Оби вскочил, его трясло от негодования. В такие минуты ему всегда не хватало слов.
– Пожалуйста, сядьте, мистер Оконкво, – спокойно произнес президент.
– Сесть? Да что вы такое говорите? – крикнул Оби по-английски. – Чепуха какая-то! Я могу подать на вас в суд за это… за то, что… за…
– Вы можете подать на меня в суд, когда я закончу.
– Я не собираюсь больше вас слушать. Я отзываю свою просьбу. Начну выплачивать ссуду в конце этого месяца. Сейчас, сию же минуту! Только не вмешивайтесь в мои дела. И если вы собрались для этого, – прокричал он на ибо, – можете отрезать мне ноги, если вы еще их здесь увидите.
Оби рванул к выходу. Многие попытались перехватить его.
– Пожалуйста, сядь.
– Успокойся.
– Это не ссора.
Все говорили одновременно. Растолкав земляков, Оби убежал и, ничего не видя, остановился около машины. За ним, умоляя вернуться, увязались человек десять.
– Пошел! – крикнул он водителю, сев в машину.
– Оби, пожалуйста! – кричал Джозеф, с жалким видом высунувшись из окна.
– Поехали!
Машина тронулась. На полпути в Айкойи Оби велел шоферу развернуться и ехать обратно в Лагос, к дому Клары.
Перспектива совместной работы с мистером Грином и мистером Омо казалась Оби не самой радужной, однако вскоре он обнаружил, что все не так уж и плохо. Начать с того, что ему выделили кабинет, который он занимал на пару с привлекательной англичанкой, секретаршей мистера Грина. Оби очень редко встречал мистера Омо, а мистера Грина видел, только когда тот забегал пролаять приказ ему или мисс Мэри Томлинсон.
– Странный, правда? – заметила однажды мисс Томлинсон. – Хотя вообще-то неплохой человек.
– Конечно, – кивнул Оби.
Он знал, многие секретари посажены для того, чтобы шпионить за африканцами. Однако тактика заключалась в том, чтобы делать вид, будто они крайне дружелюбны и открыты. Приходилось следить за тем, что говорит. Не то что Оби было очень важно, знает мистер Грин или нет, что́ он о нем думает. Ему бы следовало знать. Но Оби не улыбалось, чтобы тот узнал это через своего agent provocateur.
Однако недели шли, и бдительность Оби потихоньку становилась, как у них говорили, «мала-мала». Как-то утром к нему на работу явилась Клара. Ей нужно было что-то сообщить. Мисс Томлинсон несколько раз слышала ее голос по телефону и отметила его привлекательность. Оби представил их и был несколько удивлен искренней радостью англичанки. Когда Клара ушла, оставшуюся часть дня та только и говорила что о его невесте.
– Какая красавица! Вы счастливчик! Когда вы поженитесь? На вашем месте я просто не смогла бы ждать, – и так далее и тому подобное.
Оби чувствовал себя нескладным школьником, которого впервые похвалили за то, что он сделал нечто необычайно умное. Мисс Томлинсон представала ему в ином свете. Если это и была часть тактики, то весьма хитрая, за что секретарша заслуживала уважения. Но ее слова звучали искренне. Создавалось впечатление, что они идут прямо от сердца.
Зазвонил телефон, и мисс Томлинсон сняла трубку:
– Мистер Оконкво? Да, верно. Передаю ему трубку. Мистер Оконкво, вас.
У них с Оби были спаренные телефоны. Он решил, что звонит Клара, но это был лишь администратор снизу.
– Джентльмен? Пожалуйста, пусть поднимется. Он хочет меня поговорить? Хорошо, иду. Да, сейчас.
Джентльмен был в тройке, в руках зонт. Несомненно, только-только из Англии.
– Доброе утро. Меня зовут Оконкво.
– Меня зовут Марк. Здравствуйте.
Они обменялись рукопожатием.
– Я зашел посоветоваться с вами об одном деле… полуличном-полуофициальном.
– Давайте пройдем в мой кабинет.
– Большое спасибо.
Оби показывал дорогу.
– Вы недавно вернулись в Нигерию? – спросил он, когда они поднимались по лестнице.
– Уже полгода.
– Понимаю. – Оби открыл дверь. – После вас.
Переступив порог, мистер Марк резко остановился, как будто увидел змею. Но он быстро взял себя в руки, прошел в кабинет и, широко улыбнувшись, поздоровался с мисс Томлинсон.
– Доброе утро.
Оби придвинул к своему столу еще один стул, и мистер Марк сел.
– Что я могу для вас сделать?
К его удивлению, мистер Марк ответил на ибо:
– Если не возражаете, станемте говорить на ибо? Я не знал, что у вас тут европейцы.
– Как вам будет угодно. Я и не думал, что вы ибо. В чем ваше затруднение? – Он пытался говорить непринужденно.
– Ну что ж, дело вот в чем. Моя сестра недавно получила аттестат средней школы первой степени. Она хочет обратиться в Федеральный департамент образования, чтобы получить стипендию для обучения в Англии.
Хотя посетитель говорил на ибо, слова «аттестат» и «образование» были произнесены по-английски, очень тихо.
– Вам нужны образцы анкет? – спросил Оби.
