И это гордость и слава элен-коферов?
Что-то вид у них дрянной. Может даже, такой же дрянной, как и у Обители Богов.
Видимо, Старейшие успели что-то такое предпринять напоследок – не хотели сгинуть в одиночестве.
Гномы заговорили между собой. Несколько раз Фебруарен слышал, как они упоминали Ветроходца.
– Сын человеческий, – обратился к нему Железноглазый, – ты говоришь, что надобны элен-коферы. Если желаешь, чтобы мы простили твою дерзость, поведай всю правду. Чего ты хочешь? Что собрался делать? Как нашел дорогу в наш мир?
И Фебруарен рассказал. Он не врал и почти ничего не утаивал. Правда, упоминать о том, каким могуществом обладает в срединном мире, не стал. В мифах говорилось, что у элен-коферов есть магический рог, который трубит, стоит при нем солгать. Никакого рога волшебник не увидел, но наверняка он у них наготове.
Элен-коферы принялись совещаться.
Хоть языка Фебруарен не понимал, было ясно: разгорелся спор. Спорящие раскололись на два лагеря и готовы уже были наброситься друг на друга.
Одни настаивали, что ничего предпринимать не следует. На Обитель Богов элен-коферам плевать. Пусть Ветроходец творит в срединном мире что пожелает. Пусть оба эти мира погибнут, раз уж так распорядилась судьба. Участь людей, как и угодивших в ловушку моров, элен-коферов не касается.
Другие утверждали, что мир гномов начал выцветать. Он тоже по-своему умирает. И даже если забыть про уготованную срединному миру участь, Харулк Ветроходец – самый злобный, жуткий, древний и безжалостный враг элен-коферов. Давным-давно им хватило хитрости пленить его, и со временем он явится по их душу, когда станет властелином всех девяти миров. Если кто-нибудь его не остановит.
Фебруарен навострил уши: властелином девяти миров? В мифе упоминалось меньшее количество. И каким таким образом он понял, о чем идет речь? Ведь еще несколько минут назад он впервые услышал гномий язык.
Магия.
Девятый Неизвестный был тем самым человеком – одним на десять тысяч, – который, подумав про магию, не пожал бы плечами и не бросил бы это дело. Он тут же принялся ломать голову, как это работает и почему так произошло.
Спор разгорелся с новой силой. Хотя до драки пока не доходило, старейшины разошлись не на шутку. Уже начиная готовиться к худшему, Кловен Фебруарен вспомнил все мифы об элен-коферах и вздохнул.
Он угодил в типичное предание. Именно в таких преданиях, и не только северных, герой обычно отправляется выполнять различные поручения. Если все пойдет по накатанной, гномы согласятся ему помочь, но только если он отправится в страну великанов и украдет там какую-нибудь вещицу, которую под силу унести только сыну человеческому. А перед этим придется стащить из мира эльфов какой-нибудь волшебный ключ, открывающий туда дорогу. А с ключом этим справится лишь тот, кого швырнули на ледяные просторы ада… А когда герой вернется домой, его женят на дочери короля, а сам король отречется от престола в его пользу.
Да уж, прекрасная награда. Если доживешь, конечно.
Те гномы, которые предлагали ничего не предпринимать, выдвигали веский аргумент: спасать мир – слишком тяжкий труд.
– Решено, – объявил наконец Железноглазый. – Мы пришли к соглашению. Те, кто считает, что элен-коферы должны помочь тебе, вольны так и сделать. Вести уже расходятся. Те же, кто не желает помогать, останутся тут и забудут, что ты пробрался в наш мир. Остальные присоединятся к тебе в Обители Богов.
Железноглазый не упомянул ни о каком волшебном талисмане из предрассветных краев, и Фебруарен не стал ни о чем таком заговаривать.
– Подготовка к походу уже началась, – сообщил Железноглазый.
– Превосходно. А пока у вас не найдется чего-нибудь поесть?
Ел он в последний раз давно. Кракен уже переварился, и волшебник в своем рассказе постоянно упирал на голод.
– Конечно найдется.
Железноглазый похлопал менгир в нескольких местах и что-то просвистел. А потом исчез с громким хлопком, лишь клочок бороды опустился на истоптанную траву. Кловен Фебруарен подошел поближе к менгиру. Видимо, тут у них нечто похожее на Модель.
Начали вновь появляться гномы – на этот раз в боевом облачении. Только вот Фебруарену-то были нужны совсем не бойцы, а волшебники-изобретатели. Мастера-искусники, а не громилы.
Может, у них с собой волшебные инструменты? Трудно сказать. Каждый гном тащил мешок больше собственного роста.
Стоит ли впадать в отчаяние? Гномы, решившие отправиться с ним, были самыми старыми из всех. Самыми седыми и заросшими из целой толпы весьма седых и заросших карликов.
Вернулся Железноглазый с двумя тюками. Меньший он вручил Фебруарену со словами:
– Это тебе.
Под тяжестью мешка волшебник согнулся вдвое.
– Ты что, не слышал, когда я рассказывал? Мне больше двухсот лет.
– Пешком еще под стол ходишь.
– Для человека это невероятно много. Раз уж мы тут про возраст заговорили, почему со мной вызвались пойти только старики?
