– Теперь ты иди.
Василиса не торопилась подниматься. Она смотрела, как Гаврил махом выпил свою чашку, налил ещё одну, без заварки, осушил и её, стал наливать третью. Не очень-то хотелось идти к этому непонятному старцу. С другой стороны, ещё как хотелось. Не каждый день попадаешь к человеку, который умеет творить чудеса.
Из-за двери выглянул молодой монах и поманил Василису.
– Ничего-ничего, иди. – Отец хлопнул её по плечу и встал, давая ей выйти из-за стола.
Василиса дошла до порога и обернулась. На неё напряжённо смотрел Гаврил, только что выхлебавший очередную чашку.
За молодым монахом она прошла мимо сеней в небольшую чистенькую комнатку. Монах указал рукой на кресло у невысокого столика, накрытого кружевной салфеткой, с другой стороны которого сидел старец Фома и приветливо улыбался. Монах вышел и бесшумно закрыл за собой дверь.
Василиса села и заёрзала в кресле, осматриваясь. За седенькой головой старичка в синей прозрачной чашечке мерцала лампадка, подвешенная перед потемневшими иконами.
– Ты, может быть, хочешь что-нибудь рассказать? Или спросить?
– Э… – Василиса никак не могла придумать приличный вопрос. Гаврил и Настя что-то говорили о чудесах и исцелениях. Но исцеление вроде бы не требовалось. Чудеса…
– Я не волшебник, – мягко произнёс отец Фома. – Всего лишь старый монах, к тому же, не особенно учёный.
– Сколько вам лет? – неожиданно для себя выдала Василиса.
– Ой, много, – засмеялся старец. – Я ещё Революцию застал.
– Да ладно, – протянула Василиса, силясь в уме подсчитать возраст старца. От волнения это плохо получалось, но, насчитав больше ста лет, она повторила: – Да ладно!
– Вот так вот.
– Так вы, значит, и «Черноречье» застали! – снова выдала Василиса.
– А то как же. Было там Успенье.
– Что? – встряла Василиса.
– Успенская пустынь там была.
– А мне сказали – церковь.
– И церковь тоже, – кивнул отец Фома. – Маленькая, правда. Людей-то там немного было. Уходили от мира, чтобы молиться.
– Это как здесь?
– Ну, скит и пустынь – не одно и тоже. Ну, да ладно. Всё равно потом и до неё добрались, сравняли с землёй. Санаторий вот построили.
– Стоп. – Василису вдруг осенило. – А откуда вы тогда узнали, что я там была? Ну, в тот раз, в монастыре?
– А мне Вася рассказал.
– Кто? – спросила Василиса и тут же вспомнила, что так называли того скелета, что носил костюм и шляпу. Отец Фома, улыбаясь, закивал. Голос мигом пропал, и Василиса прохрипела: – Да кто он такой?
– Вот ты знаешь, кто такая Баба Яга? У неё костяная нога. А этот – весь костяной.
– Тогда ему больше подходит имя Костя, – вырвалось у Василисы. – А почему он Вася?
– Это ты у папы своего спроси, – подмигнул отец Фома. – Так вот. Баба Яга – это связующее звено между миром живых и мёртвых, между мирами людей и духов, между реальностью и потусторонним. Поэтому у неё костяная нога, чтобы заходить во все миры.
– А этот Вася тут причём?
– Так он тоже вроде проводника.
– Между мирами?
– Ну, миры – это условно. Всё сплетено, как огромный гобелен. Так много нитей и цветов… – Старец задумчиво покачал головой. – Мир-то один. А вот граней у него и не сосчитать.
– И что этот Вася делает в «Черноречье»? И что там вообще сейчас?
– Сложно сказать. – Старец Фома пожевал губами. – Есть такое поверье, что проводник доставляет души для очищения в особые места.
– Вроде чистилища?
– Всё гораздо сложнее и проще одновременно. Надо просто научиться убирать границы и сохранять ум открытым. Воспринимай вещи такими, какие они есть, и не суетись.
– Значит, его не нужно бояться?
– Васю? Это смотря кому. С другой стороны, если он явится по твою душу, бояться будет бесполезно.
– Как позитивно, – пробормотала Василиса.
– Ладно, пора идти. Ваши уже собираются. И вот ещё что. Сходи к той девочке.
– К какой ещё девочке?
– К той самой, что одна против всех.
Старец поднялся и пошаркал к двери, Василиса поплелась следом. В коридоре перетаптывался помощник отца Фомы.
– А может, другие тоже хотят… – подала голос Василиса, вспомнив о толпах желающих пообщаться с «настоящим старцем».
– Ещё успеется, – улыбнулся старый монах.
Все выходили из скита на улицу, где солнце уже успело закатиться, но, что важнее, пылевая буря улеглась, и луга накрыла осенняя ночь. Правда, особенной прохлады она не принесла – воздух всё равно оставался душным.
Настя повернулась и хотела что-то сказать старцу Фоме, который, взяв под руку Новикова, что-то шептал ему на ухо. Отпустив Фёдора Сергеевича, старец ухватил за рукав отца Павла и тоже стал что-то тихо ему говорить. Настя беспокойно приплясывала рядом, но как только она открыла рот, чтобы обратиться к старцу, тот поднял вверх указательный палец:
– Нельзя.
– Но я только на секундочку, – умоляюще проговорила Настя.