– Нет-нет, нет, они у меня есть. Но дело вот в чем. Мне сказали, вы являетесь секретарем комиссии по образованию, и я решил, что мне нужно с вами поговорить. Мы оба ибо, и я не могу ничего от вас скрывать. Послать анкеты, все это прекрасно, но вы же знаете нашу страну. Если не побеседуешь с людьми…
– В данном случае вовсе не обязательно с кем-либо беседовать. Единственное…
– Вообще-то я хотел зайти к вам домой, но человек, который рассказал мне о вас, не знал, где вы живете.
– Простите, мистер Марк, но я в самом деле не понимаю, к чему вы ведете.
К ужасу мистера Марка, Оби произнес это по-английски. Мисс Томлинсон навострила уши, как собака, которая не вполне уверена, действительно ли разговор идет о косточках.
– Простите… м-м… мистер Оконкво. Не поймите меня неправильно. Я знаю, это не то место, чтобы…
– По-моему, нет смысла продолжать разговор, – опять по-английски сказал Оби. – Если вы не против, у меня довольно много дел.
Он встал. Мистер Марк тоже поднялся, пробормотал какие-то извинения и направился к выходу.
– Он забыл свой зонт, – сказала мисс Томлинсон, когда Оби вернулся к столу.
– Господи!
Он схватил зонт и выбежал из кабинета.
Мисс Томлинсон сгорала от любопытства, что скажет Оби, когда вернется, но тот просто занял свое место и раскрыл папку, как будто решительно ничего не случилось. Он видел, как она на него смотрит, и нахмурился, делая вид, будто сосредоточен.
– Коротко и ясно, – заметила мисс Томлинсон.
– О да. Неприятный человек.
Оби не поднял головы, и разговор оборвался.
Все утро у него почему-то было приподнятое настроение. Немного похоже на чувство, возникшее несколько лет назад в Англии, после первой женщины. Та лаконично объяснила, для чего согласилась прийти к нему домой. «Я научу тебя танцевать африканский хайлайф», – сказал он. «Классно, – кивнула она, – а может, и не только африканский». И игриво улыбнулась. Когда она явилась, Оби испугался. Он слышал, что можно разочаровать женщину. Но он ее не разочаровал и, когда все закончилось, пришел в странно приподнятое настроение. Женщина призналась, что ей показалось, будто на нее напал тигр.
После встречи с мистером Марком он опять почувствовал себя тигром. Первое свое сражение Оби выиграл одной левой. Все говорили, тут выиграть невозможно. Мол, от тебя ждут, что за оказанную услугу ты примешь от человека «кола», и, пока не примешь, тот не успокоится. Он будет как неопытный птенец коршуна, стащивший утенка. Мать велела отнести его обратно, потому что утка, видите ли, ничего не сказала, не подняла шума, а просто ушла. «В таком молчании таится серьезная опасность. Пойди и принеси цыпленка. Курицу мы знаем. Она покричит, поругается, тем все и кончится». Человек, которому ты оказал услугу, не поймет, если ты ничего не объяснишь, не поднимешь шума, а просто уйдешь. Можно нарваться на более серьезные неприятности, если отказаться от взятки, чем если принять ее. Разве государственный министр не сказал – правда, в беспечную минуту, под алкогольными парами, – что беда не в том, чтобы взять взятку, а в том, чтобы не сделать то, за что ее дали? А если откажешься, откуда тебе знать, что ее от твоего имени не примет твой «брат» или «друг», говоря всем и каждому, что он твое доверенное лицо? Все это чушь, ерунда! Легко держать руки чистыми. Для этого нужно всего-то-навсего уметь ответить: «Простите, мистер такой-то, но я не могу продолжать этот разговор. Хорошего дня». Не следует, конечно, проявлять излишнего высокомерия. Да, в конце концов, искушение и не было непреодолимым. Хотя, при всей скромности, нельзя сказать, что оно было и таким уж незначительным. Оби все больше убеждался в том, что невозможно прожить на оставшееся от его сорока семи фунтов после того, как он двадцать выплатил Прогрессивному союзу Умуофии, а десять отослал родителям. Оби не имел ни малейшего представления, откуда взять школьный взнос за Джона на следующую четверть. Нет, никак нельзя сказать, что деньги ему не нужны.
Закончив обед, состоявший из толченого ямса и супа эгуси, Оби лег на диван. Суп – с ямсом, свежей рыбой – удался на славу, и он переел. Наевшись толченым ямсом, он почувствовал себя удавом, проглотившим козу. Оби беспомощно растянулся в ожидании, когда переварится хотя бы часть съеденного и к нему вернется способность дышать.
На улице остановилась машина. Он решил, что это кто-то из пяти жителей его блока на шесть квартир. Оби никого не знал по имени и только кое-кого в лицо. Все европейцы. Примерно раз в месяц он сталкивался с одним – высоким человеком, служившим в департаменте почты и телеграфа и жившим на том же этаже в квартире напротив. Но их разговоры не были связаны с тем, что они жили на одном этаже. Сосед отвечал за общий сад и каждый месяц собирал со всех по десять шиллингов шесть пенсов на оплату мальчишки-садовника. Поэтому его Оби хорошо знал в лицо. И еще одного из верхних жильцов, который каждую субботу приводил домой африканских проституток.
Водитель машины опять включил мотор. Несомненно, такси, потому что только таксисты так заводят мотор. В дверь Оби тихо постучали. Кто бы это мог быть? Клара сегодня вечером работает. Джозеф? Он уже несколько месяцев старался вернуть благословенную долю симпатий Оби, которую потерял на том злополучном собрании Прогрессивного союза Умуофии. Его преступление состояло в том, что он по секрету рассказал президенту о помолвке Оби с девушкой