Фаолин, верхом на своем жеребце, уверенно и четко, отточенными движениями крушил врагов. Это походило на танец. Грозный, но грациозный до жути. Никто не мог одолеть его — сурового всадника. Глаза сверкали яростью, каждый взмах руки говорил о гневе, что бушует в его душе. Что бы не думать о жизнях, что он отнимает, Фаолин рисовал в сознании образ Мариэль. Образ любимой, что ждет его и встретит нежностью и лаской. Ради нее он убивает, для нее не забывает прикрываться щитом.
— Спустите меня на землю! — Кричал Кирби, судорожно хватаясь за Златоэориса, который пытался копьем пронзить гигантского дракона. Либрэ вырвалась из захвата чудища, проделав петлю в воздухе и устремилась к земле. Бедный гном, измотанный безумными трюками, с помощью которых дракониха изворачивалась из лап врага, чуть не сорвался вниз.
— Осторожно! — крикнул кто-то. Фаолин пригнулся. Над головами эльфов и Черных Ящеров пролетела Либрэ, едва не касаясь крыльями земли.
Кирби, не теряя времени, соскользнул со спины дракона, придавив какого-то темнокожего воина. И тут же добил его своим молотом. Златоэорис тоже отстегнулся и последовал за гномом.
— Будь осторожна! — крикнул он на лету.
Либрэ зло прорычала. Она уже не могла набрать высоту и, уйдя в сторону от сражения, рухнула на землю, брюхом вспахав землю. Брызги мерзлой земли разлетелись в разные стороны. Огромный дракон не заставил себя ждать, с громогласным ревом обрушившись на Либрэ. От его приземления сотряслась земля. Потерявший самоуправление дракон еще какое-то время лежал. Самые смелые из эльфов накинулись на него. Копья откалывали его чешую, магия разрывала плоть. Но вот он пришел в себя и одним могучим взмахом крыльев взмыл в небо, сбив храбрецов с ног.
Рогатая голова темного чудища озиралась в поисках Либрэ, вновь ускользнувшей от него. Дракониха же заняла выигрышную позицию. Воспользовавшись замешательством, подлетела на уровень солнца. У крылатых существ это называется — слепая зона неба. И вот, когда огромный дракон подлетел совсем близко, она накинулась на него. Когти Либрэ впились в глаза гиганта, а зубы — в шею. И они оба полетели прямиком вниз. За пару мгновений до падения, Либрэ оттолкнулась от массивной туши чудища, взмыв в небо с победным воем.
— Умничка! — Златоэорис воздел руки к небу, подпрыгнув на месте от радости.
— Не зевай! — Рявкнул Кирби, разбив врагу, коленную чашечку. Златоэорис тут же среагировал, снеся своему неудавшемуся убийце голову.
— Благодарю. — Парень отвесил гному шуточный поклон и кинулся в гущу сражения.
И все же у захватчиков не хватило сил одолеть великое эльфийское войско. Те, кто еще мог бежать, бросились наутек. Фаолин только и успел заметить, как на израненного дракона вскочил всадник и протрубил в рог, отзывая Черных ящеров.
— Догнать и уничтожить! — Распорядился Фаолин.
Гаяс кивнул и с частью воинов пустился вдогонку.
— Лети ко мне, моя ласточка! — Раскрыв объятия навстречу Либрэ, смеялся Златоэорис. Но дракониха его радости не разделяла. Пригвоздив его к земле, она обнажила свои острые зубы.
"Спрыгнул и был таков! Безумец!" — Парень извивался меж ее когтей, посмеиваясь.
— Ну ты чего, от меня проку было никакого. А так, без лишнего груза ты лихо разделалась с тем уродцем. Он, кстати, тебя не ранил? — Златоэорис заботливо оглядел ту часть драконихи, которую было видно.
"Нет. А вот тебе сейчас не поздоровится."
Горячее дыхание взъерошило волосы парня.
— Эй, не спали меня раньше времени. Разрешаю тебе это сделать только после моей кончины!
"Придурок. Ты должен понять, мы — команда и должны держаться вместе. А ты ведешь себя так, словно я какая-то скотина с копытами."
— Что ты, моя ласточка! Ты в тысячи раз лучше любой кобылы! — У самого его носа клацнули зубы драконихи. Из ее пасти пахло кровью. — Ладно-ладно, в следующий раз перед тем, как сигануть за борт, обязательно предупрежу тебя. Ну или останусь болтаться в седле обузой.
"Ты невыносим!" — Либрэ отпустила напарника.
— И я тебя люблю.
Вечером, когда посреди степи взросла многоликая роща и последний погребальный костер прогорел до основания, вернулся Гаяс. Он привел ту часть войска, что отправилась с ним почти в целости.
— Надеюсь, вы никого не оставили в живых. — Сцепив руки за спиной, сказал Фаолин.
— Никого. Кроме дракона и его всадника. С госпожой Либрэ мы бы без сомнения нагнали его. Но ему удалось уйти. — Доложил Гаяс.
— Пускай. Он слеп и слаб. Думаю, мы еще встретимся с ним. Это все?
— Да, ваше высочество.
— Хорошо, тогда оставьте меня. Завтра утром выдвигаемся.
Гаяс, уважительно склонил голову и покинул поставленный наспех шатер принца. Войско встало на привал. Многим необходимо было залечить раны, а принцу отдохнуть.
