Василиса прошла во двор дома священника. Из конуры выглянула лохматая собака, обнюхала Василису и села рядом, виляя хвостом.
– Не холодно тебе? – спросила Василиса, садясь на корточки, но так, чтобы вытянуть повреждённую ногу. И стала чесать собаку за ухом. Та довольно щурилась, а потом вдруг резко навострилась.
Василиса прислушалась и осмотрелась. Действительно, за забором, но с другой стороны двора, кто-то был. Слышались приглушённые голоса. Кажется, женские.
Василиса и лохматая собака тихо двинулись вдоль забора.
– Не так уж высоко, – говорил чей-то тихий шёпот. – Забор вообще хлипкий. Да и калитка всегда открыта.
– А если там огнеупоркой всё обработано? – спросил второй шёпот.
– Да ладно, не смеши. И потом – если сразу несколько бутылок кинуть, то никакая огнеупорка не поможет.
– Где мы их возьмём-то? – спросил кто-то третий.
– Ты дура, или как? – злобно спросил первый голос. Кажется, это Зоя. – Так. Мне надо идти, а вы – валите отсюда. Живо. И только попробуйте кому-то что-то рассказать. Урою.
Точно, Зоя. Словечки стали прямо как у мамаши. Связь поколений.
Тут собака отца Павла рванула к забору, оглушительно лая. Кто-то тихо вскрикнул, обозвал собаку, и шаги побежали прочь от участка.
– Эй, Бобик, ты куда? – намеренно громко спросила Василиса. – Стой! Кто там? На кого ты лаешь?
Василиса усиленно делала вид, что никого за забором не заметила. А Зоя с подружками уже успели скрыться. Зоя, впрочем, нарисовалась почти сразу же.
На лай из церкви вышли священник и остальные.
– Ба, я за тобой, – пропела Зоя, корявой походкой от куриного бедра топая к храмику. Потом по-сериальному удивилась: – Ой, Гаврил, и ты здесь! Ты нас с бабулей проводишь, да?
Зоя ловко подлезла под руку к Гаврилу, а с другой стороны притянула Ядвигу Мстиславовну. И стала что-то манерно-крикливо рассказывать. Василиса только расслышала что-то вроде «Вы не представляя-а-а-а-ете, что сегодня была-а-а-а».
Бобик отца Павла, видимо, раздражённый противным Зоиным голосом не меньше Василисы, продолжал оглушительно лаять. Ему со всей деревни стали отвечать другие собаки. Наверное, спрашивали, что стряслось, и требовали подробностей.
Василиса потрепала пса по голове и направилась к отцу, ухватившись за его руку, чтобы не упасть на окончательно заледеневшем снегу.
– Василиса, вы придёте завтра в школу? – спросил Давид Юрьевич, надевая перчатки. Изо рта у него уже шёл пар.
– Нет, – коротко ответила Василиса.
– То есть? – удивлённо переспросил учитель.
– То есть, мы пока на больничном, – пришёл на помощь отец. – И выходить сегодня тоже не стоило. До свидания.
И отец потянул Василису прочь от дома священника и храмика. А она в общей суете даже посмотреть на Гаврила не сумела.
– Что за эпидемия? – тихо спросила Василиса по пути домой, покрепче ухватившись за отцовскую руку.
– Нет никакой эпидемии.
– А раньше что было? До того, как мы приехали? – продолжала выспрашивать Василиса, уже двумя руками держась за отца и глядя только под ноги.
– Это никак не связано.
Дальше некоторое время папа с дочкой шли молча. Потом Василиса оглянулась, убедилась, что поблизости никого не было, и почти шёпотом произнесла:
– Пап, я там случайно услышала, что Зоя с подружками хотят что-то поджечь.
– Что именно? – так же шёпотом спросил отец.
– Не знаю, но что-то деревянное, потому что они говорили про огнеупорку и бутылки.
Отец некоторое время молчал. Потом вздохнул:
– Как-то маловато информации. Но я как-нибудь попробую проконтролировать. А ты, пожалуйста, не лезь куда не просят.
– Не суй мене, Господи, куды мене не просют, – повторила Василиса чудную молитовку, услышанную когда-то где-то от кого-то.
– Вот именно, – поддакнул отец. – И насчёт школы. Лучше бы тебе туда вернуться.
В ответ Василиса только изобразила тяжкий вздох.
– Жизнь длинная и сложная. И надо уметь решать проблемы и находиться в одном коллективе с неприятными людьми.
– Это как сидеть на муравейнике.
– Всю жизнь будешь от проблем бегать?
Василиса не ответила. Вообще-то папа, конечно, прав. Но… господи, да тут тысяча всяких «но».
Как только отец и дочь вошли домой, их встретила разъярённая мама.
– Ну и где вас обоих носило?!
– Да так, – промямлил отец. – А что?
– Почему у вас обоих телефоны выключены?!
– Ой, я вообще про него забыла, – пискнула Василиса.
– А мой разрядился. Что случилось-то?
– Ничего! – рявкнула мама. – Быстро за стол! Оба! Ужинать!
Василиса и отец переглянулись. Нечасто их мама так повышала голос. И гремела посудой. И стучала столовыми приборами так, что всё семейство тихо смотрело в тарелки, боясь лишний раз моргнуть.
К концу ужина мама, правда, немного подобрела.
– Эта Фаврелия, будь она неладна, – наконец выдала мама, откидываясь на спинку стула. – Влезла-таки. Теперь она у нас в родительском комитете главная. И она будет решать, как, где и за сколько проводить последний звонок и Выпускной.
