Владыки из чалдарянских владений на востоке трепетно относились к вопросам чести, и потому их возмущало поведение Роджерта дю Танкрета. В зависимости от своих взглядов рыцари разделились на тех, кто поддерживал Черного Роджерта, и тех, кто был против него. Назревал вооруженный конфликт.
Обе партии начали обихаживать гизелов-фракиров – дю Танкрет в этом не слишком преуспел, кое-кто все же помнил о былых обидах.
Сидя в Шамрамди, Индала аль-Суль Халаладин долгими часами готовил шпионов, которые должны были спровоцировать смертельную схватку.
Нассим Ализарин недооценил Анселина Менандского, но ему хватило одного урока. После той первой схватки он превратил жизнь арнгендского принца в сущий ад, а Индала предоставил ему для этого нужные инструменты – их аль-Суль Халаладин держал наготове и часто использовал.
28Девятый Неизвестный, за́мок в глуши
Тоска. Чистая, неразбавленная, концентрированная тоска, которую в тебя вливают насильно, – так в последнее время воспринимал Кловен Фебруарен свою жизнь. Он превратился в размазню.
Началась эта тоска, когда они решили доставить элен-коферов в крепость божественного Отродья. И конца ей не видно, и крепости тоже не видно.
Элен-коферы не могли взаимодействовать с Моделью и ее могуществом ни в какой форме. Ни Герис, ни Девятому Неизвестному не хватило сил переместить даже легчайшего из гномов. Элен-коферов пришлось сначала переправить на корабле из Обители Богов на материк, а потом они отправились в путь пешком. Доставка на материк заняла две недели, и переправляться туда-сюда пришлось много раз, потому что погода стояла премерзкая.
По настоянию Железноглазого в зимний поход отправилась вся его свита. Гном опасался изменившегося срединного мира.
Кловен Фебруарен должен был снабжать их припасами.
Против этой идеи волшебник ничего не имел: зимой в тех краях пропитание не украдешь, не добудешь охотой, не найдешь и не купишь. К тому же, начни элен-коферы разыскивать себе еду, жители срединного мира непременно бы их заметили, а Железноглазый не хотел попадаться им на глаза.
Но вот с практической стороной у Кловена Фебруарена возникли проблемы. Работу приходилось выполнять непомерную. Раздобыть провизию в таких количествах, да еще и незаметно, можно было только в Броте. Потом провизию надо было доставлять гномам, странствовавшим по заснеженным и, как сразу же выяснилось, смертельно опасным равнинам.
Кловен Фебруарен и Герис приходилось трудится по восемнадцать часов в сутки, просто чтобы элен-коферы не умерли с голоду.
Путь предстоял долгий, а поесть гномы любили. Погода и не думала униматься.
С другой стороны, Ночь не доставляла им никаких хлопот. Орудия послабее, видимо, твердо решили не связываться с элен-коферами.
Гномы тащились медленно и с большой неохотой, при этом постоянно брюзжали. Иногда за целый день отряд не продвигался ни на шаг. Отчего Девятый Неизвестный злился и выбивался из сил.
Новые трудности начались, когда гномы добрались до более-менее обжитых краев.
Железноглазый желал остаться мифом, по возможности навсегда.
Хотя отряд получился довольно большим, поначалу скрываться от людей было нетрудно. Но для этого приходилось много времени и сил тратить на разведку. Отчего, разумеется, дело шло еще медленнее.
Фебруарен заставил себя позабыть об усталости и с трудом проглотил немного еды. Трапезу его прервал Железноглазый.
– Все было бы гораздо проще, заправляй тут по-прежнему Старейшие, – заявил гном. – Мы могли бы спокойно бродить где вздумается, и местные с радостью бы помогали.
– Только вот незадача: Старейшие запечатаны. Мы бы их вытащили в мгновение ока, не будь они заперты в своем мирке.
– Что-то ты в последнее время не в духе.
– С кем поведешься.
Это уж точно. Элен-коферы сводили его с ума. Фебруарен волновался за свое здоровье: в его годы нельзя так тяжко трудиться и так долго подвергать себя подобному напряжению. Хотя волшебника и поддерживала Модель – он ведь фактически сделался частью этого механизма, но и его способности имели свои пределы.
Бо́льшая часть нынешней Граальской Империи превратилась в дикую глушь. Так было не всегда, но падение Древней Империи и несколько эпидемий чумы сократили здешнее население на две трети. Элен-коферы держались подальше от обитаемых мест, и в основном их никто не замечал.
Случалось, конечно, всякое. Даже в самую непроходимую глухомань забредают охотники, дровосеки и просто одичавшие бродяги, не вынесшие тягот цивилизованного мира. Некоторые из них (наиболее в себе уверенные) рассказывали потом о встрече с гномами.
Но никто не всполошился. Деревенские жители знали, что в лесах живут странные создания. Местные князья и графы не кинулись созывать рекрутов.
За́мок никак не назывался. Ближайшая деревня располагалась от него милях в восьмидесяти, и в ней ни о каком за́мке никто и слыхом не слыхивал. Крестьяне, по всей видимости, не подозревали о его существовании. Мало кто из них когда-либо углублялся в лес больше чем на полмили. При этом к твердыне вело некое подобие дороги – призрак тракта, который, наверное, играл важную роль в ныне забытом столетии.
