В своем докладе Карлу V Кортес представил свои насильственные действия как меру, необходимую для безопасности испанцев и для соблюдения интересов короля. Таким образом, его действия декларировались как акт самообороны — некоторые индейцы уже фактически продемонстрировали свое враждебное поведение. Фигура правителя представлялась Кортесу гарантом безопасности его солдат, ведь в этом государстве с авторитарной системой управления никто не решился бы предпринять что-либо против европейцев без санкции Монтесумы. Кроме того, согласно собственной теории завоевателя, существовало намерение завладеть землями, подвластными Монтесуме, используя всемогущего правителя в качестве рупора испанцев и его устами выражая волю бледнолицых.
Монтесума, как и прежде, принимал индейских вельмож и со стоическим терпением, свойственным представителям его расы, переносил навязанное ему гостеприимство со стороны своих странных гостей. Участь пленника не давала ему забыть о своем звании, и он отдавал населению распоряжения успокаивающего характера, заявляя, что просто предпочел разместиться ближе к своим европейским друзьям. В действительности же правление осуществлялось Кортесом. Ему же полагалось передавать дань, предназначавшуюся императору ацтеков. Испанцы все же выказывали уважение королевскому званию Монтесумы, признавая за ним право на все внешние атрибуты верховной власти. Его двор по-прежнему оставался королевским, и правителю прислуживали двадцать наиболее знатных индейских вождей. Однако никто не мог обмануться в том, что Монтесума не более, чем представительская фигура, истинная же власть исходит от Кортеса.
Следующим шагом явилось официальное отречение Монтесумы от престола. В декабре 1519 года в присутствии высших персон империи был проведен формальный акт принесения присяги на верность испанскому монарху, ввиду отсутствия представленному персоной Эрнана Кортеса. Подчинение верховной власти Карла V было торжественно запротоколировано нотариусом по имени Годой. Монтесума произнес речь, в которой, ссылаясь на миф о Кетцалькоатле, возложил собственные властные полномочия на испанского правителя, который, по его мнению, является истинным преемником белого бога.
Теперь, в результате этого нотариально закрепленного акта принесения присяги, положение завоевателя было легализовано. Отныне в случае возможных в будущем враждебных действий по отношению к испанцам это рассматривалось бы не как акт самообороны, а как неповиновение феодальному властителю Карлу V.
После перехода власти к Кортесу последовала, по-видимому, фаза колонизации. С помощью новых вассалов испанского монарха конкистадоры в течение последующих недель исследовали страну мексиканцев. Правитель ацтеков послушно предоставил в их распоряжение индейских носильщиков, горняков и мастеров художественных ремесел, которые вместе с небольшими отрядами испанцев обошли всю страну. Тот факт, что Кортес допустил подобное раздробление своих сил, доказывает, что он чувствовал себя в Теночтитлане довольно уверенно. Все действия испанского полководца в короткий мирный период зимой 1519/20 года свидетельствуют о его незаурядных способностях государственного деятеля и колонизатора. Он также попробовал свои силы в качестве землевладельца и дал распоряжение о закладке в одной из близлежащих провинций образцовых хозяйств, где выращивались кукуруза, какао и бобы. Была даже устроена ферма для разведения домашней птицы. Следующей его задачей была точная картографическая съемка побережья, поскольку сведения об удобных местах для длительной стоянки судов имели для испанцев большое значение. Теперь можно было решиться на сооружение небольшой капеллы в боковом помещении крупного теокалли. В зале, лишь тонкими стенами отделенном от запятнанных кровью изображений идолов, под сенью креста поклонялись святым дарам.
Однако сами испанцы своим поведением делали невозможным постепенное и мирное присоединение империи ацтеков к мировой империи Карла V. Рассказывают, что Кортес в слепом стремлении обратить индейцев в свою веру собственноручно разбил большую статую языческого бога войны, сопровождая эти действия, по свидетельству очевидцев, словами: «Во имя Бога нужно чем-то рисковать!» С тех пор жрецы ацтеков, имевшие большое влияние на народ, стали заклятыми врагами европейцев.
