Асгриммур вытянул правую руку, она начала высыхать и сморщиваться.
– Жутковато, да?
– Можно и так сказать, – отозвалась Герис, проходя сквозь пролом в каменной стене, окружавшей сад.
На мгновение серый цвет исчез, и сад предстал перед ней таким, каким был в давние времена. Вот ослепительно красивая белокурая богиня срывает золотое яблоко, кладет его под небольшую каменную плиту и делает некий знак – Герис решила, что это благословление. Потом смотрит на Герис. Богине будто бы померещился шум, но Герис она, по всей видимости, не видит. Совершенные черты искажает тревога. Потом видение померкло.
– Что сейчас произошло? – спросил вознесшийся. – Когда ты вошла через пролом, я что-то почувствовал.
– Не уверена. Может, отблеск прошлого? Я вроде бы видела сад таким, каким он был тогда.
Яблоня, с которой сорвала яблоко богиня, лежало у ног Герис кучкой гнилой древесины, хотя ни одного термита видно не было.
Как и волшебство, насекомые в Обитель Богов не вернулись, им трудно было бы это сделать, ведь портал располагался прямо посреди холодного моря. Хотя в последнее время все так и шастали туда-сюда, так что, наверное, блохи и вши снова здесь обосновались.
– Грустно, что всему этому пришел конец, – сказала Герис. – Было очень красиво.
– Ты забыла, что именно здесь обитало?
– Не забыла, но готова поспорить: они были не хуже любого другого Орудия той эпохи. Требовали человеческих жертв?
– Не часто. Обычно им в жертву приносили приговоренных, калек или безнадежно больных. А когда до северных краев добралась чалдарянская вера – миссионеров. Но в лихие времена боги иногда требовали и настоящих жертв.
– Тебе хорошо было тут сидеть с Кловеном Фебруареном?
Герис вышла из сада и направилась к воротам главной башни Небесной Крепости. Укрепление это выглядело вполне сносно, но, с точки зрения современной фортификации, сильно уступало строениям срединного мира. Башня была огромной и уходила вверх на необозримую высоту.
– Хорошо. У него необычайный ум. Почти все, что ты видишь перед собой, иллюзия. Настоящая крепость уходит в основном не вверх, а вглубь – прямо в гору.
– Не такого ответа я ожидала.
Вознесшийся нахмурился и задумался на мгновение, будто бы подыскивая ответ, который устроил бы Герис.
– Мне жаль, что ты разочарована. Я никогда не бываю уверен, как именно все происходит. И почему я делаю то, что делаю. Странник и Изгнанница были сильными личностями. Даже будучи призраками они иногда прибегают к злобному волшебству.
Герис хотела было сказать, что и такого ответа она не ждала, но сдержалась.
– Мне и правда нравится проводить время вместе со стариком, – продолжал Асгриммур. – Пережидать в Фи было приятно. А еще приятнее сидеть с ним здесь, пока тебя нет. Его любопытство поистине ненасытно, но он обожает спорить. С Отродьем препирался постоянно.
– Я бы сказала, у него неудержимая склонность к проказам. Что он там устроил, пока меня не было рядом?
Асгриммур посмотрел на нее безо всякого выражения. И снова Герис подумалось, что он совсем не похож на жестокого андорежского налетчика из тех, что несколько столетий назад терзали Фиральдию. Потом она вспомнила: ведь Девятый Неизвестный предполагал, что вознесшийся, возможно, впитал в себя знания тех людей, которых убил во время приступов безумия.
– Что будем делать теперь? – спросила она, стараясь отвлечься.
Старик с его неуемным любопытством наверняка раз сто сюда поднялся, пока ее не было. Может, удастся вытянуть из Асгриммура, что они тут разузнали. Или даже выпытать, как бывший пират сумел так измениться.
– Идем.
Она последовала за вознесшимся.
И, оказавшись в одном из покоев, с ужасом поняла, что никогда больше не придет сюда по собственной воле.
– Вот здесь держали меня, брата и наших закадычных друзей, пока Орудия не пустили нас по следу. Именно здесь ожидали своей судьбы герои северных краев, подобранные на поле брани Похитительницами Павших. Здесь те, кто преданно служил Старейшим при жизни, и рассчитывали провести вечность после смерти. Это Покои Героев. Рай, который очень похож на ваш чалдарянский ад.
Хотя прошло уже бесчисленное количество лет, из покоев так и не выветрился запах смерти.
Внутри горы, к радости Герис, света было не очень много. Привыкнув к полумраку, глаза различали оторванные руки, ноги и тела, столь жутко изувеченные, что их обладатели не смогли подняться, когда Странник призвал их на битву во имя спасения Ночи.
Во времена Старейших в Покоях Героев не властно было разложение, там лишь нестерпимо пахло недавней смертью, зато теперь тлен вернулся в Небесную Крепость. Плоть разлагалась, хоть и страшно медленно из-за холода и странных местных законов природы.
– Как ты их поймал? – спросила Герис.
– Умно. Хочешь застать меня врасплох. Только это не поможет. Мне, видимо, подсказали. Но я был тогда слишком безумен и ничего не помню. Вырывал, должно быть, сведения из Всеотца и Изгнанницы, словно легкие из груди врага.
Герис чуть не вывернуло.