Кловен Фебруарен с помощью Модели переместился к воротам и поджидал там гномов. Ворота выглядели вполне безобидно – обычный проход в изгороди, обозначающей границу чьих-то владений. По эту сторону холодный призрак дороги, кусачий ветер, морось, жалящая ледяными иглами, но по ту сторону зима, видимо, свирепствовала чуточку меньше. Там тоже лежали сугробы и льды. Посверкивали голые ветки деревьев, которые снизу украшали похожие на клыки маленькие сосульки.
А сверху – вороны.
Девятый Неизвестный уставился на птиц, едва замечая шум, который подняли приближающиеся элен-коферы. «Интересно, – думал волшебник, – сколько там ворон?» Сколько сотен? Или, может, это во́роны? Когда они вот так сидят, и не разберешь. Да и какая разница? Только почему они сидят так тихо и неподвижно?
Вороны никогда не сидят тихо.
Колдовство.
– Конечно же, колдовство, старый ты осел! – пробормотал себе под нос Фебруарен. – Вопрос в том – какое? И насколько сильное?
– Прапра?
Фебруарен аж подскочил. Рядом с ним успела незаметно появиться Герис.
– Просто размышляю вслух, дитя мое. Хочешь поучаствовать? Зачем здесь столько проклятущих ворон? И почему они так тихо себя ведут? Вороны – это, конечно, не воробьи, но обычно эти твари даже во сне каркают.
– Кто-то их заколдовал, чтобы ты мучился от любопытства и довел себя до припадка, – отозвалась Герис, а потом замогильным голосом провозгласила: – Может, это и не вороны вовсе? А демоны, обращенные колдовством в ворон?
– Муно небось все потешается, что приставил тебя ко мне?
– Меня призвал долг. Но держу пари, дедушка сейчас греется где-нибудь возле очага да посмеивается, попивая кофеек, а на коленях у него примостился симпатичный мальчонка. Что это тут? – спросила вдруг Герис и двинулась к воротам.
– Не ходи туда! Нельзя просто так туда соваться! Неизвестно, какое волшебство сработает.
– Прапра, я заходить и не собираюсь, просто хочу посмотреть, что это.
Герис указала на посеревшую от времени доску, запутавшуюся в прошлогодней траве.
– Да, что-то странное, – нехотя согласился Фебруарен – и как он сам-то ее проморгал, ведь должен был заметить эту досточку еще в самый первый свой визит!
Герис с трудом выдрала дощечку из зарослей, и та треснула. Старик взял находку в руки, снова при этом не заметив самого главного, перевернул и уставился на влажную оборотную сторону.
– Тут что-то написано. Видимо, указатель был. Разобрать сложно. А, фиральдийский. Что-то вроде «Берегись волков». И еще что-то, никак не разберу.
– Да шут с ним, с указателем! Ты взгляни только! – протянула руку Герис.
На том месте, где лежала дощечка, обнаружились череп и пара длинных костей. Они лежали в замерзшей грязи, полускрытые сухими листьями.
– Ну что ж, об этом не стоит забывать, – кивнул волшебник.
Он снова воззрился на ворон. Птиц вроде бы позабавила зловещая находка. Видимо, то были их давние друзья.
– Думаешь, надеются, что и с нами случится то же? – спросила Герис и поежилась.
Отнюдь не от холода.
Позади кто-то затопал. Эту поступь старик хорошо знал: Корбан Ярнейн, усталый и голодный.
– То самое место?
– То самое, – подтвердил Фебруарен. – Уверен почти на все сто. Заглянуть туда не осмелился.
Железноглазый протиснулся между волшебником и его праправнучкой. Позади с лязгом и грохотом подтягивались остальные гномы.
– Это почему?
– Там, может, опасно. Зачем рисковать без нужды?
– Веселья ради? Ха! Говоришь, опасно? – С этими словами Железноглазый приблизился к проходу в изгороди.
Вороны заволновались, но гном остановился в футе от ограды, и птицы снова успокоились. Минуты две Железноглазый молча вглядывался в некое строение, темнеющее среди голых деревьев, а потом вернулся к Фебруарену.
– Здесь много магии. Устроим привал, отдохнем и поедим. Постарайся раздобыть нам коз. Наберемся силенок маленько, отловим Отродье. Буду откусывать от него по кусочку, пока не согласится нам помочь.
Фебруарен хотел было сказать, что нельзя терять время. Ветроходец вот-вот…
Но Железноглазый наверняка напомнит ему, что Ветроходец валяется на каменистом андорежском берегу и сил ему едва хватает, чтоб не рассыпаться. А если Харулк и наберется сил на какую-нибудь пакость, то сначала отправит Посланцев: сделать что-либо самому ему не удастся еще долго. В общем, начнется склока, и элен-коферы страшно обрадуются – им только дай поскандалить.
А поскандалить вполне можно с Девятым Неизвестным, если он начнет подвергать сомнению их методы.
– Тогда устраивайтесь поудобнее, – сказал Фебруарен. – Наслаждайтесь передышкой. У нас-то с Герис такой возможности нет. Герис, пошли.
Волшебник дотронулся до праправнучки, чтобы Модель перенесла их двоих.