Глава 16. Черные ящики
– Можно с тобой? – Ксения догнала Крыжа у пневмолифта, ведшего на технический этаж фрегата.
Покосилась с любопытством на искрящийся в руках старпома артефакт.
Крыж равнодушно пожал плечами:
– Иди, место не куплено. Ты, как мне помнится, Сабо хотела допросить.
Лифт подъехал, распахнулись створки. Василий зашел в кабину, нажал кнопку с зеленой стрелкой вниз, прошел к противоположной стене и прислонился к ней спиной. Ксения уже оказалась рядом.
– Пауков сказал, что он еще в диагностической капсуле около сорока минут будет, потом он ему нужен для настройки биотелеметрии. Так что я совершенно свободна, – она посмотрела с вызовом. – Я ведь точно тебе не помешаю?
– С чего ты взяла?
Он вышел на техническом этаже, двинул прямо по коридору. Слева – приборы, справа – приборы. Симметричные ряды экранов и ряды панелей управления. Ксения оглядывалась с интересом, старалась не отставать.
– Ну, мне кажется, мы с тобой не очень хорошо начали… И я тебя раздражаю.
Крыж резко остановился – так резко, что Ксения едва не врезалась в него. Склонил голову к плечу.
– Ты ведь не для того упала мне на хвост, чтобы в уединении выяснять со мной отношения и выедать мозг? – бросил с опаской. И, поймав удивление в глазах девушки, рассмеялся: – Да ну, расслабься.
– Но я ведь тебя раздражаю?
Крыж молчал. Они подошли к прозрачной мембране, отделявшей коридор от нижнего яруса серверной – того самого, в который по оголенным нервам Флиппера стекались дождем огни электрических разрядов. Ксения, вытянув шею, смотрела через мембрану, в глазах разгоралось восхищение.
– Это вы все придумали, с Пауковым? Это же чудо какое-то, – прошептала.
Крыж устроился на полу. Открыл ящик с инструментами, квадратной пластиковой коробкой, заполненной мутно-белой жидкостью, достал мотки лианиновых проводов и коробку с разномастными зажимами-крокодильчиками. Выбрал из нее с десяток ярко-малиновых, остальные вернул на полку.
– Ты меня не раздражаешь, – отозвался, наконец.
То, как он вернулся к уже забытому, брошенному на полпути разговору, вызвало у Ксении недоумение, девушка нахмурилась, оторвалась от изучения серверной и обернулась к молодому человеку. Уставилась, ожидая пояснения.
Крыж поднял на нее глаза, посмотрел неожиданно серьезно:
– Вот когда ты сейчас рассуждала о значении имплементации и энергона, когда задавала вопросы, ты меня поразила. Честно. Мне теперь интересно, как твоя башка работает. Потому что нам никому эти вопросы в голову не пришли.
Он вернулся к своему занятию. Открыл контейнер – из него потянуло просроченным сыром. Опустил внутрь щуп, дождался, пока сработает зеленый сигнал на рукоятке, сверился с данными в креонике.
– Паук, зоихтоников на 23 % больше нормы в контактной жидкости. Очищаю плазмой? – спросил по внутренней связи.
– Сбрось параметры. – Лицо Паукова в окошке видеоконференции.
– Лови, чего уж, – Крыж вздохнул, прислонился спиной к стене и взъерошил волосы.
Снова посмотрел снизу вверх на Ксению.
– Паук? Почему у него такая кличка. – Ксения опустилась на пол рядом с Крыжем, подобрала ноги.
– Потому что он Паук. Рациональный, упертый, умный. И еще потому, что повернут на своих разработках… А, ладно, долгая история, как-нибудь расскажу.
Он придвинул к себе моток лианинонового провода, закрепил на конец один из «крокодильчиков». То же проделал с другими мотками, собрал их в пучок, связав между собой.
– А что это? – Ксения кивнула на короб с вонючей жидкостью.
– Это? Короб с контактной жидкостью. Но когда мы его подключим этими проводами во-он к тому устройству, – он показал на похожий на молекулу вируса шар, с многочисленными «усиками» и расходившимися от него кабелями, – станет геномным ретранслятором.
– А что это такое? Зачем он?
– Ну, мы же не знаем, как именно подключить энергон к «Фокусу», где у него мама-папа, где разъемы и входы-выходы. Но у нас есть контактная жидкость, которая формирует контакт со всей поверхностью устройства. Вообще мы в ней нейроузлы выращивали, но и тут сгодилась.
Ксения смотрела на него с удивлением.
– Коклурн, может, не догадался, как его присоединить?
Крыж пожал плечами:
– Это уже не важно. Смогли или не смогли. По мне главное, что не захотели использовать и разобраться. Вот это обидно.
Сигнал на креонике прервал его, в окошке снова появилось лицо Паукова:
– Лови заче́канный код корректировки. Выправи зоихтоники на уровень 19 процентов. И на седьмую линию подключай. По моим расчетам должно быть идеально.
Крыж кивнул:
– Понял. Девятнадцать процентов.
Он отключился.
В торцах контейнера выкрутил акриловые фиксаторы – под ними оказались узлы ввода с десятком разъемов, подсоединил многожильные кабели, которые только что сам собрал. На табло на передней стенке контейнера ввел код, присланный Пауковым – по поверхности контактной жидкости растеклось сине-голубое, очень яркое, свечение. Запах прокисшей сыворотки усилился, Ксения отодвинулась и поморщила нос. Крыжа, правда, острый и неприятный запах не смущал. Он аккуратно приподнял со дна контейнера платформу с креплениями, чтобы не повредить, соединил ее с энергоном. И осторожно опустил конструкцию на дно. Закрыл крышку.