– А Пасечники? – рискнула спросить Василиса.
– Да с Машей у них проблемы, их матери теперь не до чего.
– А нам во двор порчу подкинули, – сказала Василиса и почувствовала, как под столом отец слегка двинул ей по ноге.
– Что?! – взвилась мама. – Когда?! Куда?!
– У забора нашла, – проговорила Василиса, вжимаясь в спинку стула. – Её отец Павел забрал, сказал, что сожжёт.
– Кто, интересно, – сузила глаза мама.
– Зоя в пальто, – буркнула Василиса. – Она там ещё кого-то спалить собралась. И Машу наверняка она отравила.
– Кого спалить? – потрясённо спросила мама. Отец прикрыл глаза рукой. Болтливая дочка ему досталась, но что поделаешь.
– Не нас, не переживай. У нас дом-то каменный, а они говорили про деревянный.
В дверь позвонили, и всё семейство разом обернулось в сторону прихожей. Изюм с лаем помчался смотреть, кто пришёл.
– Я открою. – Отец встал и ушёл в прихожую.
Пока оттуда доносился его приглушённый голос, Василиса и мама беспокойно переглядывались. Наконец вернулся отец и кивнул Василисе:
– Иди. К тебе.
Василиса встала, отряхнула руки о домашние бриджи и вышла из кухни.
– … ещё зачем? – прошипел за спиной мамин голос.
– Ты до пенсии будешь её от проблем прятать? – шёпотом ответил отец. – Пусть сама разбирается, взрослая уже.
Василиса вышла в прихожую. У входной двери ждал Гаврил.
Глава 5. Большая чёрная тень
– Тебе чего? – спросила Василиса, оглядываясь посмотреть, не подслушивают ли родители.
– Могла бы поздороваться для начала, – тихо сказал Гаврил.
– Добрейший вечерочек, – наиграно пропела Василиса.
– Можно не ёрничать?
– Я тебя слушаю очень внимательно.
– Вообще-то, я думал, это ты мне что-нибудь расскажешь, – вздохнул Гаврил, ослабляя шарф. На его шее показались тонкие белые шрамы, о происхождении которых он так и не поведал.
– Что бы такое тебе рассказать? – Василиса театрально постучала пальцем по губе. – А, вот. С небольшой теплицы лимонов можно получить урожай на несколько фур.
– Серьёзно? – поднял одну бровь Гаврил.
– Да, они могут плодоносить круглый год.
– Классно. А почему ты сегодня в школу не пришла? – как бы между делом спросил Гаврил.
«С тобой и твоей Зоей встречаться не хотела», – пронеслось в мыслях Василисы, но говорить об этом нет смысла, потому что они всё равно умудрились столкнуться.
– Не пришла, и всё.
– А телефон?
– Разрядился, – солгала Василиса. – И вообще, какая тебе разница?
– То есть? – удивлённо спросил Гаврил.
– Мог бы ничего не изображать. Ещё скажи, что волнуешься.
– А почему нет?
Тут у Василисы что-то щёлкнуло, и её понесло:
– Потому что твоя ненаглядная Зоя мой рисунок в урну отправила, а тебе было наплевать! Потому что ты и мою записку туда же бросил! Потому что это наверняка твоя Зоя Машу отравила, а теперь ещё хочет кого-то поджечь! И это сто пудов она нам порчу подкинула!
– Так, стоп! – прикрикнул Гаврил. И тут же опасливо выглянул в гостиную, но родители Василисы, видимо, решили предоставить ей возможность разобраться в своих отношениях самой. – Никаких твоих записок я вообще не видел и ничего не выбрасывал. Это во-первых. А во-вторых, с чего ты вообще взяла, что Зоя кого-то отравила, а теперь хочет поджечь?
– Оттуда, – насупилась Василиса. – Случайно узнала.
– Подслушала, – кивнул Гаврил. – А про отравление?
– Так вы же вместе в «Подсолнухе» тогда сидели!
– Ещё и подсматривала. Тебе самой не противно?
– Мне противно? – опешила Василиса и уже в полный голос прокричала: – А порчу подбрасывать – это нормально?!
– Ты что, за руку её поймала?
– А кто ещё может так делать?!
– Да кто угодно!
– То есть, ты хочешь сказать, что нас тут абсолютно все так ненавидят, что могут порчу подкинуть? – У Василисы в голове не укладывалось, как он может игнорировать очевидные вещи.
– Я хочу сказать, что ты стала как-то странно себя вести, – снова понизив голос, сказал Гаврил. – Истеришь без повода, подслушиваешь, подглядываешь. На Зою всё время наезжаешь. Тебя что, задевает, что она стала по-другому выглядеть?
– Стала выглядеть куда лучше, чем я, да? Типа я раньше была красивой только на её фоне?
– Опять ты… – Гаврил медленно вдохнул и выдохнул. И уже спокойнее сказал: – Просто раньше ты не была такой злой.
– Это я-то злая? – От возмущения у Василисы внутри всё кипело.
– Я не то хотел… Ладно. – Гаврил снова вдохнул и выдохнул. – Зоя нам очень помогла с кафе, и её бабушке я тоже обязан. Так что не надо нас ссорить. Вот и всё.
– Её бабушке я тоже обязана, – уже тише произнесла Василиса, вспомнив, как Ядвига Мстиславовна помогла им у Вражьей горы, а потом подарила ей отличный костыль. – Единственный нормальный человек в их семействе. Только гадит-то не она.