– Нет, я не знаю, кто ещё может сиделкой подработать, – раздался голос мамы, проходящей мимо. Видимо, по телефону говорила.
Ясно, от услуг мамы Снежаны все теперь отказывались. Неудивительно. Василиса даже видела, как местные, увидев Снежану или кого-то из её родителей, перебегали на противоположную сторону улицы. В позапрошлом веке это сомнительное семейство вообще бы выселили в Багряницу. Собственно, там им самое место.
Самое место. А ведь и правда, голубиные тушки-то уже там валялись. Значит, Снежана, скорее всего, и раньше бывала в Багрянице. Место силы, значит. А зачем тогда красть карту? А чтобы Василиса и ребята не смогли сами добраться до заброшенной деревни. Хорошо, что умничка Коля сумел раздобыть ещё один план местности. Или всё так и было задумано? Кем задумано? Как-то уж всё слишком гладко сложилось.
Что их снова угораздило туда отправиться. А вот интересно, с чего вдруг туда понесло тех, кто решил устроить самосуд над Васей?
Василиса достала планшет. С полчаса вводила разные запросы, пока система сумела найти хоть что-то более или менее вразумительное. Действительно, оказалось, что в окрестностях Растяпинска перед Революцией пропало несколько детей, тела которых так и не нашли. Отыскать смогли только несколько вещей из одежды. Часть была спрятана у городской цирюльни, но доказать причастность кого-то из работников не получилось.
Больше в статье ничего не было. Ясно, местные устроили самосуд, а чтобы их самих за это на каторгу не отправили, выбрали место подальше от посторонних глаз – Багряницу.
Василиса положила планшет на колени. Она так легко поверила Васе, когда он сказал, что не виноват. Даже странно. Но ведь это так и есть. Его самого уже не спросишь, но если бы он был виноват, то вряд ли стал бы прятать детские вещи под собственным порогом. Да и не было смысла ему врать.
А куда дети девались? Вроде ребята что-то там рассказывали про призрак горничной, у которой пытались отнять ребёнка. Собственно, Василиса и сама её потом видела. Но зачем ей оставлять где-то детские вещи? Она же привидение, ей подставлять местного брадобрея незачем. А кому это надо? Преступнику. Стало быть, это кто-то из местных. Какой-нибудь предок Короедова или Снежаны. Надо бы Колю с Зоей попросить выведать что-нибудь об этих семействах.
Василиса усмехнулась – ещё исторического детектива ей не хватало. Но вроде бы кто-то из ребят сказал, что и сейчас дети продолжают пропадать. Интернет ничего вразумительного по этому поводу не знал. Надо бы у отца спросить.
Хотя даже если это и правда, вряд ли тут есть какая-то мистика – кругом леса да болота. Просто не надо детей одних отпускать гулять.
Надо же, как мир изменился. Вернее, восприятие Василисы. Если бы пару лет назад ей сказали, что она будет жить в деревне с ведьмами, призраками и ходящими скелетами, она бы только пальцем у виска покрутила. А теперь всё как будто так и должно быть. Ничего необычного, подумаешь. Просто как будто раньше она всего этого почему-то не видела. А теперь очки надела. Или сняла.
В соцсети пришло уведомление. Ребята из Организации трубили об уничтоженном в Добромыслове историческом доме. Они вокруг этого объекта культурного наследия даже лагерь разбили, но их всех задержали. Вот пока в отделении полиции и выяснялось, «кто из ху», дом и загорелся. Тушить его сразу не начали, потому что пожарная машина не смогла пробраться через пробку. Пропал дом. Теперь там будет торговый центр, земля-то дорогая.
На фотографии начала двадцатого века был изображён симпатичный дом с вытянутыми полукруглыми окнами, лепниной и карнизами. Что-то знакомое.
Точно. Такой же дом Василиса видела на другом берегу Чернояра, в туманном призрачном городе. Так значит, и для домов есть потусторонний мир? А почему бы и нет.
Надоело думать и нервничать. Василиса отложила планшет и смотрела, как на летнем ветру мягко колыхались цветущие декоративные подсолнухи у изгороди. С кухни потянуло сладкими пенками от ягодного варенья.
Вот уедет Гаврил на следующий год, и что тогда? А собственно, что тогда? Уедет и уедет. Василисе лучше бы о себе подумать. Скоро август, пора начинать искать репетиторов. А ещё неплохо бы выяснить, где какие проходные баллы, какие экзамены придётся сдавать, сколько бюджетных мест. Вряд ли родители потянут платное высшее образование. А если заочно?
Нет, лучше всё-таки очно. Тем более что с ногой стало получше. А куда? В Нижний? В общежитие? Василису передёрнуло. Она так привыкла к просторному уютному таунхаусу в тихом Покрове, что даже думать не хотелось о густонаселённом человейнике, в котором ещё и придётся делить комнатушку с двумя другими девочками, да ещё неизвестно, как они поладят. А общие «удобства» на этаже?
Лучше уж квартиру снять. Только цены на аренду квартир в Нижнем, наверное высокие. Родителям будет трудно. Учиться и работать? А где? Разве найти компанию? Кого позвать с собой? Можно было бы скомпоноваться с Летой, да она на год младше. Протянуть как-нибудь год, пока она закончит школу и поступит? А если она вообще откажется?
