцогиней, – бодро сказал Себастьян. – Он обнимал ее за талию. Очень романтично.
– Постой! Это означает, что он отправил Линнет домой без сопровождения! – резко произнес Пирс, ощутив вспышку ярости. – Он отправил ее в Лондон совсем одну.
Себастьян нахмурился.
– Не считая целой команды лакеев, горничных и грумов. Три кареты, чтобы вместить всю компанию. Ради Бога, Пирс, ты выставил ее отсюда. Выбрось ее из головы. Она в полной безопасности. Вспомни, твоя мать приехала сюда одна, проделав весь путь из Андалузии.
Линнет подвергается куда большему риску, чем его мать, чуть не сказал Пирс, но вовремя спохватился.
На лестнице показался Кибблс.
– Один из вновь прибывших пациентов очень плох. Деревенский доктор лечил его пиявками.
– Возьми себя в руки, – произнес Себастьян ворчливым от усталости тоном. – Линнет уехала. Переверни эту страницу.
– Иди спать! – огрызнулся Пирс, нетерпеливо махнув рукой, и повернулся к Кибблсу. – Мне казалось, что мы оповестили всех окрестных жителей о методах лечения этой болезни.
– Его жена говорит, что они слышали об изоляции больных, но ничего о лечении.
– Из какой они деревни?
– Из Лленддаула.
– У нас уже три пациента из этой деревни. Отправь туда Нейтена верхом. Кажется, он неплохо справляется с подобными делами, к тому же он местный. Скажи ему, пусть вобьет немного смысла в доктора. А если это не сработает, пусть стукнет его по голове и притащит сюда. Мы посадим его в подземелье.
Кибблс покачал головой:
– Нейтен слег. Кажется, в легкой форме. Он в западном крыле. Если так пойдет дальше, у Прафрока начнутся проблемы со штатом.
– Тогда нам придется обходиться тем, что есть, – устало произнес Пирс. – Проводи меня к этому пациенту.
– У мистера Конна сильный жар и слабый пульс, – сообщил Кибблс чуть погодя, стоя у постели больного.
– А горло?
– Багровое, покрытое язвами. И, – Кибблс перевернул руку пациента, – повреждение кожи, такое сильное, что он лишился ногтей.
Пирс посмотрел на пациента. Его глаза были закрыты, дыхание клокотало в груди.
– Сколько дней он уже болеет? – спросил Пирс у его жены.
– Шестой день, – отозвалась та. Она стояла у постели, заламывая руки. – Это случилось внезапно, мы положили его в отдельную комнату, как велел священник, и я отослала детей из дома.
– И возможно, спасли им жизнь, – сказал Пирс.
– А мой муж? Мой Баррис, что с ним?
Он решил, что лучше сказать правду.
– Не думаю, что он выживет. Хотя, конечно, остается шанс. Ваш муж выглядит крепким мужчиной, и мы будем бороться за него. Завтра все станет ясно.
Ее руки, вцепившиеся в спинку кровати, сжались.
– А если бы я привезла его, как только началась горячка, он бы выжил? Скажите мне.
– Не думаю, – сказал Пирс, глядя ей в глаза. – Протекание болезни осталось бы тем же. Мы не можем сказать, кто выживет, а кто умрет.