Однако то, чего Сердар боялся больше всего, как раз избавило его от опасных и непрошеных гостей. Увидев, как Ауджали кружит туда-сюда на краю ямы, ударяя в землю ногой, кобры тоже заволновались и начали потихоньку сползать с насиженных мест, освободив таким образом свою жертву от страшных пыток, которые он претерпевал уже много часов. Кобры тут же принялись свистеть, вызывающе раздувать шею и, скручиваясь спиралью, пытались выбраться наружу. Но даже вытянувшись стрелой, они преодолевали лишь половину расстояния, отделявшего их от ненавистного врага.
Змея — одно из самых низкоорганизованных созданий на свете, она поразительно глупа и совершенно не может справиться с препятствиями, встретившимися ей на пути, или соразмерить свои усилия с трудностями, которые ей надо преодолеть. Она будет часами биться о скалу, которую можно обойти, или пытаться залезть в ход муравейника, слишком для нее узкий.
Случай на сей раз как будто сжалился над долгими страданиями Покорителя джунглей и взял в союзники Ауджали, чтобы вызволить его из беды. Бегая вокруг ямы, где находился его хозяин, слон нечаянно столкнул туда длинный ствол бамбука, служивший опорой для крыши из травы и листьев. Бамбуковый шест упал так удачно, что образовался своего рода мостик, ведущий со дна ямы на поверхность.
Едва бамбук коснулся земли, как одна из кобр с молниеносной быстротой обвилась вокруг ствола и кинулась наверх с такой скоростью, что Ауджали, несмотря на свое проворство и сноровку, не успел схватить ее. Остальных ожидала иная участь: у половины Этих гнусных тварей Ауджали ударом хобота перебил позвоночник, и они падали, корчась, на землю, теперь уже не представляя опасности.
Увидев, что бежал последний из его врагов, Сердар издал победный клич. Он был спасен.
— Спасен! Спасен! — повторял он почти в экстазе. — Спасен! Благодарю тебя, Господи! Ты не захотел, чтобы я умер прежде, чем выполню свой долг. Теперь дело за мной, сэр Уильям Браун. Клянусь, я воздам вам сторицей за невыносимые муки, которым вы меня подвергли. Что до орудий вашей мести, живыми из джунглей им не выйти.
Тот же самый бамбук, по которому наверх вылезли кобры, должен был послужить Сердару. Он, однако, подождал несколько минут, прежде чем начать подъем, так как физическая реакция была столь сильна, что ноги его дрожали, а непроизвольная нервная судорога сводила все тело. Но слабости подобного рода у него всегда проходили быстро, и нетерпеливое желание выбраться скорее на свободу придало ему силы.
Схватившись за бамбуковый ствол, прислоненный к стенке ямы, он взобрался наверх с легкостью профессионального гимнаста.
Увидев хозяина целым и невредимым, Ауджали не знал, как выразить свою радость. Он старался, чтобы голос его звучал как можно нежнее, встряхивал своими большими ушами, резвился и прыгал, что резко контрастировало с его обычной серьезностью.
— Тише! Успокойся, Ауджали! Быстрее в путь, сегодня ночью нам предстоит одно трудное дело.
Глава III
Возвращение Сердара в грот. — Планы мести. — В погоне за шпионом. — Ночной дозор в горах. — Ожидание. Кишнайя и Веллаен. — Месть.
На долину стали наползать предзакатные тени, солнце давно скрылось за зубцами высоких гор, окружавших джунгли. В это время Рама и Нариндра в отчаянии искали друга выше, в горах, тогда как описанные события произошли в низине. Расстояние, а также густота растительного покрова помешали Сердару услышать их зов и выстрелы.
— Вперед, Ауджали! — сказал Покоритель, устраиваясь на шее слона. — Скорее к выходу, дитя мое, лети стрелой!
Он направил слона по той дороге, которой он сам прошел утром. У подножия горы растительность была не так густа, это облегчало путь и не замедляло скорость движения.
Трудно описать, какая радость переполняла сердце Сердара в этот момент. Он был полон веры в будущее, хотя, как и всем, кто долго жил на Востоке, ему был свойствен некоторый фатализм. Свое спасение столь чудесным образом из подстроенной ему западни он воспринимал как знак того, что и во всех прочих предприятиях его ждет удача. Прежде всего он собирался вынести приговор и отомстить человеку, ставшему агентом губернатора Пуант-де-Галль и подстроившему столь подлую ловушку. Негодяй еще не успел выйти из долины, и Сердар должен был его настигнуть, это был вопрос времени. Потом он намеревался сразу отправиться к друзьям, которые, должно быть, находились в смертельной тревоге.
Как мы видим, Сердар не знал, что у преследуемого им туземца есть сообщник. Но и знай он об этом, решимость его не поколебалась бы. Он твердо решил доказать губернатору Цейлона, что схватить Покорителя джунглей не так-то просто. И сколь бы дерзкими и безрассудными ни были его планы, Сердар всегда осуществлял задуманное.
Если бы Сердар не избрал другой путь, он неизбежно встретился бы с Сами, который остался на посту у подножия горы. Но место, куда он направлялся, находилось несколько в стороне, и он выиграл около трех километров, срезав дорогу через джунгли и свернув еще до того, как мог увидеться с Сами. К выходу из долины Сердар прибыл незадолго до захода солнца.
