Она смотрела в лицо Ираля, искала хоть тень объяснения того, через что ей придется пройти. Но, кажется, он говорил, что публичный брак сравняет ее в правах с клириканскими женщинами. Она сможет защитить Землю. Дом.
Ираль нашел взглядом начальника третьего отряда, приказал:
– В церемониальный зал никто не должен входить. К шатру никого не подпускать… Хотя я уверен, что в целой галактике сегодня нет для нас безопаснее места, чем этот пятачок под визирами сотен камер и прямой трансляцией на все протектораты.
Наталья икнула.
Ираль покосился на нее и странно усмехнулся, потянул за собой под полог.
Набрав воздуха в грудь, она шагнула за ним, будто в реку с моста прыгнула.
Сизый полумрак, по периметру, под потолком – красные глазки камер. Каждая – за небольшим квадратным щитком. Сейчас прозрачным. В центре – два круглых стула на высоких ножках, напоминающие те, которые Наталья видела на Земле в барах. Столик с фруктами, водой и бокалами.
Ираль сделал приглашающий жест:
– Устраивайся удобнее. Эту ночь мы проведем здесь.
Наталья не шелохнулась. Закусив губу, уточнила:
– Что нам нужно делать?
Ираль уже стянул с плеч китель, бросил его на стул, взял с блюда небольшой плод, отправил в рот.
– Говорить. Угощаться. Снова говорить. Отдыхать.
– А камеры?
– А камеры и вот эти щиты, – он указал на стены шатра, – будут фиксировать наши цвета. И все убедятся, что мы пара, что ты – моя оайли… Дурацкая затея, – он мрачно опустился на стул. – Но мать права в том, что после того, как Грацц узнал о моих планах, это единственное безопасное место для нас.
– Он может нас убить? – Наталья сделала шаг к Иралю.
Платье шуршало и кололось по швам, богатая вышивка тянула вниз плечи, было неудобно.
Ираль кивнул:
– Без сомнений. Клирик – очень богатая территория. Протекторат дает Граццу неограниченную власть и возможности. – Молодой человек встал, обошел Наталью со спины и дотронулся до плеч: – Ты позволишь снять это с тебя?
– А можно?
Он засмеялся.
Осторожно отстегнул брошь, потянул плащ за горловину назад. Жесткая ткань с шорохом упала к ногам девушки, оставив ее в тонком, почти прозрачном платье. Ираль скользнул по ее плечам вниз, сжал запястья. Приподняв руки девушки, поднес к губам и поцеловал костяшки пальцев.
– Ты дрожишь, – прошептал. – Замерзла?
– Мне неловко. Накидка колется и тяжелая, платье под ней слишком открытое. Я такие не ношу, – в тон ему призналась девушка.
Ираль потянулся за кителем, заботливо набросил на плечи девушки. Руки задержались на хрупких плечах. На миг. Короткое мгновение, которое – он видел это отчетливо – запустило трансляцию: экраны полыхнули оранжевым, распустившись огненными цветками.
Он посмотрел на девушку. Наталья стояла рядом, задумчиво теребила пальцами колкую ткань его форменного кителя.
– Скажи, – прошептала, наконец. – Какая я… твоими глазами.
Он покосился на неё и спрятал улыбку:
– Глупая, – отрезал неожиданно. Поймав удивление в распахнутых глазах, тихо пояснил: – Лезешь, куда не надо. У нас так не принято.
– М-м… Я не об этом вообще-то, – она сделала неопределённый жест, описав овал в воздухе: – Я красивая? Для тебя…
Он развернулся ее к себе:
– Да, очень. Ты… – он прищурился. – Вокруг тебя золотой воздух. С ярко-голубыми бликами. – Он протянул руку, дотронулся до девичьей щеки. – Ты странная. Ты удивляешь. И мне хочется улыбаться, когда я рядом с тобой.
Наталья порывисто выдохнула – вокруг нее россыпью полыхнуло буро-красным: от его слов она ожидала иного.
Ираль чуть склонился к ней и замер в паре мгновений до ее губ. Девушка зажмурилась, прислушиваясь к тому, как в груди закипает что-то новое, яркое. Закипает до шума в ушах, до горячечной дрожи под коленями. Жаркие губы коснулись её щеки, и от этого неловкого, несмелого касания внутри взорвалось, рассыпалось напряжение, сомнения, накопившиеся за последние дни. Она зажмурилась еще крепче, затаила дыхание. Ираль с любопытством наблюдал, как земная девушка окрашивается его цветами. Место на щеке, которое он потревожил губами, загорелось оранжево-желтым. Острые языки, будто пламя, подожгли кожу, вспыхнули на шее, стекли водопадом к кончикам девичьих пальцев, а воздух вокруг девушки заискрился, закручиваясь спиралью и посылая сигнал на экраны.
Чувствуя, что вторгается на территорию неизведанного чуда, он привлек ее к себе и поцеловал в губы. Так, как это принято на Земле. Так, как никогда не сделал бы с женщиной своей расы.
Невероятно мягкий, трепетный рот приоткрылся, позволяя ему ласкать, все яростнее покорять, дразнить, заставлять боязливо отвечать на жгучие и порывистые ласки.
Перед глазами уже горело огненно-оранжевым.
Он неохотно высвободил ее губы.
Девушка не открывала глаз, так и стояла, прислушиваясь к себе. Робко сунула руки под его локти, обхватила за талию, медленно погружаясь в его все более безумные, тесные объятия.
