костлявые руки и схватили Изюма.
Пёс взвизгнул и полетел в воду. Но Василиса успела ухватить край поводка и навалиться на борт, за который держалась. Лодку качнуло назад, но поводок натянулся, и дно посудины просто плашмя шлёпнулось в воду. Штырь весла выскочил из паза. Бульк – и весло ушло в глубину.
Но не до него сейчас. Василиса двумя руками потянула за поводок. Показалась спина визжащего Изюма. Василиса кое-как ухватила его за край шлейки, но кто-то сильно тянул собаку вниз, грозя оторвать лапы.
Лодка раскачивалась, кругом хлестала вода. И тут краем глаза, сквозь брызги, Василиса рассмотрела что-то серое. Будто малюсенькая церквушка торчала из болота. Что, то самое место, исполняющее желания?
И недалеко. Только Изюма тянет вниз. Василиса попыталась ударить по рукам, ухватившимся за лапы собаки, но это оказалось всё равно, что по камню бить.
Оставить пса и спасаться самой? Да что за отвратительная мысль! Василиса так разозлилась на эту мерзкую идею, что рванула Изюма на себя со всей силы. Он закричал, но из хватки вылетел. Бросив собаку на дно лодки, Василиса руками погребла в сторону, где виднелась церквушка. Вторым веслом вдарила по корявым лапищам, то и дело показывающимся на поверхности. Весло закрутилось, вылетело из паза и тоже утонуло.
Но Василиса продолжала грести руками. Её постоянно больно хватало за пальцы и обжигающе хлестало по ладоням. Сжав зубы, Василиса продолжала грести. Мимо кочек, мимо вроде бы приветливых островков. Протоки, изгибы. Хваталась за камыши и подтягивала лодку, которую постоянно било снизу так, что она раскачивалась во все стороны.
Рассохшееся зданьице церковки приближалось. До неё оставалось несколько метров сплошной воды, когда снизу по корме ударило так сильно, что Василиса кувыркнулась назад. Кубарем, вместе с Изюмом, они плюхнулись в воду, и их накрыло темнотой лодки.
На Василису надавило сверху, и она достала ногами до дна. Оттолкнулась и вынырнула. И тут её сильно подбросило вверх, так что она спиной ударилась о лодку, вылетела из воды, перевернулась и плюхнулась обратно. И всё это, сжимая поводок в руках.
До кромки воды оказалось рукой подать. Василису схватило за волосы, но она с рёвом рвалась вперёд. Боль стала невыносимой, но потом ослабела. Василиса споткнулась и шмякнулась на траву. И воды под ней наконец не оказалось. Всё-таки берег.
Ползком Василиса преодолела пару метров до церковки, таща за собой Изюма на поводке. И что-то ещё на ноге. Оказалось, она лодыжкой запуталась в стеблях нимфеи и вырвала её с корнем. Ну и ладно.
Кое-как, таща Изюма, Василиса вползла в цервкушку. То есть, это не церковь, а как это… часовенка. Вот, вспомнила нужное слово. Не перекрестилась, уж простите, руки заняты. А, и с собаками в храмы нельзя. Но не бросать же пса снаружи. Если он вообще…
Василиса шлёпнулась на старый рассохшийся деревянный пол. Изюм уже даже не скулил – просто лежал на боку, часто дышал, высунув краешек розового язычка, и печально смотрел на хозяйку. Да что же это такое!
Почувствовав на щеках горячие потоки, Василиса стала быстро осматриваться. Нет здесь ничего – просто пустой деревянный ящик, только большой. И… А это что?
На коленях Василиса подползла к какой-то тёмной доске, вбитой в стену часовенки. Как странно, эту доску поперёк пересекала цепь, на которой болтались крестики и колечки.
Присмотревшись под углом, Василиса различила на доске лицо. Большие добрые глаза. Ещё одно лицо, поменьше. Руки с длинными пальцами и маленькую босую ножку с пяточкой. Так это же икона.
Так, стало быть, это здесь исполняются желания. Василиса резко вдохнула, но промолчала. Выдохнула. Загадать-то можно только одно. А что она может загадать? Вернуться домой? Или чтобы Изюм выжил?
Василиса обернулась. Пёс так и смотрел на неё одним глазом, дыша еле-еле. Он ведь её друг. Который никогда не предаст. И ему всё равно, хромая она, или нет. Он просто любит её, и всё. Даже люди не всегда так могут.
Снова щёки обожгло слезами. Василиса вытерла их тыльной стороной кисти. Шмыгнула и упёрлась лбом в нижний край доски с иконой.
– Слушайте, – прошептала Василиса сквозь слёзы, не зная, к кому конкретно обращается, – я не знаю… да ничего я не знаю и не умею. Бестолочь. Но если вы можете помочь мне вернуться домой, то, пожалуйста, помогите. Вам же это не трудно. И пусть это будет моё желание. Но я же тут не одна. Говорят, у животных нет души, а я вот не верю. Так что пусть Изюм загадает себе исцеление. А мне – чтобы добраться до дома с собакой. Пожалуйста. Вам же не сложно.
Василиса ещё раз всхлипнула. Села на пол, глядя на икону снизу вверх. Всё понятно. Те, кто добирались сюда живыми, просто загадывали вернуться обратно. Вот и всё исполнение желаний. Сколько же народу тут побывало. Василиса попыталась посчитать крестики и кольца на цепочке. Больше нескольких десятков.
Василиса сидела на полу и ждала. Ничего не происходило. Икона так и смотрела на неё добрыми печальными глазами.