Фаолин остался один и наконец облегченно выдохнул. Сел на лежанку, тяжело опустив голову в ладони. А потом достал зеркало, прошептал заклинание. Мариэль появилась в его гладкой поверхности. И снова не почувствовала того, что за ней наблюдают. Она смотрела сквозь пространство, лежа на кровати. Фаолину казалось, она смотрит прямо на него. От этого становилось одновременно спокойно и тревожно. Его манили ее алые губы, хотелось прикоснуться к ним своими. И все же ее подавленный вид беспокоил Фаолина. И тут он заметил, что живот ее стал плоским. Выходит, его сын родился!
Теперь все встало на свои места. Фаолин с теплом в сердце еще раз взглянул на Мариэль, отдыхающую после родов, и прекратил действие заклинания. Скоро, совсем скоро он увидит ее и Дэйли. И своего маленького сына. Это стало его самым заветным желанием. Скорее бы все это кончилось, и он вернулся к ним, обнял, прижал к себе! Больше ничего не нужно!
___________________________________________________
*Многоликая роща — эльфийское кладбище
_____________________________________________
Глава 12. Расстояние — не преграда
— Лафитлин, прибыл твой пернатый гонец. — Позвал девушку Эдолас, снимая с лапки голубя коробочку с письмом. В комнату тут же впорхнула Лафитлин, протянув руки к записке. — Так и не скажешь кто этот таинственный собеседник, который пишет тебе письма выдуманными каракулями?
— Не скажу. — Игриво выхватив свиток, посмеялась Лафитлин. Отвернувшись от эльфа, она пробежала глазами по строчкам. Выражения на ее лице стремительно сменялись с веселого и загадочного на обескураженное, печальное, а потом решительное.
— Я сейчас же отправляюсь в Джевелию! — ничего не объясняя, заявила она и исчезла за резной дверью.
Короткое письмо упало на пол. Эдолас подхватил его, повертел в руках, изучая. Но, как и в сотни предыдущих раз, ничего не смог прочитать. И в который раз он укорил себя за неумение читать память предметов.
Разумеется, он доверял своей жене. Она говорила, что эти письма от друга и он ни на мгновение не сомневался в этом. И все-таки его одолевало любопытство всякий раз, как к ним прилетал голубь.
— Я хотя бы знаю этого твоего друга? — спросил он однажды. Лафитлин бросила на него загадочный взгляд и хитро улыбнулась. Он сделал шаг к ней и его пальцы защекотали ее талию.
— Знаешь. — Смеясь ответила она, извернулась и отошла подальше. — Не так хорошо как я, но вы знакомы.
— Тогда другой вопрос. Я ему доверяю?
— Конечно.
— Почему тогда вы переписываетесь на непонятном языке?
— Забавы ради. И что бы тебя позлить.
Многие годы имя таинственного друга тщательно скрывалось от него. Порой Эдоласу даже нравилась эта интрига. За многие десятки лет совместной жизни они узнали друг друга слишком хорошо, и, если бы в ней не оставалась загадка, такая жизнь могла наскучить.
Стоя сейчас посреди комнаты с письмом в руке, Эдолас испытывал двоякое чувство. Он радовался новому ребусу и изнывал от любопытства. Азарт подстегивал его догнать жену и выудить всю правду прямо сейчас и ни минутой позже. Тогда как рассудительность подсказывала, что получение всех ответов разом повлечет за собой скучную жизнь.
Набегу Лафитлин достала зеркальце и пропела заклинание. Лишь только оно сработало, девушка воскликнула:
— Мариэль, ночные небеса, ты должна была сразу рассказать мне по рубину связи, а не писать!
— Тебе не стоит беспокоиться, Лиф. — Только и ответила Мариэль.
— Ты хоть слышишь себя? — Возмутилась принцесса. Остановилась, вздохнула. — Прости, но я не могу не беспокоиться. Ты в порядке?
— Я… — Мариэль осеклась. Опустив взгляд в пол, она часто-часто заморгала.-… да.
— Мне очень жаль. — Сочувственно прошептала Лафитлин. — Надеюсь, Фаолин по справедливости наказал того, кто… это сделал.
— Фаолин еще ничего не знает.
— Черт возьми, Мариэль, я сейчас же отправляюсь к тебе! — Не выдержала принцесса.
— Я впервые слышу как ты ругаешься. — не теряя своей умиротворенности, проговорила Мариэль. — Не нужно из-за меня так переживать.
— Нет уж, так не пойдет. Ты сейчас же назовешь мне место, где мы с тобой встретимся! А нет, так я тебя на другом конце света найду!
— Это угроза, Лиф? — улыбнулась Мариэль, но в глазах у нее стояли слезы. Слова подруги тронули ее, она была бесконечно благодарна судьбе за такую заботливую подругу.
— Именно! И я не шучу!
Взволнованность и воинственный настрой Лафитлин заставил Мариэль сдаться.
— Приезжай в школу. Там сейчас безопаснее всего. И, Лиф, будь осторожна.
Изображение в зеркальце погасло. Лафитлин гневно пнула сугроб, поскользнулась на ледяной дорожке. Но упасть ей не дали чьи-то крепкие руки.
— Осторожно, гололед. — Услышала она голос Малвеля над ухом.
— Тебе следовало повесить здесь табличку с этой надписью. — Отозвалась девушка, крепко встав на ноги.
Малвель улыбнулся, но увидев грустное лицо принцессы тут же посерьезнел.
— Куда держите путь, ваше высочество? — Лафитлин не любила, когда друзья обращались к ней в таком тоне. Однако сейчас она пропустила это мимо ушей.