– Ираль, – позвала, с трудом сдерживая слезы.
Она внезапно ощутила себя внутри кокона из его рук. Клириканец поцеловал ее в висок, проговорил задумчиво:
– Теперь я понимаю…
– Что? – Наталья втянула носом воздух: пугающе знакомый запах. Наташа задумалась и вспомнила. Море. Детский лагерь в Крыму. Горячий песок и чабрец.
Ираль пах опалённой солнцем, горячей степью.
Перед глазами полыхало огнем – она не сразу разглядела то холодное пламя, которое бушевало вокруг них, отражалось от Ираля и многократно множилось. Взгляд упал на собственные руки – они покрылись рыжим узором словно рисунок хной на руках индийских невест. Совсем так, как она видела на лицах коклурниан: изящный узор, переплетение букв, символов и знаков.
Клириканец наблюдал, как шатер заполняется его цветом – оранжево-желтым пламенем, подтверждая один раз и навсегда, что она – его женщина, его оайли. Он прошептал, отвечая на вопрос девушки:
– Теперь я понимаю, почему эволюция выбрала вас.
Наташа запрокинула голову:
– Что? – засмеялась. – О чем ты?
– Я подсчитал. В информатории семь тысяч двести тринадцать научных трудов, посвященный поиску ответа на вопрос, почему гуманоидизация всех рас Единой галактики пошла по земному типу. Мои далекие предки – ящеры, креонидяне жили когда-то под водой. Почему при всем том, что мы все равно очень разные, вектор эволюции лег в направлении гуманоидов Земли, сделав нас внешне схожими? И ни одного ответа, представь, – он тихо вздохнул: – А ответ вот он, в моих руках. Ваша уникальная адаптивность.
– Я ничего не поняла, но чувствую себя древним артефактом, – Наташа уткнулась носом в грудь клириканца, чуть сильнее прижала ладони к его спине.
«Вот так стоять и не шевелиться. Долго-долго. И пусть кто-то там ломает копья на счет путей гуманоидизации», – лениво ворочалось в голове ощущением простого, безусловного счастья.
Ираль усмехнулся:
– Кажется, я могу тебе предложить новый раздел для твоей научной работы… «Психокинетика и психодинамика поляризации мыслеобразов в смешанных браках», – он крепче обнял её, мечтательно добавил: – Крыж меня убьет.
– Вася здесь ни при чем, не понимаю, почему ты все время о нем упоминаешь… Знаешь, Грацц прав в том, что я ничего не знаю о вашем мире. Я хочу узнать все… Пройти этот экзамен. Пусть не послезавтра, как он хотел, но в принципе.
Ираль рассмеялся:
– Даже я, которого учили лучшие, который вырос с этим и впитал с молоком матери, сдал экзамен на три из пяти баллов… Это невозможно выучить и познать…
Наталья рассмеялась.
– Это упрощает задачу. Тогда мне не будет стыдно схлопотать даже двойку, раз у самого наследника трояк… Я серьезно, Ираль, что нужно сделать, чтобы начать?
Ираль коснулся губами ее лба:
– Ты получишь доступ ко всем архивам и программам, и услуги персонального Го́ло… Завтра, как завершится наша общая ночь.
Теон наблюдал за прямой трансляцией из резиденции Адальяров – темный экран горел оранжевыми письменами. Ираль Танакэ использовал главное оружие, на которое он, Теон и рассчитывал. Публичный брак с землянкой.
Одним ударом – всех оппонентов.
Риск? Несомненно. Землянка могла отказаться, могла замкнуться, и церемония сыграла бы против них, не дав зрителям нужного цвета. Сейчас внутренний следователь радовался, что оказался достаточно прозорлив и смог разглядеть в этой юной особе то, что, очевидно, было сокрыто. А именно – подлинный интерес к молодому клириканцу.
«Старый сводник», – внутренний чиновник мысленно аплодировал себе.
Теон самодовольно усмехнулся и отключил монитор. Теперь нужно действовать так быстро, чтобы Грацц не успел среагировать. Теон прикидывал, что престарелый интриган может предпринять. Безусловно, начнет давить на членов Совета – он воспринимает Единую галактику как не просто как свое детище, а как персональную вотчину. Попытка вывести сектор из-под его подчинения может заставить его действовать ва-банк.
«Значит, надо действовать еще быстрее», – решил и вызвал секретаря Совета галактики, клириканца Фазиля Труграна.
Это был невозмутимый старикан, ироничный и сомневающийся, но прекрасно знающий свои обязанности, поэтому, собственно, он так долго и задержался на официальной должности.
Короткое приветствие. Фазиль был несколько обескуражен:
– Уважаемый начальник криминальной полиции, ваше появление на моих экранах вызывает у меня естественную дрожь. Всегда подспудно кажется, что тебя уличили в каких-то прегрешениях, – он усмехнулся.
– Как? И у вас тоже имеются прегрешения? – Теон изобразил удивление, чем позабавил клириканца.
– Чем могу быть полезен уважаемому Трибуналу? – Он сложил руки «домиком», уставился в монитор.
Взгляд говорил – он знает. Значит, Ирида успела поработать с ним. Тиль Теон спрятал лукавую усмешку.
– Чрезвычайные события, готовые свершиться в Единой галактике, вынуждают меня обратиться к Чрезвычайной комисси