– Пошли те элен-коферы, которые понимают, что стряслась беда. Они помнят Ветроходца и его братцев. Это молодым кажется, будто старики всё преувеличивают, вечно твердят: вот, мол, раньше времена были суровые, не то что нынче. Кое-кто считает, что с Ветроходцем обошлись жестоко – не стали договариваться по-хорошему, сразу прибегли к силе.
Кловен Фебруарен даже пощупал собственный подбородок – проверил, не отвисла ли челюсть. Элен-коферы же почти бессмертны. Неужели хоть сколько-нибудь взрослое разумное создание способно так думать? Да если бы с Харулком вздумали вести переговоры, он бы первым делом сожрал парламентеров. Раз враг собирается договариваться, значит уже признал возможное поражение и просто хочет выкрутиться.
С Орудиями вроде Ветроходца никакие переговоры вести нельзя. Победа или смерть. Никаких компромиссов Ночь не признавала.
– Не удивляйся так, сын человеческий. Не только твое племя плодит глупцов, – посетовал Железноглазый и быстро сменил тему: – Испытание предстоит суровое. Придется в прямом смысле слова идти между мирами. Никаких тебе восьминогих жеребцов, обернуться ястребами и орлами тоже не выйдет. Волшебства осталось слишком мало. Признаюсь тебе, сын человеческий, я удивлен, что Обитель Богов, как ты говоришь, продержалась столько времени. Там уже все должно было прийти в полный упадок.
Гнома словно бы поразило неожиданное и ужасное подозрение.
– Мы теряем время, – ответил Фебруарен и зашагал вниз с холма к темному, неясному порталу.
Вроде бы обратно на корабль выбирались они не так уж и долго, но этот подъем оказался настоящим испытанием для ослабевшего и не привыкшего к тяжкому труду Кловена Фебруарена. Рухнув на палубу, он почувствовал тяжесть всех своих прожитых лет.
Кое-кто из элен-коферов тоже притомился, вытаскивая наверх огромные мешки. Самые бодрые принялись звать моров с борта ладьи. В мешках гномов лежала в основном еда.
Железноглазый сказал, что моры должны найти следы запечатанного прохода в срединный мир. Сами элен-коферы этого сделать не смогут.
Морской народец не особенно воодушевился. Поев, моры продемонстрировали некоторую враждебность. Ясное дело.
Фебруарен напомнил морам, что элен-коферы снова их кормить не обязаны. Да и позвать гномов предлагали именно они. Так что пусть помогают себя спасти.
Тогда те объявили, что не желают покидать безопасные воды. Кроме кракена, которого им удалось убить, здесь обитала еще белая акула. Недавно она принесла потомство, хотя акулят, скорее всего, уже съели.
Всех маленьких созданий, исключая тех, что умели закапываться глубоко в ил, давно выловили. Остались только крупные хищники, которые присматривались друг к другу и ждали удачной возможности.
Моров было всего шестеро: четверо мужчин, которые попали в ловушку в расцвете лет, женщина, та самая, которая обернулась человеком, и девочка, которую остальные охраняли изо всех сил. Будь это ребенок людей, Фебруарен дал бы ей на вид года четыре.
– Магии почти не осталось, – сказал Корбан Ярнейн. – Нужно расходовать ее очень аккуратно. Когда откроем ворота, израсходуется все.
– Насколько большими должны быть эти ворота? Мой помощник, поджидающий на той стороне, при необходимости и в крысиную нору пролезет.
– Чем больше отверстие, тем больше магии сможем втянуть из внешнего мира.
Элен-коферы надеялись перехватить остатки того колдовского выброса в Андорежском море. Фебруарен обратил внимание, что никто из них не предлагает воспользоваться более доступными запасами магии из их собственного, гномьего мира.
– А сможете втянуть через маленькое отверстие достаточно магии, чтобы сделать портал побольше?
– Сначала нужно найти запечатанный проход, иначе вообще ничего не выйдет. – Железноглазый гневно уставился на оробевших моров, а потом перевел взгляд на укутанную облаками вершину горы.
Почти все остальные элен-коферы ушли осматривать поврежденный радужный мост.
– Сделайте так, чтобы моры могли безопасно проплыть, – сказал Фебруарен. – Даже если при этом силы останется только на дырочку размером с палец.
Железноглазый насупился, что-то пробормотал и сердито кивнул.
– Иначе мы потерпим поражение, даже не вступив в битву.
А этого, конечно, никак нельзя стерпеть. В битве вся соль. Пусть сражение и безнадежное, нужно все равно сражаться, и сражаться хорошо. Где-то там и обретается бессмертие.
Корбан собрал с полдюжины гномов и выстроил их кругом. Все смотрели внутрь этого круга, кроме самого Гьорсона, повернувшегося к гавани.
Моры испуганно зароптали и сбились в кучу между ладьей и причалом. От страха, что какие-нибудь страшилища непременно настигнут их, они не могли сдержать слез.
В сотне ярдов от ладьи на поверхности показался акулий плавник. Тварь направилась прямо к гномам.
Рядом с причалом всколыхнулся ил, забурлила вода. Высунулись щупальца. Кловен Фебруарен рубанул по одному – тому, что потянулось к элен-коферам. Кракен тут же переключился на волшебника.