о вообще стемнело и стало ничего не видно.
Ирландок действительно интересовала Нигерия. Они уже знали несколько слов племени йоруба, хотя приехали в страну всего недели три назад. Они были даже больше антианглийски настроены, чем Оби, отчего он испытывал некоторую неловкость. Но время шло, и девушки начинали нравиться ему все сильнее, особенно та, что Кристофер предназначил ему.
На ужин пожарили подорожник с овощами и мясом. Девушки заявили, что им очень понравилось, хотя по тому, как у них текло из носа и из глаз, было ясно, что блюдо переперчено.
Потом опять начали танцевать, в полумраке, молча, только время от времени кто-нибудь подшучивал:
– Эй вы, чего притихли?
Или:
– Двигайтесь! Не торчите, как приклеенные, на одном месте!
Оби сумел сорвать пару пробных поцелуев. Но когда он предпринял более смелые попытки, Нора резко прошептала:
– Нет! Католикам такие поцелуи не разрешаются.
– Почему?
– Это грех.
– Как странно.
Они продолжили танцевать, время от времени целуясь лишь одними губами.
Перед тем как в одиннадцать часов отвезти их домой, Оби и Кристофер пообещали по вечерам играть с ними в теннис. Они и сходили два раза, а потом на что-то отвлеклись. Оби вспомнил об ирландках, поскольку ему захотелось чего-то вроде игры в теннис, что заняло бы голову вечером и, пожалуй, вымотало настолько, чтобы ночью он уснул.
Как только к монастырской часовне подъехала машина Кристофера, у входа неожиданно возникла монахиня в белом облачении. Оби кивнул на нее Кристоферу. Монахиня стояла слишком далеко, выражение лица было не различить, но он почувствовал, что оно враждебное. Девочки делали домашнее задание, и в монастыре царила тишина. Оби и Кристофер поднялись по лестнице, которая вела в квартиру Норы и Пэт над классной комнатой; монахиня следила за ними, пока они не исчезли в гостиной.
Девушки пили чай с булочками. Они, в общем, обрадовались посетителям, хотя и не так, как обычно, несколько смущенно.
– Выпейте чаю, – предложили они одновременно, прежде чем гости сели, будто репетировали фразу.
Чай пили почти молча. Оби и Кристофер оделись для игры в теннис и взяли с собой ракетки, однако девушки ни слова не сказали про игру. Выпив чаю, они продолжали сидеть, усиленно стараясь поддерживать завязавшийся разговор.
– Как насчет поиграть? – спросил Кристофер, когда беседа наконец иссякла.
Повисла пауза. Затем Нора просто, без фальшивых извинений объяснила, что настоятельница имела с ними серьезный разговор о дружбе с африканцами и предупредила, что, если об этом узнает епископ, их могут быстро отправить обратно в Ирландию.
Пэт сказала, что все это глупо и смешно. Точнее, она произнесла «смехоподобно», отчего Оби про себя улыбнулся.
– А мы не хотим, чтобы нас отправили в Ирландию.
Нора пообещала изредка навещать молодых людей в Айкойи. Но в монастырь им лучше не приезжать, потому что мать-настоятельница и сестры неусыпно бдят.
– А вы, кстати, кто? Дочери? – спросил Кристофер.
Но шутка была встречена без особого энтузиазма, и вскоре визит завершился.
– Вот видишь, – сказал Кристофер, когда они опять сели в машину. – И они еще называют себя миссионерами.
– А чего ты ожидал от бедных девушек?
– Я вообще о них не думал. Я говорю о матери-настоятельнице, сестрах, отцах и детях.
Оби очутился в непривычной для себя роли защитника католиков.
По пути домой они заскочили к самой последней девушке Кристофера, Флоренс. Он так увлекся, что даже поговаривал о женитьбе. Но это было невозможно, поскольку в сентябре Флоренс уезжала в Англию учиться на медсестру. Ее не оказалось дома, и Кристофер оставил ей записку.
– Я давно не видел Биси, – сказал он.
И они поехали к Биси. Но ее тоже не оказалось дома.
– День визитов, нечего сказать! – воскликнул Оби. – Давай-ка лучше домой.
Всю дорогу Кристофер говорил о Флоренс. Может, ему попытаться отговорить ее ехать в Англию?
– Я бы на твоем месте этого не делал, – покачал головой Оби.
И он рассказал ему об учителе Закона Божьего, которого знал много-много лет назад, в детстве. Его жена была близкой подругой матери Оби и часто заходила к ним в гости. Однажды Оби подслушал, как она рассказала матери о том, что ее образование закончилось в первом классе, потому что мужу невтерпеж было жениться. Она говорила с сильным раздражением, хотя прошло не меньше двадцати лет. Оби прекрасно запомнил тот визит, потому что была суббота. На следующее утро учитель не смог принять участие в службе, поскольку его жена проломила себе голову деревянным пестиком для ямса. В этой безвыходной ситуации службу попросили провести отца Оби, который к тому времени уже вышел на пенсию.
– Все эти разговоры про Англию напомнили мне о девушке, которая практически предложила мне себя. Я тебе рассказывал?
– Нет.
И Оби поведал Кристоферу про мисс Марк, начав с визита к нему на работу ее брата.