– И этого достаточно, чтобы подсоединить к кораблю артефакт может быть тысячелетней давности? – Ксения смотрела на него с удивлением, восторгом и недоверием одновременно. – Это сработает?!
Крыж покосился на нее, усмехнулся:
– Это уже однажды сработало… А почему тебя это так удивляет?
– Ну просто… – Ксения наблюдала, как он осторожно приподнял короб, передвинул к прозрачной мембране, ввел код доступа и, дождавшись открытия лепестков мембраны, шагнул внутрь. Ксения поперхнулась: – Просто это же уникальное устройство, которое никто никогда прежде не встречал.
Крыж установил короб рядом с шарообразной «молекулой», усмехнулся:
– Преклонение перед прошлым обесценивает настоящее. Не задумывалась об этом?.. – он соединил устройство, подключил короб через разъемы. – Мы ведь много достигли сегодня, не находишь? Но благоговейный ужас перед Ушедшими делает нас слабыми и лишает сил двигаться вперед.
Ксения посмотрела на него с недоумением и опаской:
– Но мы в самом деле слабее их.
– Если это было бы так, то их захват мы бы даже не заметили, как зоихтоники не заметили зачистки, – Крыж цокнул языком, вернулся к работе, закрепил контейнер внутри специального светящегося короба под шарообразным переходником.
– Кстати, зоихтоники это кто или что?
– Живые наноботы… Вроде того. «Зои» живой по-гречески, «хтоник» – монстр.
– Тоже Пауков придумал?
– А кто ж еще? Конечно, Пауков. Я ж говорю – он повернут на науке… и на «Фокусе».
Крыж подключил последний разъем и активировал ретранслятор. От него, минуя шарообразный переходник, вверх, к куполу, вознеслась сине-голубая волна, словно ряд на гладкой озерной поверхности. Яркая сетка бликов замерла на поверхностях, заставив девушку открыть рот от изумления.
– О господи, красота-то какая.
Ей казалось, что она попала в сказочный лес – все вокруг искрилось, переливалось сотнями огней, будто по поверхности скользили тысячи светлячков. Она почувствовала, как Крыж приблизился, замер у правого плеча.
– Вот это и есть наш «Фокус», – прошептал. – Его сердце. Его мозг.
– А вот эти синие огни? Их же не было раньше…
– Это как раз и есть модификация энергоном. На графике у Паукова посмотришь. Там сейчас чудеса творятся.
Она любовалась «Фокусом», пока Крыж сматывал лианиновые провода, закрывал короба и убирал мусор. Неохотно отодвинулась, позволив старпому закрыть отсек. Он поглядывал на нее и улыбался. Ксения почувствовала неловкость, словно он узнал о ней что-то личное, почти интимное.
Хотя ничего такого не было, конечно, но этот детский восторг, который она себе позволила…
«Черт, зря», – подумала она.
Они вернулись к лифту, Крыж нажал на панели кнопку вызова, пропустил Ксению вперед. Девушка вошла в кабину, мрачно поймала на себе его взгляд.
– Хватит пялиться, – раздраженно скрестила руки на груди и прислонилась спиной к стенке лифта.
Крыж усмехнулся:
– Надо больно, – хмыкнул. – Кстати, на тебе не написано, что пялиться нельзя.
Крыж выбрал кнопку жилого этажа, с трудом отвел взгляд с изгиба девичьей шеи.
– Написано, Крыж! Написано. Читай внимательнее.
Парень смущенно потер переносицу.
– Ну зачем ты так? – Пробормотал примирительно, шумно вздохнул. – Ты мне вообще-то нравишься.
– А ты мне нет, представь, – она уставилась на него через плечо. Профиль заострился.
Крыж посмотрел на нее с осуждением, покачал головой:
– Понял, – он облокотился на стену, запрокинул голову. Вопрос вертелся на губах, она чувствовала это. И краснела от неловкости, заранее чувствуя всю нелепость положения. – А чего я тебе не нравлюсь? Рожей не вышел?
Девушка нервно почесала за ухом, провела ладонью по шее. Молчала. С надеждой посмотрела на кнопку – вдруг лифт уже поднял их на этаж и избавит ее от нелепого разговора. Но кабина тянулась вверх непозволительно медленно. Ксении показалось, что она пешком бы поднялась быстрее.
– Что, не ответишь даже? – Крыж прищурился, любуясь тайком ее профилем. Он уже успел заметить, что, когда она сердилась, у нее вздергивался нос, обострялись скулы. И даже уши выглядели сердито.
Крыж ухмыльнулся и закусил губу.
– А ты мне кто, чтобы я перед тобой отчитывалась?! Твоя колымага может подниматься быстрее?
Панель управления пискнула, двери лифта распахнулись. Парень кивнул:
– Уже.
Ксения поймала на себе его лукавый изучающий взгляд, будто он считывал ее неловкость, расшифровал нервозность и смущение.
Застыла, рот приоткрылся от удивления, возмущения и гнева:
– Ты… ты это все подстроил?! Специально, чтобы он едва шевелился?