Господи, как она устала. А Изюм? Василиса подползла к собаке, уже закрывшей глаза и дышавшей еле-еле. Ну, что ж. значит, такая судьба. Зато она рядом. Вот так, в этой жизни Изюма хоть кто-то да любил. И он её любил. Не так уж мало.
Обняв пса покрепче, Василиса прикрыла глаза. Уткнулась носом в мокрую жёсткую шерсть. Пусть хоть собака не мучается. Он ведь не заслужил такого. Изюм пошевелился и затих.
Глава 17. Спасибо-спасибо
Василиса проснулась от того, что Изюм вылизывал её лицо влажным шершавым языком. Открыла глаза, чтобы с утра пораньше посмотреть в тёмную морду, тычущуюся ей в щёки мокрым носом.
Изюм цокал когтями по деревянному полу, а Василиса вытянулась, чтобы лежать было удобнее. Только как-то жёстко под спиной. И одежда будто бы намокла. Стало быть, она проснулась не у себя дома, как надеялась несмотря ни на что.
Открыла глаза. Кругом – старые деревянные стены, потемневшая доска с ликами и крестиками на цепи и такая же унылая крыша. Ага, вспомнила. Часовня посреди зачарованных болот. Часовня в чарусах.
Изюм, круживший около хозяйки, подошёл и стал мордой пытаться её поднять. Так. Изюм. Василиса резко села. Пёс сел рядом, высунув язык, и с интересом смотрел ей в глаза, будто бы спрашивая, что они будут сегодня делать. То есть ему стало лучше. Да он, кажется, полностью выздоровел. Значит, сработало!
Василиса сгребла пса в охапку и покрепче обняла, он вылизал ей лицо и стал снова кружить рядом, размахивая хвостом из стороны в сторону. Но если собака выздоровела, значит, и домой теперь получится добраться. Ну, правильно – кто-то же здесь уже бывал и возвращался, раз слухи об этом месте распространились.
Поднявшись на ноги и чувствуя себя отдохнувшей, Василиса повернулась к иконе и поклонилась в пояс:
– Спасибо! Спасибо!
Икона не ответила, но очень хотелось её хоть как-то поблагодарить. Тогда Василиса стащила с шеи шнурок, сняла перстень Агафьи Русаковой. Присмотрелась – цепь поперёк иконы просто была завязана узлом за колечко. Василиса отвязала её, и все крестики-кольца разом звякнули, съехав по цепочке к рукам Василисы. Она просто продела цепь в кольцо и вернула на место.
Потом Василиса позвала Изюма и вышла из часовенки. Оказалось, её лодка покачивалась на волнах всего в полуметре от берега островка. А в ней пропавшая кедина. Вот это да. Действительно, чудо.
Василиса восхищённо покачала головой, снова повернулась к часовенке и снова поклонилась, шепча «спасибо-спасибо». Потом закинула Изюма в лодку и, толкнувшись от островка, залезла туда сама, даже ноги не намочив. Надела вновь обретённую обувку.
И как грести? Да хоть руками, уже не важно.
А собственно, вон и весла – торчат между камышами. Ух ты. Неужели такое бывает! Гребя руками, Василиса кое-как довела лодку до камышовых зарослей и вытащила вёсла одно за другим. Вставила штырьки в пазы. Всё работает. Отлично!
Обернулась назад и снова послала часовенке «спасибо-спасибо». Интересно, а те существа под водой сейчас чем заняты? Нет, лучше не проверять. Мало ли что.
Василиса усердно гребла прочь от часовни, время от времени благодарно кивая и наблюдая, как та становится всё меньше и меньше. Островки, ивы, камыши, цветущие нимфеи. Красота. А вон и тоннель из ивовых веток показался вдали.
Обогнув одно из деревьев, Василиса обернулась, чтобы взглянуть на волшебную часовню. Но ничего не увидела – только бескрайнее болото. Что ж. Значит, надо просто отправляться домой.
Так. А ведь у заводи её могут поджидать Фаврелия с компанией. На миг Василиса испугалась, но тут же каким-то чудесным образом успокоилась. Даже если они и там, ей ничего сделать больше не смогут. Откуда она это знает? Оттуда.
Так что Василиса просто мерно гребла к ивовым зарослям. Густая арка, тёмный тоннель, кружевная тень. Всё-таки немного волнуясь, Василиса проплыла под нависающими ветвями и оказалась на залитой солнцем сверкающей заводи.
На мостках её ждали отец, Лета, Антон и священник. Видимо, Лета догадалась попросить помощи только у них. Ну а у кого ещё?
– Ну и где ты была? – раздражённо спросил отец, помогая Василисе выбраться на мостки. Изюм весело выскочил сам.
– В Чарусах, – честно ответила Василиса.
– Да ладно, – удивлённо произнёс Антон. – Не может быть.
Василиса только развела руки в стороны и пожала плечами.
– Это что у тебя? – кивнул отец на её ноги.
Оказалось, она так и ходила со стеблями кувшинки, овившими лодыжку.
– Случайно выдрала, – пробормотала Василиса, прыгая на одной ноге и выпутываясь из растения. – Маме отнесу.
– Может, мне тебя дома запереть? – устало спросил отец. – То вас в про́клятую деревню занесёт, то в гиблые болота.
– Вы ещё про усадьбу с призраками забыли, – заулыбалась Лета. Увидев грозный взгляд Василисы, скроила серьёзную гримасу.
– Пошли домой! – скомандовал отец. – Только зря людей поднял.
– Ничего страшного, – мягко произнёс отец Павел. – Нам полезно прогуляться.