– Слишком уж тут воняет, – сказала она. – Как ты две сотни лет вытерпел?
– Гораздо дольше – не забывай о разнице во времени. Но нам повезло – валялись без сознания. Хотя тоже пришлось несладко. Мне снились сны. А мой брат… Нет, не стоит себя мучить.
– Понимаю, – отозвалась Герис, припоминая, что натворили вознесшийся с братом, когда Старейшие выпустили их в срединный мир.
– Оправдываться не буду, разве что скажу: я заботился о брате. Ты бы тоже так поступила, будь у тебя брат.
– Ладно. Да. Не важно. Покажи мне еще что-нибудь.
Смотреть в Небесной Крепости было особенно нечего – только покрытые пылью нескончаемые залы, большие и маленькие, ничего необычного. Пыль эта получалась из медленно-медленно распадающихся камней.
– Мебели тут никакой нет, убранства тоже, – заметила Герис. – Нигде. Ни клочка истершейся ткани, ни частички проржавевшего металла. Даже с учетом разницы во времени, не могло это все полностью истлеть.
– Роскошное убранство существовало только потому, что тут были Старейшие, которые на него смотрели. Элен-коферы древности были хитроумными ремесленниками. Даже форма некоторых покоев Небесной Крепости и их измерения могли меняться по прихоти владельца.
– Элен-коферы древности – это те же самые элен-коферы, с которыми мы ведем дела теперь?
– Об этом, несомненно, не следует забывать.
– Ты рассказываешь мне обо всем этом по памяти?
– Да, только память не моя, я лишь пользуюсь ею. Призрак Всеотца все еще трепещет от гордости, а ведь он-то сам и палец о палец не ударил, разве что вынудил гномов выполнить его желание. Именно они – гениальные строители.
– Но если они такие гении, почему стали рабами?
Вознесшийся остановился, повернулся к Герис и несколько мгновений пристально вглядывался в нее. Потом сказал:
– Даже самые бестолковые элен-коферы в десятки раз умнее нас, но это не делает их сильнее. И силы воли у них такой нет. Они не… они… Герис, они просто ремесленники и купцы, выполняют то, что прикажут.
Герис заметила, что вознесшийся впервые назвал ее по имени, но не придала этому значения. Она понимала, что он имеет в виду: сама же видела гномов.
– Ты разговариваешь совсем не как андорежский пират.
Вознесшийся нахмурился, пытаясь понять, о чем это она.
– А ты сталкивалась с пиратами? Знаешь, как должен разговаривать пират?
– Про андорежских пиратов не знаю, но вообще сталкивалась. Правда, стоит отметить, что я женщина и была тогда молода.
Моложе, чем он, видимо, сейчас думает.
Вознесшийся казался озадаченным.
– Покажи, где заперты Старейшие, – попросила Герис.
– Там не на что смотреть.
– Все равно покажи.
Они вошли в пустой зал – такой же пустой, как и любые покои в Небесной Крепости. Тридцати футов шириной и сорока двух длиной, он ничем особенным не выделялся. Герис прошлась вдоль стен. Окна без стекол пропускали достаточно света, хотя небо закрывали густые облака. Ничего, что выделяло бы этот зал среди остальных, Герис не заметила.
– Где они? Есть хоть какой-нибудь знак? Точка? Что-нибудь?
– Здесь я и покончил со всем, – отозвался Асгриммур, раскинув руки. – Больше ничего не помню. Только время зря потеряешь, расспрашивая меня. Не знаю. Мы со стариком уже раз двадцать это все проходили. Больше ничего не могу сказать. Не знаю. Но уверен, что смогу с помощью Отродья, Железноглазого и Фебруарена обратить все вспять.
– Было бы здорово, если бы я знала, куда смотреть, когда вы, ребята, откроете им путь.
Асгриммур пожал плечами и умудрился напустить на себя виноватый вид.
– Ладно, олух. Вот я здесь стою, портал открывается, я наблюдаю, где бы он там ни открылся. Что я увижу? Что предстанет за ним?
– Здесь я чуть больше знаю. Там предстанет… – Вознесшийся запнулся, потом и вовсе замолк, на лице появилась растерянность, будто он забыл, о чем говорил.
– Можешь не объяснять. Воспоминания только что окутало туманом?
Герис решила, что, возможно, ей известна причина забывчивости Асгриммура.
– Да. Все стерлось.
– Одна из частичек чужой души, обитающая в тебе, сильнее, умнее и независимее, чем ты полагал. Она-то и водит тебя за нос.
Асгриммур мрачно на нее уставился и вдруг содрогнулся всем телом.
– Думаю, ты права.
– Итак, кто именно? Арленсуль не желает выпускать свою семейку? Или же Внимающий готовит побег из тюрьмы?
– Герис, не знаю. Я не очень-то хорошо разбираюсь во всех этих делах. И связи у меня особой с ними нет, я не могу с ними разговаривать, как мы сейчас разговариваем с тобой. Чаще всего в моей голове откуда-то издалека просто доносятся призрачные голоса. Могу ухватить лишь несколько слов. Иногда их заглушают остальные.
Не имеет ли он в виду под «остальными» голоса тех, кого убил и пожрал, бродя безумным чудовищем по Джагским горам?
– У Старейших голоса самые громкие. Но и все остальные то появляются, то исчезают.