ну. – Дойдёте?
Василиса и отец Павел вышли из машины.
– Маме скажи, я скоро буду. – Новиков уехал, огоньки фар скоро исчезли в ночи.
– Идём? – улыбнулся священник.
– Угу. – Василиса пошла к посёлку, стараясь не смотреть на своего спутника. Почему-то его дружелюбие только усиливало раздражение.
Так, молча, они шли минут десять, пока свет в окнах домов не стал легко различимым.
– Я не помню такой остановки – «Ключ», – озвучила Василиса мелькнувшую мысль.
– И что? – спокойно спросил священник.
– Автобусы туда не ходят, да?
Отец Павел молчал.
– Только один автобус здесь ездит туда, куда не ходят остальные. Вы на нём приехали?
Священник продолжал молчать. И вдруг он остановился и вытянул руку в сторону, перекрыв Василисе путь. В кустах что-то шевелилось. Сухие стебли дрогнули, и на дорогу выскочил ушастый зверёк. Тусклый свет пыльной луны превратил его мех в переливающийся самоцвет. Будто перламутровая густая жидкость, светящаяся изнутри, шёрстка кролика завораживала.
– Не к добру, – пробормотал отец Павел. Василиса будто оцепенела, она так засмотрелась на кролика, что успела начисто забыть, где находится.
Слева послышался хруст, переходящий в громкий треск.
– Берегись! – Отец Павел отпихнул Василису, так что она не удержалась и опрокинулась на спину. В момент падения увидела, как пролетело нечто огромное, раздался глухой удар, и земля подбросила Василису, от чего она больно приземлилась на копчик. – Давай, поднимайся, – прошептал отец Павел, протягивая Василисе руку.
Когда священник поднял её на ноги, Василиса чуть не вскрикнула от острой боли внизу спины.
– Не спи, идём. Быстрее. – Отец Павел, таща Василису за руку, быстро перепрыгнул через поваленное дерево, но ей после падения было трудно так шустро двигаться, так что она не успела перелезть ствол и снова чуть не упала.
Еле поспевая за быстроногим монахом, Василиса, отчаянно стараясь не стонать, перебирала ногами по сухой хрустящей траве. То и дело в разных местах мелькала светящая шкурка, прыгающая, как теннисный мячик.
Отец Павел бежал всё быстрее, Василиса уже не могла за ним поспевать. Дышать становилась всё тяжелее, в боку закололо. Ноги стали заплетаться, в горле першило от жажды.
– Погодите, – просипела Василиса, стараясь вырвать руку из хватки священника.
– Мы и так еле идём.
– Я не могу больше. – Колени подогнулись, и Василиса тяжело опустилась на землю. Видимо, удар от падения был чересчур сильным, хотя боль уже не чувствовалась.
Луна померкла, затянутая тёмной дымкой, огоньки домов потихоньку угасали. Каждый вдох давался с огромным трудом.
– Идём же, идём! – донёсся чей-то глухой голос.
– Вот видишь, что бывает, когда не слушаешься, – прошипело где-то рядом. В тягучей мгле светящейся лампочкой скакал перламутровый кролик. Кроме него, маячившего перед глазами, всё вокруг закрылось непроницаемой чёрной стеной.
– Ты можешь остаться здесь. Навсегда.
Вокруг сияющего шарика возникло мрачное гулкое пространство. Вдалеке виднелись дома, похожие на поселковые, но откуда-то Василиса знала, что все они пустые. И мебель там есть, и вещи, и столовые приборы, и постельное бельё. А людей нет. И вода в ручье непригодна для питья. И вся еда ненастоящая. И вообще, кроме неё, кролика и этого голоса, никого здесь больше нет. И если она откажется подчиняться, исчезнут и эти двое.
Кролик подобрался ближе. Сложил лапки и заглянул Василисе в глаза. Какие у него глазки красивые, как бриллианты. И мордочка такая хорошенькая, и шёрстка мягкая. Так хочется погладить.
Василиса протянула было руку, но вдруг её сильно ударили по лбу, так что в ушах звякнуло, а в глазах потемнело. Она даже не смогла вскрикнуть и снова опрокинулась на спину. Проморгавшись и рассеяв вихрь разноцветных точек, рассмотрела бледное узкое лицо отца Павла.
– Ты что это? – обеспокоенно спросил священник, нависая над Василисой. В одной руке у него посвёркивала маленькая бутылочка, в другой – палочка вроде кисточки.
– Вы нормальный?! По голове лупить! – Василиса боялась даже дотронуться до пекущего жаром места на лбу чуть повыше переносицы.
– Я не бил, я только помазал. – Священник протянул руку с кисточкой Василисе, так что она смогла ухватиться за его локоть. – Я тебя елеем помазал, и всё.
Василиса, сев и обретя равновесие, осторожно прикоснулась ко лбу. На пальцах осталось нечто маслянистое и ароматное. Священник тем временем убрал кисточку и бутылочку в свой чемоданчик.
– Надо идти. – Отец Павел снова помог Василисе подняться.
– Мне сегодня Кира сказала, что я им нужна, – проговорила Василиса, шатаясь и едва держась на ногах. Чтобы не так сильно качало, она вцепилась в тощее плечо священника. – Зачем?
– Думаю, в тебе есть нечто, что их интересует. С другой стороны, им нужны все. Абсолютно. Все до одного. А ты знакома с Кирой?
– Она ведьма. – Голова кружилась так, что удерживать вертикальное положение становилось всё сложнее. Ноги машинально переставлялись сами собой.
