– Думаешь, он потешается над нами? – спросил Хект. – Над нашей паникой?
– Нет, – отозвался Титус. – Думаю, в него столько раз попали, что он перепуган гораздо больше нашего. Он там, где мы и предполагали. Потому что больше ему быть негде.
– И не дал нам отпора. Орудие, воскресшее божество – и не сражается.
Тень, очутившись в западне, яростно отбивался. Тогда погибли люди, а от Орудия осталась оболочка, которую патриаршие солдаты растерли в порошок и развеяли по ветру – по щепотке зараз.
– Он никогда не был столь уж силен. Полгода убегает от нас, мы то и дело загоняем его в угол. И каждый раз, как удается подобраться поближе, наносим удар. Это конец. Он растормошил ундину, или что это такое было. Это его последняя уловка, последняя надежда. Если б мы решили, что убили его, а не ее…
Консент говорил без остановки, слова извергались из него потоком. Хект уже видел такое: в отчаянных ситуациях люди иногда становятся чересчур болтливыми. Пайпер и сам грешил этим в молодости.
Неожиданно рядом закричал солдат. Потом еще один.
– Эгей, генерал! – завопил третий. – Там внизу какой-то тип.
Прищурившись, Хект различил худого бледного человека в лохмотьях – точь-в-точь гролсачский беженец, один из тех, на кого охотились в этой части Коннека граф Реймон и его кровожадная супруга. Оборванец непрерывно кланялся, подняв руки.
– Что думаешь? – спросил Хект.
– Думаю, Бестия все еще с нами, – ответил Консент.
– Пусть поднимется по склону. Рук, все пушки должны быть нацелены так, чтобы в случае чего порвать его в клочья. Пусть остановится на той белой скале…
Рук нахмурился и покачал головой. Хект сразу понял, чем он недоволен. Если фальконеты выстрелят из этой позиции, рикошетом заденет солдат на противоположном склоне.
– Ладно. Пусть встанет на расстоянии ярда. Тогда рикошет попадет в основном в него самого.
Оборванец, по всей видимости, ждал, что к нему подойдут.
– Не дождешься, парень, – прокричал стоявший у водопада Бюль Смоленс и велел двум пушкарям выстрелить в сторону незнакомца.
– Смоленсу – награда, – восхитился Хект.
Над землей промелькнула тень.
– Ворон, – доложил Кейт Рук. – Приземлился прямо на большой дуб позади Седлако. Слева.
Никто не знал, сколько у воскресшего Бестии осталось власти над воронами. Князь Воронов из преданий с легкостью повелевал ими. Но солдаты были наготове.
Меткий лучник подстрелил птицу, как только она устроилась на ветке.
Больше воронов поблизости никто не заметил, хотя обычно они летали парами – самец и самка.
Но над головами у воинов тут же закружились стервятники.
Оборванцу знаками приказали перейти ручей и вскарабкаться по холму к Хекту. Человек казался слабым и страшно истощенным.
Никто из наблюдавших не почувствовал ни малейшей жалости. Гролсачец перед ними или Орудие в обличье беженца – солдаты, более полугода находившиеся в походе, уже не были способны испытывать сочувствие. Многие сейчас гадали, почему оборванца просто не прихлопнут, разом покончив с проблемой.
– Велите ему остановиться. Передвиньте пару пушек, чтобы стало понятней.
Рук выполнил приказ.
На той стороне Клэй Седлако велел развернуть фальконеты, чтобы удобнее было целиться в небольшую тень внизу. Бюль Смоленс приказал своим людям бросить бутылки с зажигательной смесью, в том числе и те, в которых плескался драгоценный нефрон.
Рук, успевший переместить свои орудия, подошел к Хекту:
– От него воняет, командир.
– Видимо, его религия запрещает ему мыться.
– Мытье тут не поможет. И не помогло бы с самого сотворения мира.
Бестия не мог скрыть запах разложения.
Хект уже готов был отдать приказ.
– Пока ты этого не сделал, – сильным низким голосом выкрикнуло притворяющееся человеком Орудие, – я хочу сказать.
– Только быстро.
– Грядет катастрофа. Тебе пригодятся любые союзники. Особенно по ту сторону Ночи.
Хект припомнил все, что знал о древних богах и грядущих катастрофах.
И незаметно для Орудия подал знак своим людям.
У Бестии еще оставались в запасе силы. Ему удалось не дать пушкарям выстрелить. Всем, кроме одного.
Но и одного хватило. Выстрел нарушил концентрацию Бестии.
Залаяли пушки. Неравномерно.
С опозданием.
Бестия рухнул на землю, превратившись в кучу извивающихся червей.
Кейт Рук не стал дожидаться приказа. Несмотря на израненные руки, он помог навести пушку, и та выстрелила в кишащую массу, прежде чем черви расползлись.
Хект почувствовал то, о чем недавно говорил Титус Консент, – непреодолимую глубокую тоску по закончившейся эпохе.
Начали слетаться во́роны.
– Берите железные инструменты и давите червей, – приказал Хект. – Закидайте их углями. Делайте все, что можно.
Древнему Орудию вроде Бестии наверняка известны способы избежать окончательной погибели. В старых сказках зло никогда не погибает насовсем.
Но уж Пайпер Хект помогать ему не намерен.
