Уголки губ Фидельмы опустились.
— И при этом нам предлагается поверить, что брат Ронан убил Вигхарда и каким-то образом улизнул из дворца вместе с большим тяжелым мешком сокровищ… и в то же время был замечен и арестован декурионом Марком Нарсесом при попытке бежать с места преступления… Получается, что Ронан Рагаллах — волшебник и смог каким-то чудесным образом сделать сокровища невидимыми? По словам Нарсеса, у него ничего не было при себе. Фурий Лициний, как вы это объясните?
К ее удивлению, тессерарий ответил не задумываясь:
— Очень просто, сестра. Или Ронан уже успел спрятать награбленное, когда Марк его задержал, или у него был помощник, который в это время незаметно унес сокровища.
Фидельма недоверчиво покачала головой.
— Помощник? Прекрасная мысль. Помощник, которому удалось проскользнуть мимо стражи? Звучит не очень правдоподобно, Лициний. Вот вы кого-то убили и ждете рядом с мертвым телом, пока ваш помощник дважды выйдет и незаметно для охраны унесет все ценные вещи и спрячет их. Потом вы ждете дальше, убеждаетесь, что помощник благополучно ушел, покидаете место преступления с пустыми руками… и тут вас ловит стража.
— Тогда первый вариант — что Ронана поймали после того, как он уже спрятал сокровища, — сказал Эадульф. Потом добавил, рассуждая вслух: — Но если Ронан их спрятал, вряд ли он стал бы возвращаться после этого к комнатам Вигхарда. Наоборот, ему нужно было как можно скорее покинуть это место…
— А кто вообще сказал, что Ронан шел из Вигхардовых комнат, когда Марк Нарсес его заметил? — неожиданно спросила Фидельма.
Лициний и Эадульф, нахмурившись, смотрели на нее.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Эадульф.
— Лициний недавно сказал что-то, что навело меня на мысль…
— Я? — озадаченно спросил стражник.
Фидельма кивнула, задумавшись.
— Предположим, Ронан убил Вигхарда ради сокровищ. Вигхард мертв. Ронану нужно сложить сокровища не менее чем в два мешка. Как ему их спрятать? Нужно самое меньшее дважды сходить туда и обратно. И после этого его замечает Марк Нарсес, но не по дороге из комнат Вигхарда, а по пути оттуда, где он спрятал мешки, на этом же этаже.
— И? — нетерпеливо спросил Эадульф, когда она снова замолкла.
— Но где он мог их спрятать? — вмешался Лициний. — Я уже говорил, что поблизости нет никаких потайных комнат, ниш или закутков, где можно было бы оставить сокровища. А комнаты, которые были свободны в ту ночь, Марк Нарсес обыскал уже дважды.
— Да, вы это говорили. И стражники искали везде… — внезапно Фидельма оборвала фразу на полуслове и уставилась на Лициния.
— Марк Нарсес обыскал… что? — Ее голос был как удар хлыста.
Юный стражник не мог понять, что он такого сказал.
— Я просто говорю, что Марк Нарсес выполнил ваше указание и два раза обыскал те комнаты, которые в ту ночь не были заняты.
— Я думала, он обыскал все комнаты.
Лициний озадаченно развел руками.
— Ну не мог же брат Ронан попытаться спрятать украденное в комнатах, где в это время были люди из свиты Вигхарда. Вот мы и подумали…
Фидельма тихо застонала.
— Все комнаты, свободные или нет, нужно было обыскать.
— Но…
— Вот, например, осмотрел ли Марк Нарсес комнату Эадульфа?
Лициний глядел то на нее, то на Эадульфа так, как будто они сошли с ума.
— Конечно нет!
— Моя комната в ту ночь была свободна, — медленно, спокойным голосом произнес Эадульф.
— Идемте! — Фидельма щелкнула пальцами и так резко поднялась, что тессерарий вздрогнул от неожиданности.
Он выглядел ошарашенным.
— Я не понял… Куда?
Фидельма презрительно взглянула на него.
— Комната Эадульфа была свободна, потому что он был в базилике Святой Марии Снежной на полунощной мессе по святому Айдану Линдисфарнскому.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Поиск в кубикуле Эадульфа, по размеру значительно уступавшей богатым покоям Вигхарда, ничего не дал. На самом деле Фидельма и не ожидала найти там пропавшие сокровища. Однако она надеялась увидеть какой-нибудь след, указывающий, что они там побывали, — это помогло бы решить загадку, мучившую ее с самого начала. Но и при самом тщательном осмотре каждого уголка комнаты не нашлось ничего такого, чего в ней не должно было быть. Фурий Лициний скривился.
— Значит, все было, как я говорил — у брата Ронана Рагаллаха был помощник. И когда его схватила стража, помощник просто унес драгоценности.
Фидельму не вполне удовлетворило это объяснение, хотя она начала постепенно понимать логику его рассуждений.
— Я так полагаю, жилье Ронана тоже как следует обыскали?
Лициний энергично закивал головой.
— Марк Нарсес лично осматривал его, но не нашел ни следа драгоценностей Вигхарда.
— Я бы хотела сама осмотреть комнату Ронана.
В глазах Лициния читалось неодобрение.
— Прямо сейчас?
— Почему бы и нет?
