Проклятая дрянь! Отродье алкаша, а как им вертит… И он тоже хорош… Все уже смеются чуть ли не в открытую!
Бунт подавил, а Эйрин…
В дверь робко постучали. Зверь заворочался, почувствовав ЕЁ…
— Заходи!
Королева вошла, прикрыла за собой дверь и прильнула к ней, комкая на груди палантин. В полутьме покоев, в ночном свете пряди волос её серебрились, падая на плечи…
— Чего тебе? — спросил он, сглотнув горький горячий комок — Почему не спишь? Эйрин! Ты… плачешь? Что случилось?
Быстро, рывком поднялся из кресла. Подошёл к жене, обнял. Перестарался вчера… Не надо было так! Она же не шлюха… Эта девочка о постельных утехах и половины не знает! А он так с ней… Ей что секс, что какое — нибудь мифическое чудовище — одинаково страшны. А тут ещё и секс с чудовищем…
Король усмехнулся:
— Не плачь, моя девочка. Не надо… Разберёмся как — нибудь. Я вот думаю всё — зачем то же свели нас с тобой Боги? Ты говорить со мной не хочешь, думаешь, я зверь… Может, и так. Даже скорее всего так и есть. А только и со зверями договориться можно. Как думаешь? Ну, Эйрин!
Девушка, уткнувшись ему в грудь, глухо ревела. Эсмонд вздохнул, поднял жену на руки и унёс в кресло.
— Маленькая ты ещё… Маленькая и глупая. Думаешь, прошлое вернуть можно? Судьбу обойти? Нет… Может, попробуем снова? Постараемся? А, девочка? Ты чего плачешь? Из — за чего? Да скажи мне!
Она только мотала головой, рассыпая тёплые волосы по его белой рубашке. И выла. В голос выла, уже даже не приглушая рыдания.
— Ты как по покойнику ревешь, девочка… Подожди. Успокойся!
Придерживая жену одной рукой под спину и прижимая к себе, другой достал из ящика низкого стола маленькую бутылочку. Сдернул ногтем пробку. Нежно запахло чем — то сладким.
— Пей.
Эйрин отхлебнула, икнула и закашлялась.
— Гадость… — задушенно прошептала она.
Король кивнул:
— Согласен! Несусветная гадость. Настойка каэрры. Но… прекрасно успокаивает и проясняет разум.
— Каэ… Что?
— Каэрра, трава. В горах растёт, на Севере Экрисса. Не знала?
Эйрин отрицательно покачала головой.
— Ну вот, а теперь будешь знать. Там красиво, на Севере…
— Я только читала про Север. Там холодно?
Он пожал плечами:
— Как сказать… Нам — нет. Вам, людям… Холодно, наверное? Я не знаю, Эйрин… Вы вообще странные… И в жару жарко, и в холод не согреться. Я раньше думал — для чего вы? Слабые, уязвимые… Что Боги хотели, когда создавали вас? Пока тебя не встретил. Тогда понял, для чего.
— И что поняли, сир?
Она подняла голову и смотрела ему в лицо, широко распахнув глаза.
Он промолчал.
Потом выдохнул:
— Научи меня любить тебя, Эйрин. Как ты хочешь? Расскажи мне. Тебе ведь никак не нравится… Я всё перепробовал. Что сделать, чтоб хотя бы не быть тебе отвратительным? Если это возможно, конечно…
Ей стало стыдно.
Ведь не для того она пришла сюда ночью. Не для этих разговоров. И рыдать не хотела…
Так вышло. Вот просто так вышло!
Не хотела она сидеть сейчас у него на коленях, прижавшись к твердой сильной груди щекой, слышать удары его сердца, мерные и глухие…
Вдыхать его запах — терпкий, пряный, мужской. Горячий, вызывающий странные ощущения — теплоту внизу, теплоту внутри…
От Берга пахнет по — другому: сухой травой, тёплым молоком и летом. И ещё совсем немного карамелью…
От отца пахло прелью, пылью и дешёвым алкоголем… Алкоголем чаще. Особенно в последние дни…
Эйрин стояла сейчас на распутье. На очередном перекрёстке.
Понять? Любить? Или…
— Вы мне не отвратительны! — вдруг сказала она — Просто… Я Вас иногда не понимаю.
Тяжёлая рука легла ей на плечи.
— Правда? Не отвратителен? Это уже лучше. Я не хочу, чтоб ты мучалась со мной. Мне хочется сделать тебя счастливой… Ты уж потерпи, девочка! Всё наладится, я уверен…
" Слабак! " — фыркнул Зверь — " Теперь ещё распусти сопли и подотрись её юбкой! "
— Заткнись! Закрой пасть… — прошипел Король.
— Что?! — Эйрин удивленно посмотрела на мужа.
Он встал из кресла, держа её на руках.
— Я буду любить тебя, родная моя… Любить, как умею… Может, когда — нибудь и ты ответишь мне тем же? Не говори " нет". Только Боги знают, что нас ждёт. Будущее покрыто мраком…
Он уложил её в постель. В свою постель, на жёсткие простыни.
Она закрыла лицо руками. Не от него, а от жара и стыда. Стыда за то, что опять вынуждена обмануть мужа, чтобы спасти жизнь другому…
Уже и самой даже непонятно было, зачем…
" Король всё равно ничего не узнает. " — подумала Эйрин, заталкивая муки совести в крепкую клетку и запирая дверь — " Рано утром на виселице вздернут другого арестанта, а голова будет прикрыта мешком… "
Он медленно развязал пояс халата. Начал целовать освобождающиеся сантиметры кожи. Очень медленно. Очень нежно. Как только мог, как только умел… Обведя пальцами груди, спустился ниже, туда, в средоточие женского начала, место схождения всех параллелей на свете…
" Тюфяк, сопливый пацан! " — задыхался Зверь — " Что ты развел здесь?! Трахни её! "
Король не слушал его.
