– Что они тебе говорят?
– Чаще всего просто вопят. Всеотец и Изгнанница тоже. На самом пике своего существования они все бились в жуткой агонии.
От этих мрачных описаний Герис содрогнулась.
– Нам пора, – сказал Асгриммур. – Здесь мы ничего не добьемся.
Он будто бы к чему-то прислушивался. К воплям у себя в голове? Или к Старейшим, которые пребывали в заточении где-то совсем рядом?
Герис решила, что к Старейшим.
– Вернемся в таверну и посмотрим, что скажут норгны.
– Какие норгны? – удивилась Герис.
– Так я про себя называю гномих, которых Железноглазый оставил за нами присматривать. В переносном смысле, не в прямом.
– А кто такие норгны?
Асгриммур нахмурился: неужели она не знает?
– Южанка! Норгны похожи на провидиц. Три старые карги. Прядут нити судьбы.
– Если они все еще существуют, не оказались ли норгны запертыми вместе со Старейшими?
– Их уже давным-давно нет. Это другой вид Орудий. Угасли и отправились туда, куда отправляются все износившиеся Орудия.
Об этом Девятый Неизвестный и его праправнучка рассуждали часами – занятная игра для ума. Герис думала, что старый волшебник угадал правильно: Орудия не умирают в обычном смысле этого слова, но угасают, отправляются в безвестность, погружаются в состояние покоя и сливаются с грязью в трясинах Ночи. Если только кто-нибудь не приканчивает их, не пожирает, не втягивает в себя или не раскалывает, – в последнем случае они просто прекращают существовать и остаются разве что в виде крошечной частички другого Орудия.
Герис размышляла обо всем этом и наблюдала за Асгриммуром.
Эти его норгны, быть может, и вышли из игры, но все еще существуют где-то там. Спят. Если действовать с умом, можно найти способ их разбудить. Какие-то умники же пробуждали еще более могущественные и ужасные Орудия.
– Ладно, пойдем побеседуем со старухами. Но завтра вернемся сюда с мелом, краской и измерительным тросом. Набросаем линии огня.
Вид у вознесшегося сделался озадаченный. Он действительно не понимал.
Основу его существа составляла душа человека, которого забросило на две сотни лет от родной эпохи. Он еще не пропустил через себя все случившиеся за это время изменения.
И потому боги забрали себе еще больше.
Несколько часов вытягивала Герис важные сведения о Старейших из несловоохотливых гномих. Все, что удалось узнать, она при помощи перьев и чернил, произведенных элен-коферами, записала на куске пергамента, который выдали ей гномы.
А посему, когда Герис проснулась на следующий день, все записи остались при ней, что бы там ни творилось с ее воспоминаниями. На пергаменте она также сделала пометки самой себе о том, как можно применить другие сведения.
Каждое «утро» Герис поднималась в Небесную Крепость и исследовала там все новые закоулки, но всегда неизменно возвращалась в зал, где, по утверждениям Асгриммура, были заперты Старейшие. С помощью большого количества краски и мела она нарисовала отметки и в этом зале, и в запутанных коридорах крепости.
– Асгриммур, уже восемь дней прошло, как все уехали.
– В срединном мире, возможно, минуло лишь несколько часов. Самое большее день.
– Не об этом я волнуюсь.
– А о чем тогда?
– Мне нужно, чтобы ты кое-куда со мной отправился. Хочу показать одну вещь там, в обычном мире, – сказала Герис, махнув рукой в сторону портала.
Не успела она договорить, как две старые гномихи уже запричитали.
– Довольно, – отрезал вознесшийся. – Делайте, что велено.
И начал превращаться.
Герис стояла позади него и не видела, во что именно. Но на гномих новое обличье произвело впечатление. Причитания смолкли, и больше ни одна из старух не открывала рта, пока они не выгребли на маленьком суденышке через портал из Обители Богов.
– Да сопутствует вам удача, – напутствовала самая старшая.
– Да сопутствует вам ясная погода, – подхватила вторая.
– Девочка, не рискуй понапрасну, – закончила третья.
Все три женщины, хоть и с жутким акцентом, говорили на языке, который Герис понимала.
– Спасибо, бабушки, – искренне поблагодарила их Герис. – Идем, Асгриммур.
– Когда мы переносились, у тебя были какие-нибудь видения? Тебя охватили сильные эмоции? – спросила Герис.
– Я побывал в аду. Во тьме, наполненной кошмарами. – Асгриммура трясло, но не из-за холода.
– Значит, дело, видимо, во мне. Что-то я такое делаю.
– О чем ты? И откуда этот мерзкий запах?
Они стояли на склоне серого холма, вокруг были разбросаны безжизненные обломки острых скал. Во всех трещинах, куда не проникали солнечные лучи, лежал лед. Сильный холодный ветер пробирал до костей. С ним долетала отвратительная трупная вонь. Над головой простиралось летнее бледно-голубое небо, по которому временами пробегали белые пушистые облачка.
Ветер завывал среди камней тысячей голосов. Хор получился довольно заунывный.
– Следуй за мной и не высовывайся, – велела Герис. – Нас можно заметить на фоне неба.
До Асгриммура наконец-то дошло, что они оказались далеко от лодки и сидевших там гномих.