– Вы не стали обдумывать его предложение, – заметил Титус Консент.
– Он не выполнил бы свою часть сделки. Не смог бы. Подобное не в его природе. Бестия предал бы нас.
Солдаты старательно уничтожали червей и расчищали низину. Хект присел на скалу и задумчиво поглядел на пруд. Вода поменяла цвет. Быть может, солнечные лучи теперь падают под другим углом. А может, дело не в солнце.
Пруд казался холодным и неприветливым.
Нечто не желало, чтобы его беспокоили.
Пусть. Теперь оно уже никому не причинит вреда.
Пайпер почувствовал, что существо осознало его милосердный жест и крывшееся за ним предупреждение – «а не то…»
Солдаты обсуждали, что будут делать дальше. Всем казалось, что предстоит передышка, возможно долгая. Вполне вероятно, скоро все они останутся без работы.
Купаться никто не стал.
Патриаршее войско выбралось из глуши и направилось прямо в Вискесмент. Оттуда Хект хотел двинуться в Фиральдию. Там его армия наверняка уменьшится. Патриарх начнет понемногу распускать солдат. Больше они ему не нужны.
По древней имперской дороге, бегущей по берегу Дешара, спешили всадники на измученных лошадях. В двух лигах к востоку от Вискесмента они нагнали войско. Дозорный отряд привел гонцов к главнокомандующему, который тут же набросился на одного из них:
– Пелла! Я же велел тебе оставаться!..
– Отец, меня послал патриарх! Сам Непримиримый! Он решил, что я скорее тебя разыщу.
Хект сдержался и не стал говорить, что он обо всем этом думает, в том числе и о том, почему неопытный мальчишка разъезжает в столь неспокойные времена в сопровождении лишь четверых телохранителей.
– Что стряслось?
Раздувшийся от гордости Пелла вручил Пайперу курьерский кошель с печатью патриарха. Хект и сам почувствовал гордость за сына. Еще бы – какое доверие столь юному отроку! Да, со времен своего беспризорного детства на улицах Сонсы мальчик очень повзрослел.
– Арнгенд вторгся в Коннек, – пояснил Пелла. – Пошел против воли Кройса и коллегии.
Хект разослал полкам приказ стянуться поближе и велел трубить офицерский сбор. Армия не стала останавливаться. Солдаты почуяли неладное. Затевалось что-то, по всеобщим опасениям, отнюдь не радостное.
Во время офицерского совета подоспело послание от Реймона. Граф пересказывал разные слухи: арнгендская армия вроде бы направляется в Вискесмент, враг хочет захватить мосты и уже потом вторгнуться в Коннек. У Гарита имелись в Салпено свои шпионы и друзья, а у Анны Менандской – враги, охотно готовые предать Арнгенд, лишь бы только досадить королевской шлюхе.
– Господа, все ясно. Анна Менандская восстала против воли патриарха. Послала в Коннек войска, чтобы якобы очистить его от мейсальской ереси. На самом же деле эта дама, вероятнее всего, по-прежнему желает лишь власти и денег. Войско, по слухам, разделилось на три части. Одна направляется к нам. Там от двух тысяч до двух тысяч и восьми сотен солдат. Возглавляют ее в основном те, от кого Анна Менандская жаждет избавиться. По дороге к ним будут присоединяться гролсачцы. Патриарх хочет, чтобы мы остановили отступников. Мы превосходим их и числом, и умением. К тому же эти люди не очень-то рвутся положить жизнь за Анну Менандскую. С отпуском придется повременить. Сперва обезопасим Вискесмент и мосты.
Пайпер ожидал, что солдаты начнут роптать.
И многие действительно зароптали. Тогда офицеры напомнили своим подчиненным, что главнокомандующий всегда исправно выплачивает им жалованье. Многие ли могут таким похвастаться?
Зачастую военачальники полагали, что обкрадывать солдат – их законное право.
Титус Консент – пожалуй, самый недовольный член патриаршего войска – заявил:
– Возможно, и здесь есть некоторая ирония.
– Какая же? – поинтересовался Хект.
– Всем известно: с тех пор как на престол взошел Регард, Анна и ее дружки-церковники немилосердно выжимают из Арнгенда налоги. Наверняка она отправила какую-то часть денег со своей армией.
Консент пустился в долгие объяснения, но Хект слушал его вполуха: в уме он уже прикидывал, как лучше расставить войска и при этом свести потери к минимуму.
– Что-что?
– Я говорю: если они притащили с собой столько денег, сколько требуется на такую длительную кампанию, нам, возможно, будет чем расплатиться с солдатами, чтоб не разбежались.
«Что же с нами будет дальше?» – таким вопросом задавались сейчас тысячи патриарших воинов.
– Возможно, Титус. Возможно. Давай разбираться со всем по порядку.
Когда патриаршие силы добрались до Вискесмента, у них еще осталось несколько дней в запасе. Участники арнгендского священного похода не горели желанием умирать в бою и никуда не торопились – двигались вперед, лишь чтобы заглушить визгливые понукания монахов из Конгрегации. Рекрутов набирали по законам феодального права, и сорок дней их службы постепенно подходили к концу. Быть может, удастся совсем увильнуть от драки, если достаточно долго тянуть время.