Ведьма поняла, зачем я пришла без слов. Громко выдохнув, она прикрыла воспаленные и обожжённые глаза.
— Один удар в сердце, герцогиня. И в голосах ветра появится один, который будет вечность благодарить тебя за милость. — Прохрипела она, настолько сорванным голосом, что некоторые слова я еле-еле разбирала.
Сказать я ничего не могла, да и не хотела. Возможности её освободить у меня не было, да никто и не позволил бы. Но избавить от этих мук, я имела право. Потому что знала, кто по-настоящему виноват и понимала, кто принимал судьбоносное решение. Я приставила остриё клинка к груди ведьмы и резко надавила всем телом. Её зрачки резко расширились, недоверие в них сменилось надеждой, из уголка облегченно улыбающегося рта потекла темная кровь.
— Твой удар милосерден. — Выталкивала она слова. — Запомни, тебе нужен сок диких трав. Спас…
Каждое её слово замедлялось, взгляд устремлялся в пустоту. Когда тело ведьмы обмякло, я закрыла её глаза и выдернула кинжал. Площадь молчала, собравшаяся толпа расступалась, но ни горожане, ни стражники меня не останавливали.
— Так Орландская же. Они всегда были милосердны, даже к врагам. — Доносились тихие перешептывания из толпы.
— Глумиться над поверженным это подло и мерзко! Такое могут допустить только трусливые и недостойные! — выдал кто-то и на него тут же зашикали со всех сторон.
А мне хотелось уйти с этой улицы, от этой толпы, от по-настоящему мерзкого запаха, витавшего в воздухе. В какой-то момент я услышала доносящиеся издалека знакомые звуки и шла уже на них.
— Как же ты достал! Сколько можно? — возмущался высокий и крепкий такой на вид молодой мужчина с волынкой.
— Ну, ведь кто-то снизу нам тогда подпевал! Ты же слышал! — ответил парень помоложе, стройный, но не щуплый, а такой… изящный, как японский каратист.
Странное дело он был выбрит налысо, а уши у него были настолько длинными, что торчали над макушкой. Он сидел на трёхногой табуретке за странной конструкцией из натянутых кусков материала или кожи на обручи. И с палочками в руках. Барабанщик! Вот это сюрприз!
— Лир, ну ты сам подумай. Это тюрьма. И голос тот был из подвалов тюрьмы. Сам ведь понимаешь… — не стала говорить о возможной судьбе узника девушка с флейтой в руках. — Давай ещё раз, и пойдём по трактирам или на весёлую площадь. Заработок нам тоже нужен.
Согласившись с девушкой, оба её спутника начали играть тот самый мотив, под который я пела в тюрьме. Вот и сейчас, сделав пару шагов вперед, я с радостью начала выводить знакомые слова. Лопоухий Лир сиял улыбкой и жарил на своих барабанах так, что было сложно отследить движения его рук.
— Так тебя выпустили? — обрадовался он мне как хорошей знакомой.
— Лир, ты дурак? — кивнула на мою шею девушка.
— Ой, герцогиня…
— Можно просто Лена. А это Грей. А на плече у меня Фарт. — Представила я своих спутников.
— Лена, — медленно выговорил моё имя Лир. — Может, ты пойдёшь с нами? Мы будем играть, а ты петь.
— Сегодня точно не смогу, но идея хорошая. — За этими простыми разговорами, я пряталась от действительности, в которой я буквально четверть часа назад убила человека. И пусть это было освобождение от мук, но это не отменяло того, что эту жизнь отобрала я.
— А где тебя теперь искать? Ты придёшь сюда? А когда? — вцепился в меня ушастик.
— Давайте, лучше вы ко мне в гости заглянете? Можно прямо сегодня! — я несколько раз повторила свой адрес, чтобы уличные музыканты точно запомнили.
У меня был повод приготовить ужин. Придут, хорошо. Посмотрю, что за люди, может, сработаемся и жить я смогу, не завися от выплат содержания. А петь на улице я зазорным не считала.
Глава 13
Благодаря щедрому взносу местного казначея в мой личный бюджет, на рынке я не выгадывала копейку, хоть и торговалась от души. Бедный Грей, наверное, и не рад был, что вызвался мне помочь. Но я собиралась его щедро отблагодарить, тем более он тратил на меня очень много времени, а ему нужно было жить самому, да ещё и содержать мать.
Домой мы пришли нагруженные посудой и продуктами, а вот завтра я собиралась пройтись по рынку, купить одежды, а то скоро холода, ткани на занавески и наконец-то нормальную постель. Пока я разбирала покупки, Грей первым делом начал устанавливать артефактные свечи в подсвечники и факелы.
Я довольная ожидала ночи, чтобы посмотреть, как будет дома в ярком свете. Посмотрев в кошелёк, оставленный казначеем и пересчитав деньги, я вытащила пять золотых кругляшков и положила перед Греем.
— А что ты ещё хочешь купить на такую сумму? Коня? — удивился парень.
— Нет, Грей, это тебе. — Улыбнулась я.
— Зачем? — тихо и насупившись спросил он. — Я же просто так… Не за деньги.
— Я знаю. Но эти деньги мне не должны были достаться. Это просто удача. А удачей, как и счастьем, как водой и хлебом, нужно делиться. Тогда оно обязательно вернётся и станет ещё больше. — Села я напротив него. — И я хочу разделить свою удачу с тобой, с тем, кто искренне и бескорыстно мне помогал, тратил на меня своё время. Вот и всё.
