И чувствовала вину перед Крыжем: все-таки повела себя как последняя истеричка, Нирих бы ей так и сказал, знай он о недавнем разговоре в лифте. Но Ксения, передав для Теона новый пакет данных – после допроса Сабо и…
«Черт», – она вздохнула, поняв, что все-таки придется идти мириться.
Она прошла в ай-ти зону, помедлив мгновение у двери, нажала кнопку доступа и, дождавшись подтверждения, вошла внутрь.
Крыж, рассеянно на нее взглянув, кивнул и снова уткнулся в свои мониторы.
– У тебя есть пять минут, чтобы поговорить? – она встала, скрестив руки на груди.
Василий с сожалением оторвался от экрана, решительно развернулся к ней.
– Говори, – он уперся локтями в колени, посмотрел на нее снизу вверх.
Слишком серьезно для Крыжа. Ксения поежилась.
– Я тут подумала, что перегнула палку. Там, в лифте. Извини.
Крыж кивнул:
– Лады, принято. Считай, проехали, – он вздохнул, выпрямился и снова повернулся к мониторам.
Она собралась уйти, и тут же решительно вернулась, придвинула к его консоли табурет и села напротив.
– Нет, не лады. Я вижу, что обидела тебя. И наверно, задела самолюбие. Это неправильно с моей стороны. Мы в одном экипаже. И я не хочу, чтобы вы меня из него выгнали при первом удобном случае.
Он посмотрел на нее искоса, скептически скривился:
– Не парься, – пробормотал рассеянно. – Никто тебя выгонять не будет. Я, конечно, не понял, чем умудрился так разозлить тебя, но ничего, переживу. И самолюбие особо не пострадало. – Он усмехнулся: – Когда оно и так зашкаливает легкая рихтовка идет только на пользу. Так что я, считай, оказался в плюсе, – он хмыкнул, встал.
Ксения с удивлением за ним наблюдала. Очевидно, что он собирается сбежать.
В самом деле, Крыж подхватил со стола распечатки и направился к выходу.
– Крыж, стой.
Он остановился, медленно, будто даже с трудом развернулся:
– Меня Василием зовут, если что. Если ты забыла. – Он полоснул ее взглядом.
Ксения встала, подошла к нему:
– Я помню. Вася, – отвела взгляд, – я просто не хочу отношений внутри экипажа. Это всегда плохо заканчивается.
Он нахмурился:
– Я понял. Ты не хочешь отношений, – примирительно кивнул, легко дотронулся до ее локтя. – Не парься, Ксю. Все норм, это твое решение. Не бесись только из-за него, лады?
Он аккуратно обошел ее, направился к двери. Створка послушно отъехала в сторону.
Ксения за пару шагов догнала его, дернула за руку и, перехватив предплечье, заблокировала в паре сантиметров от входа. Толкнула к стене. Глаза лихорадочно блестели, на губах блуждала странная полусумасшедшая улыбка.
Не дав Василию опомниться, с силой притянул к себе за шею и поцеловала в губы. Крепко, обжигающе страстно.
И так же внезапно отступила, оставив парня в замешательстве.
Крыж горько ухмыльнулся уголком рта, облизал губы.
– Ксю… Ты говоришь, что не хочешь отношений внутри экипажа – не проблема, я готов это уважать, в сторону твою не посмотрю. Но знаешь что, – он исподлобья изучал ее, взгляд то и дело цеплялся за краешек татуировки. – Я не щенок дворовый, чтобы сперва пнуть меня ботинком, а потом подзывать и гладить между ушками, – он оттолкнулся от стены, оправил футболку. – И я такой хвостиком завилял…
– Вася…
Резко развернулся:
– Что Вася? Я уже двадцать шесть лет как Вася, – он помрачнел, отвернулся, спрятал раздражение. – Ты уж как-то определись. Потому что вот эти игры – хочу-не хочу – не для меня, понимаешь?.. – Он окинул ее взглядом. – Целуешься ты, конечно, классно, хоть и жестковато как по мне.
Он с сомнением посмотрел на оторопевшую девушку, вздохнул.
– Пойдем, я кое-что нарыл. Тебе будет интересно.
И не дожидаясь ответа, первым вышел из лаборатории.
Ульяна выдохнула, только оказавшись в своей каюте. Устало прислонилась к двери, почувствовав ее, медленно выдохнула. Напряжение выходило вместе с воздухом из легких, рассеиваясь по крупице. Душ. Чай. Спать.
Все остальное – завтра.
В голове тревожным ворохом роились планы, сквозь них просвечивал страх. Страх сопровождал ее все последние месяцы. Страх – то, что заставляло двигаться. Страх, что все закончится и придется возвращаться домой, в родительскую квартиру и лишиться неба, лишиться звезд за демоэкраном, сменился страхом за свою жизнь, что подведет ребят, что все догадаются, как ей страшно.
Она усмехнулась, дернула вниз молнию навигаторского комбинезона, неторопливо стянула его.
Страх, что рассекретят твой страх: что может быть смешнее.
Она отправила комбинезон в стерильную камеру, приготовила новый. Выдвинув из стены душевую кабину, включила горячую воду и нырнула под обжигающие струи. Позволила им бить по плечам, щекотать кожу. Волосы намокли, вились по спине. А Ульяна подставляла лицо, смывая с себя усталость и одиночество.
