– Нормально, – буднично произнёс Гаврил. – Разве ты её сегодня не видела? Она же была на Выпускном.
– Нет, не видела. Они с Зоей хоть помирились?
Гаврил только вздохнул, щурясь на фиолетовое небо. Самый длинный день в году подходил к концу. Становилось прохладно.
– Да, я ещё хотел сказать, что не выбрасывал твою записку. Ту, которая с пончиком. Я её вообще увидел, только когда ты её из урны достала.
Василиса промолчала. Стало быть, зря она тогда его обвинила. Это, наверное, Зоя вытащила записку у него из кармана и… Господи, как всё просто. Она, значит, нарочно бросила рисунок с кексиком и сакурой в урну, чтобы Василиса увидела там пончик. Опять эта Зоя.
Но злиться уже не было сил.
– Надо идти назад, – со вздохом Василиса. – А то я маме сказала, что ненадолго ушла.
Если честно, уходить не хотелось. Потому что здесь – ивы, заводь, розовые изгороди, лавандовые поля и огромный красивый дом. А там – баллы экзаменов, подача документов и куча других забот, заниматься которыми совсем не хотелось.
Василиса обернулась на шум. По склону к заводи торопливо спускалась Лета в футболочке и джинсовых шортах.
– Привет, – произнесла Василиса, чувствуя, как снова зачастил пульс. Лета была растрёпана и явно чем-то взволнована.
– Вот ты где, – выдохнула Лета, уперев руки в колени и пытаясь отдышаться. – А то там такое! – И она повела вытаращенными глазами.
– Чего случилось-то? – спросил Гаврил, склонив голову набок.
– Там Зоя столбенела! – Лета выпрямилась и повела руками.
– Чего? – переспросил Гаврил, морща лоб.
– Когда дискотека началась, – отрывисто выговаривала Лета. – Не знаю, что уж там стряслось, вроде Зоя напилась и начала выпендриваться. Потом полезла танцевать на стол и ка-ак… – Тут Лета просто растопырила руки, выкатив глаза.
– Да ты можешь нормально объяснить?! – нервно воскликнул Гаврил.
– Нет, не могу! – рявкнула Лета. – И никто не может! Она там так и стоит! На столе! Не двигается! Таращится! Её снять не могут! Все в панике!
– Ничего себе, – пробормотала Василиса, растирая окоченевшие пальцы.
Гаврил спрыгнул с мостков и стал быстро подниматься по склону. Но остановился и обернулся:
– Вы идёте? – потом спустился на пару шагов и протянул Василисе руку: – Давай, помогу.
Василиса не двигалась с места. Так и смотрела на него снизу вверх. Да, первым порывом было взять его за руку, а потом бежать в посёлок и попытаться помочь. Только ноги отчего-то не торопились карабкаться по откосу, а ум соглашался, что это правильно.
– Так ты не пойдёшь? – медленно спросил Гаврил.
– Ты не хочешь ей помогать, – тихо произнесла Лета, скорее утверждая, чем спрашивая.
Теперь они оба смотрели на Василису удивлённо-осуждающе. А она просто устала. Устала быть крайней, куда-то бежать, кого-то спасать, убеждать, с кем-то сражаться и всё равно оставаться виноватой.
Солнце зашло. Самый длинный день года подходил к концу. Небо стало тёмно-синим. Где-то в чарусах русалки примеряли Василисину бутоньерку и плели венки из редких садовых роз.