— Да? Первый раз такое слышу. Вот правду о вас Орландских говорят, что чудны́е вы. — Покачал он головой. — Но это же много!
— А станет ещё больше! — подмигнула я.
Наш спор прервал стук в дверь, это пришла соседка с сыновьями. Я специально попросила их прийти, чтобы она видела процесс приготовления. Я хотела понять, что произошло в трактире.
Я влила взбитые желтки в муку и долго вымешивала тесто. Потом разделила на две части и раскатала в очень тонкие блины, дала им подсохнуть, просыпала мукой и каждый сложила так, чтобы получить треугольник. Начиная с широкой стороны, я резала полученный треугольник на тонкие полоски. Полученную длинную лапшу немного подрумянила на сухой сковороде.
Из большого горшка вытащила томившиеся там куски курицы, а в бульон запустила лапшу. Пока она варилась, я натёрла кусочки курицы мелко нарезанным диким чесноком, поставила немного потомиться в печь. Пока я доваривала лапшу, Ниэль, моя соседка, мать двух сорванцов и жена мужика-будильника, быстро сходила домой, и вернулась с большим караваем в руках.
— Вот, я пекла хлеб на неделю, закончила перед тем, как к тебе идти. Он ещё тёплый. — Объяснила она. — А то смотрю, у тебя нет.
— Вот это я молодец. — Вздохнула я, потому что ходила ведь за покупками, но вот про хлеб не вспомнила. А ещё гостей позвала.
Суп с лапшой я разлила в глиняные миски, благо во внутреннем дворике мы нашли их огромное количество. В каждую тарелку положила по кусочку курицы, зря я что ли сразу трёх петухов купила на рынке. Грей нарезал каравай широкими ломтями. Первые ложки отправлялись в рот осторожно, а потом только и слышен был стук о тарелки.
— Никогда ничего подобного не ела. И про такой способ приготовления теста из муки и яиц слышу и вижу впервые. — Ответила мне Ниэль, когда я её спросила, не напоминает ли ей это блюдо какое-то другое.
Грей только кивнул, подтверждая слова Ниэль. И вот тут я, наконец, поняла, что не даёт мне покоя. Я вспомнила, как к бабушке приходили гости. Как говорила моя бабушка, мои девочки и мальчики. И не важно, что те девочки и мальчики ещё Великую Отечественную видели своими глазами. Среди тех друзей были в основном научные работники. И меня дико раздражали их разговоры, которые мне казались нудными и бессмысленными.
И кто бы мне тогда сказал, как пригодится мне сейчас один из тех разговоров! Спор среди гостей тогда разгорелся из-за Марко Поло и макарон. Один старичок доказывал, что макароны появились в Европе в начале тринадцатого века, а другой говорил, что родина всем привычных блюд это Китай. Когда старички почти договорились, выяснив, что в Китае Марко Поло попробовал лапшу, и сравнил её с известными ему мучными изделиями, бабушка тихо вбросила ещё один факт, что рецепт той же лазаньи, или блюда на неё похожего, встречается ещё в римских поваренных книгах первого века нашей эры. Значит, рецепт теста под макароны и лапшу точно был известен. И началось…
Почему мне в голову запало это воспоминание? Может из-за несоответствия, что изначально лапшу переваривали и подавали со сладким соусом или мёдом, как десерт? Или может, показалось забавным, что многие названия макаронных изделий это фамилии тех семей, которые были причастны к появлению именно этого вида макарон. Вермичелли, Фетуччини, Макаронни…
А тут, где картошку считали ядовитым растением и ели ягоды вместо клубней, где овощей и грибов почти не было в рационе, макароны и все производные ещё видимо тоже не были известны! Вот о каком рецепте говорила трактирщица. Но, похоже, она упустила какие-то моменты во время приготовления и получила расплывшееся и подгоревшее на дне кастрюль тесто!
Хорошо, что встреченные мной сегодня уличные музыканты, всё-таки решились прийти. История со стучащими о тарелки ложками повторилась.
— Дааа, жаль! — вздохнул лопоухий Лир.
— Что такое? — спросила я.
— Зачем тебе петь, если ты так готовишь? — расстроился Лир, при этом у него стало такое грустное лицо, что я не удержалась и рассмеялась.
Глава 14
Засиделись мы глубоко за полночь. Даже вечно горящие любопытством глаза соседских мальчишек слипались от усталости. И даже истории уличных музыкантов о бродячей жизни не смогли победить притяжение подушек. Видя это, Ниэль первой попрощалась и ушла домой. А вот Грей, спохватившись, что опаздывает, убежал, даже забыв сказать, когда его теперь ждать.
— Видно далеко пробираться придётся. — Вздохнул ему вслед Лир.
— А в чём дело? — не поняла я.
— Ты не знаешь? На многих островах, и на Правосудии в том числе, запрещено находиться на улице после двух часов от полуночи. Если поймают, разбираться не станут. Отправят на работы на благо острова и города. — Пояснила мне девушка. — Нам тоже пора. Осталось всего двадцать минут. А далеко не каждый кабак платит ночной сбор.
Оказалось, многие заведения на острове платили так называемый ночной сбор, и получали право работать до утра, и к посетителям таких заведений вопросов не было. Конечно, пока они не пересекали порога трактира или кабака. Я рассмеялась, сообразив, почему сосед всегда возвращается примерно в одно