– Не совсем так.
– И бабушка Зои. А вам разве не полагается сжигать их на кострах? – Откуда-то из глубин памяти выплыли жуткие картинки, где женщины, обложенные тлеющим хворостом, стояли, привязанные к столбам.
– Нам этого никогда не полагалось, – произнёс голос отца Павла. Сам он слегка двоился.
Василиса обо что-то споткнулась и почувствовала, что ступает по ровной и твёрдой поверхности, а не по траве.
– И с Васей, вы, кажется, большие друзья.
– Я бы так не сказал.
Василиса облегчённо вздохнула, обретя наконец почву под ногами, которая не стремилась её скинуть. Пелена перед глазами тоже стала прозрачной, и вокруг проступили тёмные стены и колонны.
– Где это мы? – спросила Василиса, силясь рассмотреть уходящий в непроглядную тьму потолок.
– В Покровской церкви. Надо переждать. И да, пожалуйста, если можно, отцепи руку. – Когда Василиса разогнула пальцы сжимавшие его плечо, священник блаженно вздохнул и сделал несколько вращательных движений локтем.
Василиса только теперь рассмотрела тёмные линии, пересекающие его лоб и щёки. Отец Павел шмыгнул и вытер лицо рукавом, размазав стекающую чёрную жидкость.
– А оно сюда точно не доберётся? – медленно спросила Василиса, вдруг припомнив странный сухой резкий звук, сопровождавший их на улице. Будто плеть щёлкала.
По пространству церкви разнёсся женский смех. У Василисы похолодело внутри.
– Что это? – почти беззвучно проговорила Василиса.
– Где? – отец Павел непонимающе осматривался, забыв о своих ранах.
Звук повторился, теперь он стал резче, будто презрительно насмехался.
– Смеётся, – кое-как произнесла Василиса, мечась взглядом по невидимым во тьме сводам.
– Кто смеётся?
– Прыг-скок через порог… – И снова звонкий заливистый смех. – Кто не спрятался – издох.
Василиса, прижав к ушам ладони, села на корточки. Это не помогло.
– Скоро всё произойдёт… то, чего никто не ждёт… – Волны смеха накатывали, заполняя всё пространство. – Кролик прыгнет наугад… больше нет пути назад.
Смех прекратился. Василиса обнаружила, что лежит на полу, сжавшись в комок. Рядом сидел отец Павел, его раскрытый чемоданчик валялся рядом. Видимо, от этого голоса там средства не нашлось.
– Лучше? – шёпотом спросил священник.
– Передай ему привет, – прошипел язвительный голос.
Василиса чуть приподняла голову, и вдруг здание церкви содрогнулось, как от мощного удара. Пол подбросил Василису, и она, на долю секунды зависнув в воздухе, с глухим звуком шлёпнулась обратно. Отец Павел повалился на бок. Его чемоданчик подлетел почти на полметра, потом упал, звонко рассыпав по полу разные вещички.
На секунду всё стихло, потом кругом побежал тихий треск. Всё здание будто расходилось на мелкие кусочки, грозя рухнуть. В мгновенье, когда треск затих, отец Павел, сидевший на полу, кинулся к Василисе, сгрёб её за плечи и ткнул лбом себе в живот, прикрыв ещё и спину. Кругом нарастал шум, будто прямо внутри церкви пошёл дождь с градом. Но примерно через полминуты всё прекратилось.
Последние «капли» со звоном упали, и наступила тишина. Василиса так и упиралась головой в тёплый живот священника. Кое-как отстранившись, она выбралась из-под его рукавов и убрала спутавшиеся волосы с лица. Сам отец Павел как-то жёстко выдохнул и наклонился вперёд, упираясь руками в пол.
– Эй, вы в порядке? – Василиса подползла к нему, стоящему на четвереньках и заглянула в измазанное кровью лицо.
– Кажется, – просипел отец Павел, кашлянул и шумно задышал. Василиса стряхнула с его тощей жёсткой спины крупинки пыли.
Жёстко продышавшись, он сел на колени, убрал с лица прилипшие пряди волос и запрокинул голову. На его щеках, подбородке и лбу не осталось ни одного светлого места, будто он специально нанес грим.
– Вам надо в больницу, – сказала Василиса, садясь на холодный пол.
Священник не отвечал. Как завороженный, он смотрел вверх. Василиса тоже подняла взгляд. В тусклом лунном свете сквозь тонкие пылевые вихри проступали рисунки на стенах, колоннах и потолке старой церкви. Узоры, лица, круглые нимбы фресок – оказывается, здесь всё прекрасно сохранилось.
– Штукатурка осыпалась, – наконец произнёс отец Павел.
Василиса осмотрелась и увидела, что весь пол покрылся мелкой крошкой и камешками.
– Давайте, поднимайтесь. – Василиса, встав на ноги, ткнула священника в плечо. Тот как бы нехотя поднялся. Судя по его виду, он мог так и сидеть на полу, рассматривая росписи. – Пойдёмте к нам. Мама вам лицо обработает.
– Не стоит, я сам. – Священник таращился вверх, будто совсем позабыв о своих ранах. Но потом он всё-таки встряхнулся, собрал вещички, выпавшие из чемодана, и вдвоём они вышли из церкви.
Глава 14. Поклонники
Следующим утром в школе Василиса рассматривала одноклассников, раздумывая, у кого можно узнать номер телефона Зои, которая по-прежнему не появлялась. Наверное, у Жанны Альбертовны, классной, все контакты есть, только вот она вряд ли ими поделится.