– Ты что такое сотворила?
– И не шуми.
Герис осторожно подползла к краю скалы, обдумывая на ходу, за сколь малое время и как сильно она изменилась. Даже не с того момента, как Грейд Дрокер ее вызволил, а с того, когда дедушка Делари вернул Гисорса… Пайпера. Еще не так давно Герис была рабыней, чалдарянкой, которую заставляли работать, с которой дурно обращались, и все это в так называемой, как именуют ее тамошние недоумки, Обители Мира. А теперь она, отважная искательница приключений, карабкается по склону далекого северного холма вместе с полубогом, и все это за тысячи миль от тех мест, где над нею издевались.
Герис добралась до уступа, откуда открывался хороший обзор, и осторожно выглянула, потом поманила Асгриммура:
– Иди сюда, только медленно.
Вознесшийся подполз к ней.
– Вот оно, Асгриммур, чудовищное божество. И его почитатели.
Под боком у разлагающегося Орудия укрылись от холода двое измученных голодом людей. Они, вероятно, так ослабли и обезумели, что не смогли бы ничего предпринять, даже если бы заметили незваных гостей.
Вонь стояла невыносимая. Герис дышала через рот, но это почти не помогало.
– Это и есть грозный Ветроходец? Именно из-за него нам нужно освободить Старейших?
– Да, это он. Но и другие ему подобные теперь тоже освободились.
Харулк Ветроходец распростерся на галечном берегу чуть поодаль от ядовитого для него моря. Напоминал он сейчас гниющую медузу размером с целую стаю китов. Незаживающие раны сочились черной вязкой жидкостью, которая стекала сначала на гальку, а потом тонкими ручейками в море.
– И почему же мы так беспокоимся из-за этого вот? – поинтересовался вознесшийся.
– Потому что внутри протухшей туши живет хоть и уменьшившееся, но Орудие. Оно ждет. Рано или поздно наступит зима. А в этих краях зима долгая и суровая. Ветроходец воспрянет, если мы его не одолеем.
Герис вынуждена была признать: гниющую кучу отбросов трудно счесть серьезной угрозой. Трудно поверить, что самой Герис не под силу уничтожить чудище, памятуя о том, какие у них в распоряжении средства.
Но их Герис не видать. Сколько бы Девятый Неизвестный ни твердил о том, как он в нее верит, волшебник не станет ей помогать так, как помог бы брату.
Никак этим мужчинам в голову не вобьешь.
– Ты будешь только смотреть? – спросил вознесшийся.
– Да.
– Оно знает о нашем присутствии.
– Что?
– Я чувствую, как оно призывает кого-то, чтобы расправиться с нами.
– Эта гниль – всего лишь прикрытие?.. Асгриммур?
– Со мной все хорошо. Меня просто… Оно меня почуяло, а не нас. Почуяло ту частичку меня, которая две тысячи лет назад помогла его низвергнуть. Явись ты в одиночку, оно бы тебя не заметило. А теперь послало кого-то расправиться именно со мной.
Герис наконец поняла. Вознесшийся принадлежал Ночи, а она могла приходить и уходить, когда ей вздумается, оставаясь всего лишь мимолетным явлением, которое никто не замечает. Ну разумеется, если только не начнет нападать на эти гниющие останки.
– Тогда, видимо, нужно уходить, – предложила Герис, потихоньку отступая от края.
– Слишком поздно.
Из-за края скалы выскочило коричневое пятнистое создание и, скользнув по серой, словно змеиное брюхо, земле, яростно набросилось на вознесшегося.
Размером существо не превосходило белку.
Асгриммур схватил его прямо на лету. Создание пыталось пустить в ход зубы, но Асгриммур размозжил его голову о ближайший камень.
– Тут кто-то слегка преувеличил? – спросил он, осматривая пальцы существа.
– Нет, – ответила Герис, переведя дух. – Способность этого божества творить и изменять мир вокруг совсем ослабла. Что-нибудь чувствуешь сверхъестественное?
Асгриммур повертел в руках диковинную тварь, потыкал ее.
– Орудие разочаровано. Это был Крепночь-Избранник, созданный богом. Должен был получиться с меня размером, только еще быстрее, опаснее и целеустремленнее.
Склон холма содрогнулся. Обломки скал чуть сдвинулись, но оползня не вышло. Божество на галечном берегу тряслось и дрожало.
– Его охватил безумный гнев, но сил хватает лишь на то, чтобы не отдать концы. Нужно выживать, и притом выживать еще долго.
– Полезно, когда можешь прочитать мысли бога, да еще так, чтобы собственные мозги не спеклись.
– Герис, я не читаю его мысли. Оно бы страшно обрадовалось, вздумай я попытаться. Мигом бы превратило в вознесшегося Крепночь-Избранника и напустило бы на тебя и остальных.
– И ты все это знаешь, не читая его мысли?
– Все просто: я чувствую его эмоции и думаю, что сделала бы на его месте моя божественная составляющая.
Асгриммур поднялся чуть повыше, чтобы лучше разглядеть берег и Харулка.
– Это не опасно? – уточнила Герис, поднимаясь вслед за ним.
– Пока нет. На какое-то время. Если хочешь, можешь соленой водой его окатить из вредности.