Они повернулись к выходу и увидели, что в проеме двери стоит какой-то человек. Он был такого высокого роста, что, казалось, ему придется согнуться, чтобы пройти в дверь. Лицо его было неприятное и смутно знакомое Фидельме. Да, та самая черствость, с первого взгляда неприятно поразившая ее в облике настоятеля Путтока из Стэнгранда. У него было смуглое лицо с жестоким ртом и ледяными голубыми глазами, глубоко сидящими под черными бровями. Нет, настоятель Путток был не из тех мужчин, которые казались ей привлекательными, но она понимала, что, на чей-то другой взгляд он, должно быть, очень красив. Он смотрел на нее с некоторым любопытством, напряженным взглядом, как смотрит на свою жертву кошка, готовясь к прыжку.
— Я слышал, что вы хотите допросить меня, Фидельма из Кильдара, — сказал он негромко и вкрадчиво, но холодно. Казалось, брата Эадульфа он вовсе не замечал. — Сейчас самое подходящее время.
Высокая его фигура уже оказалась в комнате, возвышаясь надо всеми. За ним вошел Эанред, его слуга и секретарь, сдержанный и мягкий человек, которого не сразу разглядишь в толпе из-за скромной манеры держаться и неприметной внешности. Фидельма заметила, что он все время маячит за спиной Путтока, как преданная тень.
Она нахмурилась. Ей не по душе была властность Путтока, считавшего, что он тут главный.
— Я собиралась позвать вас позже, Путток, — начала она, но настоятель прервал ее нетерпеливым движением руки.
— Мы разберемся с этим сейчас, потому что позже я занят. У меня встреча с епископом Геласием.
Он замолчал, вытирая рукою пот со лба.
— А сейчас, — настоятель прошел к кровати Эадульфа и тяжело опустился на нее, глядя на них своими холодными голубыми глазами; Эанред же почтительно стоял у двери, сложив руки под рясой, — что за вопросы вы хотели мне задать?
Фурий Лициний был бесстрастен; Фидельма и Эадульф переглянулись. Сакс был явно позабавлен тем, как настоятель пытается навязать всем свою волю. Но, встретившись взглядом с Фидельмой, Эадульф поспешил придать своему лицу более серьезное выражение. Он понял, что означают ее напряженные губы.
— Говорите! — бесцеремонно потребовал Путток. — Мое время дорого.
— Наше тоже, Путток из Нортумбрии. — Голос Фидельмы был сдержан и холоден; гораздо более резкий ответ, который пришел ей в голову, она оставила при себе.
Смуглый настоятель только слегка улыбнулся. Улыбка сделала его лицо еще более зловещим.
— Сомневаюсь, — ответил он, совсем не замечая ее гнева. — Теперь, когда Вигхард мертв, за все отвечаю я. Ведь очевидно, что мы не можем вернуться в Кентербери без архиепископа, а кто еще из нас, саксов, достоин получить папское благословение?
Фидельма глядела на этого высокого самодовольного человека с нескрываемым изумлением.
— Вас уже назначили на место Вигхарда? — спросила она. — Я уверена, что брат Эадульф сообщил бы мне об этом, если бы знал.
— Но я не слышал… — начал было Эадульф, однако Путток был невозмутим и довольно улыбался.
— Я пока только собираюсь представить Его Святейшеству свою кандидатуру, но ведь выбор очевиден.
Лицо Эадульфа стало серьезным.
— Но епископы и настоятели саксов избрали Вигхарда.
Путток обратил на Эадульфа ледяные голубые глаза, словно хотел испепелить его взглядом.
— И он мертв. Кто еще из тех, кто в Риме, годится на его место? Кто? Назовите этого человека!
Эадульф сглотнул, не в силах что-либо сказать. С той же самонадеянностью настоятель снова обратился к Фидельме:
— Ну, так что за вопросы?
Фидельма подумала, пожала плечами. Что ж, почему бы не спросить прямо сейчас, пусть это и означает пойти на поводу у своевольного настоятеля.
— Я хочу знать, где вы были в то время, когда Вигхард погиб.
Путток уставился на нее. Лицо было неподвижно, и только глаза светились злобой.
— Сестра, на что это вы намекаете? — Его тихий голос превратился в шипение.
Фидельма сжала зубы.
— Намекаю? Я задала достаточно простой вопрос. Я уполномочена двором Его Святейшества задавать этот вопрос каждому из тех, кто жил на том же этаже, что и Вигхард. Это понятно?
Настоятель сморгнул — только это выдало его изумление той прямотой, с какой к нему обращается эта молодая ирландка. Однако он не смутился.
— Сестра, мне кажется, вы забываете о своем положении. Вы как монахиня общины святой Бригиты в Кильдаре…
— Нет, Путток, я не забываю своего положения. Я сейчас говорю не как представитель Кильдарской обители, но как судья суда брегонов Ирландии, уполномоченный епископом Геласием и комендантом Латеранского дворца проводить разыскания о причинах смерти Вигхарда. Я задала вам вопрос, и я жду ответа.
Путток смотрел на нее в упор, раскрыв рот, но не знал, что сказать. Потом он закрыл рот и опять моргнул холодными глазами.
— Даже если это так, — запальчиво сказал он, — это не дает вам права вести себя столь неуважительно! Я обращу на это внимание епископа Геласия.
Когда он встал и повернулся к дверям, Фидельма резко окликнула его:
— Путток из Нортумбрии, вы не ответили на мой вопрос. Мне придется доложить епископу Геласию, что вы отказались отвечать на вопросы и помогать дознанию, которое назначил он как номенклатор Его Святейшества.