Увидев, что лучи солнца еще освещают вершины гор, он точно определил, что до наступления темноты осталось примерно двадцать минут, этого было вполне достаточно, чтобы добраться до середины горы. И он отдал приказ Ауджали, который с легкостью, невероятной для его массы, стал взбираться по склонам, ощетинившимся остророгими скалами.
Сердар предвидел, что после того, как подосланный губернатором шпион потерпел неудачу, он не станет задерживаться в долине Трупов. Без сомнения, дабы не попасть в руки Покорителя (если тому удастся выбраться из ямы) или его друзей, он должен был до темноты скрываться в самой чаще джунглей и только после этого попытаться добраться до выхода из долины и вернуться в Пуант-де-Галль. Поэтому задача состояла в том, чтобы оказаться на месте раньше туземца. Эта часть плана полностью удалась, ибо Сердар удобно расположился на маленьком плато, откуда он вместе с друзьями посылал прощальный привет «Эриманте», уносившей Эдуарда Кемпбелла в Пондишери. Скрытый тенью большого баньяна, Ауджали расположился как раз поперек прохода, так что проскользнуть мимо, не столкнувшись с гигантом, было невозможно. Приняв все меры предосторожности, Покоритель джунглей уселся на обломок скалы радом со слоном, чтобы спрятаться в тени того же дерева. Он знал, что глаз постепенно привыкает к темноте, и шпион мог заметить его раньше, чем Сердар успел бы что-либо предпринять. Индус бросился бы наутек, и Сердар не был уверен, что сумеет догнать его. Но под покровом ночи, да к тому же в тени ficus indica, опасаться было нечего.
Довольный тем, что на утреннюю ловушку он отвечает вечерней западней, наслаждаясь предстоящей местью, хозяин Ауджали в ожидании врага погрузился в размышления.
Два негодяя, испугавшись внезапного появления Ауджали, поспешно удрали, решив, что это был дикий слон. Поэтому прежде всего они позаботились о том, чтобы укрыться от его нападения. Они взобрались на низкие ветки дерева, предоставившего им надежное убежище от опасного зверя. Спрятавшись в густой листве, они стали свидетелями всех перипетий спасения их жертвы, и каково же было их изумление, когда они увидели, как слон, которого они приняли за хозяина джунглей, помогает побегу пленника. После того как слон и Сердар удалились с триумфом, они решили покинуть наблюдательный пост и обсудить увиденное.
— Ну, — первым начал Кишнайя, — нас, кажется, надули.
— Вот именно, — ответил Веллаен, — а тысяча рупий вознаграждения, которую пообещали мне сегодня утром, ускользнула на спине проклятого слона.
— А я? Ты что думаешь, я ничего не теряю? Не говоря уже о моей репутации, которой нанесен смертельный удар! Моя трость с золотым набалдашником помчалась галопом вдогонку за твоей тысячей рупий.
— Но разве мы не можем начать все сначала? Неделя, которую тебе дал сэр Уильям Браун на поимку Сердара, еще не истекла, и, может, в следующий раз нам больше повезет.
— Оставь эту надежду, мой бедный Веллаен. Ты ведь знаешь, как говорят в наших деревнях на Малабарском берегу: «Одну и ту же ворону не приманишь дважды одним и тем же куском мяса». Так вот, мой дорогой, эта поговорка вполне применима в нашем случае.
— Поговорку-то я знаю, Кишнайя, но это вовсе не значит, что ту же самую ворону нельзя приманить второй раз другим куском мяса.
— О, я тебя прекрасно понимаю. Но признаюсь, мой бедный Веллаен, голова моя абсолютно пуста. Я использовал все лучшее, что было у меня в запасе, и надо заметить, что с помощью случая сумел добиться успеха. Теперь у меня остались самые примитивные хитрости, годные разве что для такого несчастного, как ты, который не заподозрит в них злого умысла, но Сердар на них не попадется, к тому же теперь он начеку.
— Сегодня утром, когда я придумал дело с кобрами, ты отнесся к моей помощи не с таким презрением.
— Не спорю, каждому один раз в жизни может прийти блестящая идея, — засмеялся Кишнайя, — но думаю, больше с тобой этого не случится.
— Издевайся надо мной, как тебе угодно, и все же, если бы я договаривался с губернатором, я бы не признался так легко в своем поражении.
— Ну что ж, поступай так, словно ты на моем месте: придумай что-нибудь стоящее, что-нибудь выполнимое, и я обещаю не только всячески помогать тебе, но и удвоить обещанную награду.
Веллаен задумался, потом лицо его вдруг просияло.
— Вчера вечером мы же добрались ползком к гроту, где спали Сердар и его товарищи, так ведь? Кто нам помешает сделать то же самое сегодня? Потом мы проскользнем, точнее, ты проскользнешь внутрь грота и, пока он спит, заколешь его кинжалом.
— Видишь, мой милый Веллаен, ты вовремя спохватился: вместо того, чтобы развить свою верную мысль и предложить мне рискнуть вместе с тобой, ты поспешил увильнуть в сторону, переложив на мои плечи всю опасность данного предприятия…
— Но я не принадлежу к касте душителей, которые славятся своей отвагой. Ты же знаешь, я всего-навсего простой заклинатель змей, а в свободное время — продавец тигровых шкур, храбрость в моей профессии ни к чему.