– Ни-ни, – строго замотал головой старец. – Через полтора месяца приходи.
– Ладно, – обречённо согласилась Настя.
Старец и его помощник проводили гостей до мостика и скоро остались позади во мгле. Некоторое время все шли молча, потом Василиса не выдержала:
– Пап, а почему этого… этого типа зовут Вася?
Вообще-то её коробило от осознания того, что отец называл монстра её домашним именем.
– Какого ещё типа?
– Того скелета, который ездит в разбитом автобусе.
Отец Павел, Сергеев и Настя рассмеялись.
– Вообще-то, его зовут Ксерампелин, – подал голос Гаврил.
– Как? – переспросила Василиса.
– Ксерампелин, – повторил Гаврил по слогам. – Это латинское слово. Вроде как ещё веке в тринадцатом приезжали сюда монахи какого-то ордена из Европы. Они то ли услышали легенду о нём, то ли сами на него напоролись. Скорее, последнее. Они имя и придумали.
– А что оно значит?
– Это цвет такой. Вроде бордового.
– Всё, я запуталась, – призналась Василиса.
– Шляпа и перчатки у него такого цвета, – донёсся откуда-то из темноты голос Сергеева.
– По-моему, скорее вишнёвые. – Василиса попыталась припомнить одежду этого Васи-Ксерампелина, но из-за усталости воспоминания путались. – Так почему он всё-таки Вася?
– А почему он носит ботинки? – спросил отец Павел. – На два вопроса один ответ.
– Понимаешь, – наконец сказал Новиков, – мы как-то рассуждали, зачем ему ботинки. И тогда я сказал, что если бы он оставил следы на месте преступления без ботинок, то сразу стало бы понятно, кто там побывал. Не хватало только записки «Здесь был Вася». Вот и приклеилось.
– Записки он, кстати, иногда оставляет, – сказал где-то рядом отец Павел.
– Это косые кресты? – подал голос Гаврил.
– А ты откуда знаешь? – быстро спросил Новиков.
Но Гаврил упрямо молчал. Василиса тоже ничего не говорила – не хотелось, да и сил не было.
Скоро в ночной осенней мгле стали проступать маленькие огоньки посёлка. На выезде стояла белая машина Насти, которая завелась сразу, как только они с Сергеевым в неё забрались.
Глава 13. Покровская церковь
Утром следующего дня Василиса проснулась отдохнувшей, полной сил и в хорошем настроении. И только когда вспомнились вчерашние приключения, внутри снова завязался узел.
«Принимай обстоятельства такими, какие они есть, и не суетись», – прозвучал где-то рядом тихий голос старца Фомы.
От этого неожиданно стало легче. Василиса просто заставила себя принять существование этого Васи, автобуса и «Черноречья» как каких-нибудь обычных вещей вроде тротуара, фонарного столба или автомобилей.
Вон, стоит стул, сидя на котором Василиса делает уроки. А вот Вася, скелет в костюме. Вот оконная рама. А вот – Вася. Вот шкаф и комод. А где-то едет разбитый автобус.
Но старец ведь дал и ещё один совет – поговорить с девочкой, которая «одна против всех». Это, видимо, о Зое. И как с ней поговорить, когда она уже столько времени в школе не появляется? У Василисы даже номера телефона нет. А вот у Гаврила наверняка есть.
Это был первый вопрос, который Василиса задала ему в школе, встретив в коридоре перед занятиями.
– Тебе зачем? – сухо поинтересовался Гаврил.
– Так, хочу спросить, как она там, – промямлила Василиса, сторонясь, чтобы пропустить группу ребят помладше.
– И всё? – Гаврил смотрел на Василису сверху вниз.
– И попросить прощения, наверное.
– Далось ей твоё «наверное».
В этот момент Диана как раз открыла кабинет биологии и впустила туда ребят. Гаврил тоже повернулся и пошёл в класс.
– Ты мне номер дашь? – спросила Василиса у его спины.
– Нет.
– Это почему?
– По кочану. – Гаврил даже не обернулся.
Вздохнув, Василиса потащилась следом. Но у самой двери её остановила Диана.
– Доброе утро, – приятно улыбнулась Диана, хлопая длиннющими ресницами. – Как дела?
– Да ничего, нормально. – Василиса тоже постаралась изобразить вежливую улыбку.
– Какой у тебя воротничок классный! – Диана, продолжая улыбаться, провела длинным розовым ногтем по кружевному воротнику, связанному бабой Раей, и почти шёпотом сказала: – На вечер ничего не планируй, есть дело.
– Какое? – Василиса даже отступила на шаг, потому что из-за близости к горлу длинных ногтей Дианы по спине побежали мурашки.
– Узнаешь. У тебя смена в музее во сколько заканчивается?
– Когда как. А что?
– Если мы в семь заедем, будет удобно?
– Да, нормально. А куда поедем?
– Увидишь. – Диана, отстранившись, снова улыбнулась и, покачивая бёдрами, обтянутыми узкой чёрной юбкой, поцокала каблучками в класс.
Весь день этот разговор не выходил у Василисы из головы. Вечером в музее, как обычно, пустом, она даже не могла сосредоточиться на домашнем задании. Сделала кое-как геометрию и английский. Даже знакомые слова приходилось искать в словаре, а все фигуры выходили косыми и неправильными, решения задачек ни в какую не хотели совпадать с ответами в конце учебника.