– И что же с ней, в конце концов, случилось?
– О, она в Англии. Спокойно получила стипендию.
– Ты самая большая задница в Нигерии! – воскликнул Кристофер, и между ними завязался долгий спор о природе взяточничества.
– Если девушка предлагает с ней переспать, это не взятка, – утверждал Кристофер.
– Не пори чепухи, – возразил Оби. – Ты хочешь сказать, что правда не видишь ничего дурного в том, чтобы воспользоваться молодой девушкой прямо со школьной скамьи, которая хочет учиться в университете?
– Как ты сентиментален! Если девушка вот так приходит, то она вовсе не невинное дитя. Помнишь историю про девчонку, которой дали заполнить анкету? Она вписала свое имя, возраст, а дойдя до графы «пол», вывела: «Два раза в неделю».
Оби не мог не рассмеяться.
– Не воображай, будто такие девушки ангелы, – усмехнулся Кристофер.
– Я и не воображал ничего такого. Однако возмутительно, что человек с твоим образованием не видит дурного в том, чтобы переспать с девушкой перед собеседованием.
– Но она же попала на собеседование. И от тебя ждала только одного – чтобы у нее была возможность туда попасть. Откуда ты знаешь, может, она переспала с членами комиссии?
– Не исключено.
– Тогда что же хорошего ты ей сделал?
– Немного, признаю, – ответил Оби, пытаясь навести порядок в мыслях. – Но, может, она запомнит, что нашелся, по крайней мере, один человек, который не воспользовался ее положением.
– Наверно, она решила, что ты импотент.
Повисла короткая пауза.
– Ладно, скажи мне, Кристофер, что для тебя взяточничество?
– Ну, как сказать… Использование неподобающего влияния.
– Хорошо. Мне кажется…
– Только штука в том, что тут вообще не было никакого влияния. Девушка в любом случае попала на собеседование. Она добровольно пришла, чтобы приятно провести время. Не понимаю, где тут взятка.
– А я так понимаю, что ты, конечно, не всерьез.
– Я говорю на полном серьезе.
– Странно, что ты не видишь, ведь этот аргумент можно использовать и для того, чтобы брать деньги. Если соискатель в любом случае получает работу, что плохого в том, чтобы взять у него деньги?
– Ну…
– Что «ну»?
– Разница вот в чем. – Кристофер помолчал. – Никто не хочет делиться своими деньгами. Если ты берешь у человека деньги, то делаешь его беднее. Но ложиться в постель с девушкой, которая тебя об этом просит, – не понимаю, что в этом плохого.
Они проспорили весь ужин и до поздней ночи. Но как только Кристофер попрощался, мысли Оби вернулись к письму, которое он получил от отца.
Оби предоставили две недели домашнего отпуска – с десятого по двадцать четвертое февраля. Он решил выехать в Умуофию ранним утром одиннадцатого и заночевать в Бенине, чтобы на следующий день попасть домой. Клара поменялась сменой с коллегой, чтобы помочь ему со сборами. Она провела целый день и всю ночь в квартире Оби.
Когда они легли спать, Клара заявила, что ей нужно кое-что ему сказать, и расплакалась. Оби так и не привык к слезам, он сразу начинал нервничать.
– В чем дело, Клара?
Но в ответ лишь теплые слезы залили его руку, на которой лежала голова Клары. Она рыдала негромко, но по тому, как сотрясалось ее тело, Оби чувствовал, что горько. Он только спрашивал: «В чем дело? В чем дело?» – и все больше паниковал.
– Прости меня, – всхлипнула Клара.
Она встала, прошла к туалетному столику, на котором стояла ее сумка, достала носовой платок и высморкалась. Затем с носовым платком в руке вернулась к кровати и села на краешек.
– Да что же случилось, в конце концов? – спросил Оби, нежно укладывая Клару. Он поцеловал ее, и на губах остался соленый привкус. – Что такое?
Клара сказала, что ей очень жаль бросать его, когда все уже зашло так далеко, но она уверена, что будет лучше для всех, если они разорвут помолвку. Оби был сильно уязвлен, однако долго молчал. Клара повторила, что ей очень жаль. Повисла еще одна долгая пауза. Потом Оби проговорил:
– Я понимаю… Все в полном порядке… Я вовсе не виню тебя.
Он чуть было не добавил: «Зачем тебе связываться с человеком, который не в состоянии свести концы с концами?», но не хотел вызывать жалость и вместо этого сказал:
– Спасибо тебе большое за все.
Оби сел в кровати. Затем вообще встал и в пижаме стал ходить по комнате. Было совсем темно, Клара не могла видеть его, что лишь усиливало эффект. Правда, скоро Оби сообразил, что если бы сам стал свидетелем подобного зрелища, то счел бы его дешевой театральщиной. Он опять лег в кровать, но подальше от Клары. Однако прошло совсем немного времени, и Оби убедил ее придвинуться к нему и поговорить.
Клара умоляла понять ее правильно. Утверждала, что решилась на этот шаг, потому что не хочет разрушать его жизнь.
– Я все тщательно обдумала. Мы не можем пожениться по двум причинам.
– И по каким же?
– Ну, во-первых, твои родные будут против. А я не намерена вставать между тобой и ними.