— Иди ко мне, — прошептал он — иди, не бойся.
Провел пальцем по мокрым уже губкам, нашёл набухший бугорок клитора, погладил. Эйрин, уронив голову на плечо мужа, застонала… Оттолкнулась ладонью от его груди, попыталась отстраниться.
— Не бойся, маленькая моя… Всё нормально, всё хорошо… Всё правильно. Иди сюда.
Подняв её под ягодицы, усадил лицом к себе и мягко вошёл в тёплое мокрое лоно. Поцеловал соски, один и другой.
— Ты маленькая, очень маленькая… Королева Экрисса. Двигайся сама. Попробуй…
Она двинулась, ощущая его в себе. Ни с чем не сравнить было это восхитительное чувство заполненности! Муж, положив руку ей на поясницу, пальцами другой потеребил клитор.
— Не надо…
— Почему? — спросил он — Тебе больно?
Она закусила губы и помотала головой. Низ живота её горел, горело всё внутри. Девушка едва сдерживала стоны. Положив руки на крепкие смуглые плечи, двинулась быстрее, навстречу ему, всё глубже вбирая его в себя.
— Какая ты сладкая… Тесная и сладкая! У тебя ТАМ пахнет мятой и карамелью, Эйрин! Ты мягкая и беленькая, как котёнок… Любимая моя… Обними меня, не бойся…
Она обняла его, двигаясь сильнее и теряя силы… Голова кружилась, как от крепкого вина. Девушка уткнулась щекой в шею мужа и сжала губы, чтоб не завыть от удовольствия, как животное.
— Не надо так сдерживаться, — прошептал он, обжигая дыханием щёку. — Кричи!
Он перевернул её на спину и вошёл до конца. Подняв ноги жены под колени, прижал их к своим бёдрам и двинулся несколько раз резче.
— Эйрин, не сдерживайся! Кричи!
Тело пронзило судорогой, она закричала, уперевшись затылком в плоскую бархатную подушку, чувствуя, как его член бьется у неё внутри диким зверем. Разум оставил её.
— Ещё! Ещё! И ещё! Сильнее!
Эйрин уже не понимала, что кричит и зачем…
И, взорвавшись внутри миллиардами огненных брызг, задохнувшись от восторга, почувствовала, как и он взрывается в ней. Горячее пламя хлынуло в неё жгучим потоком, Эсмонд стиснул руками её тугие ягодицы, прижал к шелку простыней и застонал, прикрыв глаза…
Прошли миллионы секунд, прежде чем она отдышалась и спросила:
— Сир… Что это было… Я умерла? Я провалилась в Тёмную Бездну, да?!
Он вышел из лона жены, откинулся на постели и вдруг… расхохотался:
— Так и есть! Так и есть, родная моя… Так и есть…
Он положил руку на её влажное лоно, ощутив ладонью сладкий сироп их близости, притянул к себе блестящее от испарины наслаждения тело жены и впервые за это время приказал:
— Спи. Теперь спи.
У девушки не осталось сил ни на душ, ни на пререкания. Она уснула, крепко прижавшись спиной к твердой груди мужа.
… За окном серел рассвет. Тревожный, мерзкий и холодный. Холодный рассвет перед казнью…
Тучи над кладбищем нависли так низко, что, казалось, скоро упадут на землю, на покосившиеся памятники, на свежие холмики и сольются с ними.
Парнишка — копщик, бритый наголо, весь покрытый шрамами и оспинами бросил заступ на землю и закурил. Закашлялся и, зажав папиросу желтоватыми зубами, поправил намотанный вокруг шеи серый толстый шарф.
— Вон, идут. — сказал его напарник, высокий старик в вязанном жилете и огромной шляпе — Начинай копать, Кон! А то получим сейчас…
К копщикам подошли пятеро: Советник Короля, палач и… сам Король Эсмонд Покоритель с двумя стражниками.
Копщики согнулись в поклоне до самой земли, трясясь от страха.
" Твою Тьму… "- подумал старший из них — " Не признал Змея из — за плаща… Глаза подвели, мать их! "
— Раскапывайте. Раскапывайте и показывайте! — голос Эсмонда хрипел, как тысяча беуллов — Я хочу знать, точно ли Терранит мертв…
Он бесился. Из — за того, что не смог лично присутствовать на казни. Из — за того, что утром девчонка снова одержала над ним верх. Король сейчас даже не мог сказать, почему…
Она просто сказала:
— Останьтесь, сир. Я думаю, казнь великолепно пройдёт без Вас. Отправьте кого — нибудь проследить за ней.
И он остался… С ней. Остался, чтобы повторилось то, ночное сумасшествие… Оно повторилось.
А позже прибыл один из Советников и произнёс только одну фразу:
— Там что — то нечисто, сир.
Эсмонд кинул янтарный взгляд на жену и отправился на тюремное кладбище.
Казненных не закапывали глубоко. Поэтому долго ждать не пришлось. Через короткое время на свежей земле перед присутствующими лежали четыре тела, завернутые в крепкую мешковину.
— Утренняя казнь. — сказал Советник, зябко поёживаясь и потирая руки — Все здесь…
Наг кивнул:
— Показывайте!
Послышался треск разрезаемой ткани. Ррраз! Дввва! Трррри! Четыррре…
И вслед за этим " четыррре " шипение.
Настоящее змеиное шипение:
— Гдееее… эта мятешшшшная сволоччччь?! Где Терранит?!