Прибрав к рукам Монтесуму, можно было подумать о том, чтобы извлечь на свет божий спрятанные сокровища его отца. Монтесуме не оставалось ничего иного, как подарить эти сокровища чужеземным завоевателям. И снова бледнолицые обнаружили страсть к блестящему металлу, непонятную мексиканцам. Индейцы ценили золото лишь в виде искусных украшений, а теперь им пришлось наблюдать, как испанцы переплавляли драгоценные произведения искусства в простые слитки и ставили на них королевское клеймо. Только королевская пятая часть составила 32 400 песо золотом, не считая личных подарков Карлу V стоимостью 100 000 дукатов. После отчисления пятой части королю была подсчитана доля главнокомандующего и офицеров; кавалеристы, стрелки из арбалета, канониры и аркебузеры также получили двойную плату, так что на долю простых пехотинцев пришлось лишь по 100 золотых песо. Повсюду раздавались жалобы: «Разве мы покинули родину и семьи для того, чтобы от нас отделались такой платой?» Кортесу снова пришлось пустить в ход все свое красноречие и авторитет, чтобы успокоить недовольных. «Золото не является основной целью наших устремлений, — утверждал Кортес. — Лучше бы солдатам помнить о своих обязанностях воинов и крестоносцев и не ссориться из-за добычи, подобно простым бандитам». В действительности же для большинства его людей размер их доли не имел почти никакого значения, самой большой страстью солдат была азартная игра, чего не могли предотвратить самые строгие указы, и уже через несколько дней почти вся добыча, приобретение которой было сопряжено с усилиями и опасностями, сменила своих хозяев.
Надменность и жадность солдат, а также присутствие их союзников-тласкалтеков, а главное, свержение идолов вызвали у населения Теночтитлана сильную озлобленность, и сопротивление усиливалось день ото дня. Ситуация в городе на лагунах стала для испанцев угрожающей. Даже Монтесума советовал бледнолицым, которые столь подло злоупотребили его гостеприимством, уходить, поскольку не мог больше гарантировать их личную безопасность. Несмотря на то, что испанский священник и историограф Гомара пишет, что «Кортес стяжал больше чести и славы, чем если бы победил ацтеков на поле боя», свержение языческих идолов послужило, по-видимому, первопричиной всех последующих осложнений. Индейские жрецы призывали народ оказывать сопротивление богохульникам и именем Уицилопочтли изгнать пришельцев к морю. Даже Монтесума не мог оставаться глухим к призывам своих жрецов; он также поборол свой суеверный страх перед испанцами и вновь стал высказываться более энергично.
Ввиду того, что позиция Монтесумы стала представлять угрозу, Кортес вначале использовал различные уловки, чтобы оттянуть момент отхода испанцев, казавшегося неизбежным. Он объяснил Монтесуме, что в свое время уничтожил все корабли и должен построить новые, вот тогда его отъезду больше ничто не сможет помешать. Монтесума немедленно согласился предоставить в его распоряжение ремесленников-индейцев, поскольку уже был знаком с искусством кастильских кораблестроителей, за несколько недель построивших четыре бригантины, на которых император ацтеков уже совершил несколько увеселительных поездок.
Кортес не осознал того, что, свергая языческих идолов, одновременно ликвидировал важнейшие предпосылки успехов, достигнутых до сих пор. Лишь до тех пор, пока существовала мексиканская религия с ее мифами и культами, испанцев считали посланниками белого бога Кетцалькоатля, появившихся согласно пророчеству, и почитали их. С падением сонма ацтекских божеств исчез и спасительный нимб, окружавший бледнолицых, и теперь они были всего лишь насильниками и захватчиками, уничтожить которых призывали вековые традиции воинственных теноча. С другой стороны, для испанских рыцарей, выросших под знаком реконкисты, не могло быть и речи о заключении пакта со столь жестокой, варварской религией, какую являл собой индейский культ богов.
Обстановка в лагере испанцев в последние недели претерпела изменения к худшему. Ощущение спокойствия и уверенности, которому так долго предавались войска, сменилось неясным чувством страха и опасности. В поведении туземцев, казалось, наметился перелом. Жилище испанцев напоминало крепость в состоянии осады, и принимались все мыслимые меры предосторожности для того, чтобы немедленно отразить нападение индейцев.
В таком малоприятном положении находилась испанская армия, когда в начале мая 1520 года, спустя шесть месяцев после прибытия в Теночтитлан, с побережья пришло сообщение, которое должно было повергнуть Кортеса в еще большее беспокойство, нежели угроза восстания мексиканцев.
БОРЬБА С НАРВАЭСОМ
После того как Эрнан Кортес столь поспешным образом распрощался с губернатором Кубы, Диего Веласкес без долгих колебаний решил отправить вслед за ним вооруженный отряд, чтобы расправиться с непокорным. Уже в октябре 1519 года наместник начал широкомасштабные приготовления. Командование карательной экспедицией он поручил своему верному другу и соратнику Пан-фило де Нарваэсу, который был земляком губернатора по Старой Кастилии. Ему нельзя отказать в некотором военном таланте, но он совершал серьезную ошибку, недооценивая Кортеса, который еще во времена завоевания Кубы в 1511 году служи