Все позади. Артем на борту. Крыж и Авдеев – тоже. Жаль, Наташи нет, Ксения все-таки новый человек, с ней пока сложно. Да и вряд ли они подружатся – слишком похожи.
Она усмехнулась.
Выключила воду и, обернувшись полотенцем, вышла из душевой. Мокрые ноги оставляли темные следы на ковровом покрытии, вода струйками стекала по плечам, впитывалась в мягкую мохнатую ткань. Девушка открыла тумбу, чтобы достать второе полотенце, когда щелкнул сигнал внешнего допуска.
Ульяна настороженно покосилась на монитор: Артем.
В груди будто расплескали горячий хмель.
Улыбнулась и нажала кнопку допуска. Плотнее обернулась в банное полотенце, отступила от двери.
Пауков – в футболке и домашних брюках – проскользнул в каюту, облокотившись на косяк, замер у входа:
– Привет. Поспала?
Ульяна покачала головой, шагнула к нему. Привстав на цыпочки, нежно коснулась губами гладко выбритой щеки, втянула носом манящий аромат майорана и горького перца. Прислушалась к горячим и сильным рукам, что сомкнулись на талии.
Он привлек ее к себе, обнял так крепко, как смог, заставив шумно выдохнуть. Сжал прикрытые влажным махровым полотенцем бедра.
– У меня дежурство через три часа, – прошептала девушка, уткнулась носом в его грудь.
Он смотрела на нее, не мог отвести взгляд, оторвать ладони.
– Крыж согласился подменить, – и без предисловий, жадно поцеловал. – К черту диагностику, Теона с его загадками, к черту атавитов. Сегодня вся ночь моя.
Он подхватил ее на руки. Узел на груди девушки развязался, ткань сползла ниже, почти оголив грудь.
– Улька, мне сейчас голову сорвет из-за тебя, – навис над ней, разгоряченной, с капельками влаги на коже и мокрыми змеями рыжих волос.
Девушка положила руки на его плечи, подтянулась, чтобы ласково завладеть его губами, кончиком языка пощекотать уголок приоткрытого рта.
– Пусть сорвет скорее.
Никогда прежде он не был таким. Словно только сейчас осознал, то она – его. От кончиков мокрых волос до замерзших пальцев на ногах. Целовал страстно, безудержно, наслаждаясь тем, как каждое его движение заставляет ее протяжно вздыхать, хвататься за простыни и выгибаться навстречу.
– Хочу, чтобы каждую секунду ты был рядом, – она заглядывала в глубину светло-серых, с тонкими лучиками цвета дымчатого кварца, невероятных глаз и ловила свое отражение.
До последней минуты. С ним. До последнего вздоха.
Ульяна проснулась, с удивлением обнаружив, что не услышала будильника. На месте, где спал Артем – смятая подушка и запутавшийся в простынях его горьковатый запах. Она прильнула к подушке, зажмурилась, вбирая родной аромат.
Новый день.
Все меньше времени для организации защиты от атавитов. Все тревожнее новости из Единой галактики, которые прорывались через полотно Выжженного поля. Заседание Совета Рода Клирика, смещение Грацца, серия смертей высших сановников Креониды и Совета Единой галактики. Встревоженные лица и комментарии журналистов и чиновников, растерянность как предвестник провала.
Провала, за которым будут стоять миллионы жизней.
Жизней ее близких, близких Артема, Васи Крыжа, Кира и Тима.
Ульяна перевернулась на спину, вызывая в памяти сотканный из космической пыли и газа образ. Женский профиль, обернувшийся звериным оскалом. Виртуальная персонализация «Фокуса» показывала ей такой же прием – человек обернулся в животное. Это об одном и том же? Что происходит при имплементации? Поглощение, подготовленное атавитами, как оно происходит?
Ощущение приближающейся катастрофы, подпитанное слухами, витало в воздухе.
И говорило о главном – времени все меньше.
Она перевернулась на живот и, не активируя видеоконференцию, набрала Тима. Сигнал подвис, переключился на ай-ти лабораторию.
– Здоро́во, капитан, – сиплый от усталости голос Крыжа.
– Ты спал?
– Вы с Пауком сговорились? Он меня только что в капсулу гиперсна пытался запереть.
– Значит, надо идти в камеру гиперсна… – Оборвала резко. – Вась, надо беречь силы, никто не знает, когда это начнется.
– Поэтому и пытаюсь свести концы с концами, Ульян… Ладно, я отдохну. Честное слово отдохну. Ты чего хотела-то?
– Я Тима искала, узнать, не попадалась ли ему инфа о том, как проходит имплементация? Какой механизм поглощения… Ну, не съедают же они в буквальном смысле. – Она нервно растерла виски.
Шелест у динамика и голос юнги:
– Я поищу, Ульяна…
– Хорошо, Тим. Спасибо.
Крыж перехватил связь:
– Э, Ульян, погоди, не отключайся… Теон просит расшифровку самописцев за 8 августа. Даешь добро?
Ульяна нахмурилась:
– А на что ему 8 августа?
– Восьмого я энергон подключил к нейросети «Фокуса».
– И какие данные его интересуют?
– Все. Просит голосовые и аварийные самописцы, в которых анализ всех систем. Меня что смутило: такие данные, если они для Управления запрашиваются, запрашиваются официально, через капитана. А Теон как бы про между прочим просит, в частном разговоре. И меня это немного напрягает, по честноку… Я прочекал, есть кое-что интересное, но пока шаманю данные, чуть позднее скажу.