Василиса закрыла глаза и откинула голову назад. От роившихся мыслей чуть в ушах не звенело. А в воображении снова возник Гаврил, потирающий голову после прилетевшего Василисиного ботинка.
Отец Павел говорит, что гадания – это плохо. Мало лит чего он там говорит. Святоша. Хотя ему тоже непросто пришлось, его же родственнички чуть не убили.
Ладно, не о нём сейчас. А о Гавриле, который собирается перебраться в Добромыслов на пару с Зоей. И чего им в Покрове не живётся? Поступали бы на заочное, работали бы здесь.
Хотя с чего Василисе вообще о них переживать? Можно подумать, лучшие друзья. Так, приятели по школе и приключениям. Всё равно, от мысли, что Гаврил уедет и не будет каждый день приходить в музей, чтобы надоедать Василисе подколами, внутри становилось как-то пусто и тоскливо.
А если ещё и представить, что Зоя-то будет видеть его каждый день, а может, они даже жить будут где-нибудь рядом (не говоря уж о том, что одну квартиру на двоих могут снять), вообще хотелось встать и что-нибудь расколотить.
На веранду вышла мама и затараторила:
– Так, там бригада сейчас уже приедет. Я тут с ними побуду, а ты иди варенье доделай.
– Я не умею, – буркнула Василиса, но мама уже стащила её с качелей и толкала в спину.
– Ничего там сложного нет. Варишь до тех пор, пока капелька сиропа не перестанет растекаться, потом просто выключишь и разольёшь по банкам. И Изюма в доме запри, чтобы не мешал.
Василиса закрылась с Изюмом в кухне и, помешивая булькающее рубиновое варенье в тазике, вполуха слушала, как по дому топали и перекрикивались рабочие. Мама командовала, что-то грохало, жужжало и звякало.
Если уж мама решила устроить на участке зимний сад, значит, их семейство здесь надолго, и переезжать вслед за Василисой никто не станет. Да и ей самой, по совести, совсем не хотелось покидать Покров. Мир, конечно, большой и интересный, но и здесь есть чем заняться.
Глава 13. Слишком благообразно для правды
Василиса вышла из поликлиники и первым делом отвязала поводок Изюма от поручня. Все десять минут, что она провела у мамы, передавая ей результаты очередного обследования, пёсик оглашал окрестности лаем и поскуливанием.
Ладно хоть обследование проблем не добавило. Как обычно – никаких особых нарушений, заживление идёт как надо. Хромота пройдёт. Потом. Наверное.
Вместе с Изюмом они медленно пошли вдоль свежезаасфальтированных улиц Покрова. Василиса ступала, по-прежнему щадя больную ногу, но всё же более или менее уверенно. Старый сломанный костыль уже служил подпорками для маминых цветов в палисаднике. Новый оказался намного удобнее, но она решила почаще оставлять его дома. Подумаешь, небольшая хромота. Почти и незаметно. Ничего особенного. Может, если почаще ходить без костыля, то он скоро будет вообще не нужен.
Впереди показалось синее здание культурно-досугового центра, расположившегося по соседству с музеем. Когда-то давно здесь был клуб с буфетом, потом строение долго стояло заколоченным. Теперь его отремонтировали и заполнили детскими кружками и клубами по интересам для взрослых, а на уродливом боковом пристрое появилась полукруглая вывеска «Подсолнух». Под окнами расположилась огороженная плетнём клумбочка с уже распустившимися подсолнухами и сломанная деревянная садовая тачка, тоже превращённая в большой цветочный горшок. Рядом стоял старый велосипед с цветочной корзинкой под рулём. Василиса не сразу, но догадалась, что это тоже элемент декора. А что, симпатично.
Василиса осматривала входную группу кафешки, прикидывая, куда бы привязать Изюма. Тот быстро понял, что его снова собираются оставить одного на улице, и смирно сел у ног, подняв мордочку, будто обещавшую быть паинькой, если его возьмут с собой.
– Ладно, мы быстро, – пробормотала Василиса. – Привязать тебя всё равно некуда, только чур вести себя прилично.
Изюм в знак согласия подтявкнул и завилял хвостом.
Из кафе вышли две приятельницы мамы по клубу скандинавской ходьбы. Василиса поздоровалась и вошла внутрь. В кафе посетителей больше не было. Вот и отлично, потому что дело, с которым она пришла, лучше бы обсудить без свидетелей.
– Привет, – улыбнулся Гаврил из-за витрины. Помещение разделялось на кафешку и небольшой продуктовый магазинчик, и Гаврил, одетый в нарукавники и жилетку, занимал место продавца. – Вообще-то с собаками нельзя.
– Вообще-то табличку у входа надо вешать, раз нельзя. – Василиса спохватилась и сбавила тон. – Нет же никого. Можно, наверное, сделать исключение?
– Ладно. Чего изволите? – театрально спросил Гаврил.
– Курабьешек полкило.
Гаврил развернулся и взял с полки большую стеклянную банку, симпатично перевязанную верёвочкой. Кто-то, обладающий вкусом, догадался рассыпать печенье и конфеты по таким банкам и блюдцам под стеклянными колпаками. Смотрелось стильно.
Василиса заплатила за бумажный пакет с печеньками и достала из кармана деревянную фигурку, изображающую мозг.