– После подключения энергона?
– Именно! Стоковые трассовые течения реагируют на «Фокус» с момента подсоединения нейросети к энергону, и это до того, как Ульяна прошла имплементацию.
В кают-компании стало тихо.
– Ты хочешь сказать, что объект имплементации – не я? – Ульяна почувствовала облегчение, смешанное с ужасом – стройная система в голове и выстраданное намерение пожертвовать собой при случае, таяло.
И вместо него черной дырой разрасталась пустота – что с этим делать?
Крыж кивнул:
– Именно. Мы вообще не рассматривали «Фокус» как возможный объект имплементации, упустив из вида то, что он, именно он, стал носителем кода, а Ульяна считывала его опосредованно, через нейросеть «Фокуса» и систему закодированных сигнатур. То есть априори не могла стать объектом имплементации.
– Но как? – Ульяна хмурилась.
– Помнишь, во время одной из первых лекций, когда мы с Пауком начали знакомит вам с «Фокусом» и его конструктивом, ты задала вопрос – уникален ли он и можем ли мы его повторить?
Ульяна кивнула.
– Ну так вот. Именно ты тогда подметила и так красиво сказала, что Паук… ну и в некотором роде я и все спецы Лаборатории биогенного программирования, стали создателями новой расы, представителем которой и стал наш Флиппер. Так вот, в тех 36 гигах, которые упер моими руками Теон, есть координаты архива Коклурна, а в нем – определенной секции и определенного хранилища. Название «эонит» мне это ни о чем не говорило, пока мы не расшифровали оцифрованную память трилонца и не получили пояснение Сабо. Но именно эонит был центром разработки коклурниан. Именно его охраняли на Галоджи. Именно вокруг него было построена лабораторная программа: Коклурн пытался репродуцировать эонитов и создал на их основе устройства, энергоны. Там я нашел еще кое-что, но это уж только Теону имеет смысл показывать. Важно то, что энергон – это и есть эонит, но… как бы это сказать… перенастроенный. В нем лежит модифицированный алгоритм той самой мигающей транзакции. ТРОПАН.
Тимофей приоткрыл рот, прошептал:
– ТРОПАН… Это же анаграмма – он растерянно посмотрел на Паукова: – Артем Геннадьевич, это тропан – это анаграмма слова «патрон», защитник. Вот почему он реагирует на внешнюю угрозу – он перенастроен, чтобы противодействовать атавитам.
Экипаж «Фокуса» разместился на узких и неудобных лавках посреди открытой со всех сторон трибуны и наблюдал, как зал заполняется членами Чрезвычайной комиссии, созванной по требованию Теона и при поддержке главы Клирика. Артем проверял данные, которые только что получил от Теона – они подтверждали все его гипотезы. За их спинами – огромный демоэкран, на периферии которого активировались иконки зарегистрировавшихся членов Чрезвычайной комиссии – важных, в летах клириканцах преимущественно.
Находясь здесь, Артем все больше понимал, почему Теон так много поставил на Ираля и его задачу по смещению Иргана с поста представителя Клирика и протекторатов. Ребята, правда, не слишком успели понять, что именно сделал Ираль с Наткой – не было времени и возможности вникать. Но получалось, что Данди стал представителем Клирика.
И это радовало.
Количество активированных иконок росло, стало очевидным, что Теон ждет кворума, необходимого для решения вопроса о расширении полномочий Управления и формирования на его базе ополчения: дважды к нему подходил низкорослый клириканец и дважды, услышав его вопрос, начальник криминальной полиции отрицательно качал головой.
Тихий металлический голос озвучивал имена присоединявшихся к заседанию для протокола.
– Илио́нора Ва́ртес, представитель То́псика.
– Марко Нджар, объединенный голос Арха́нджа и Фо́рса.
Теон удовлетворенно вздохнул – горело более двух третей иконок. Сверился с креоником и посмотрел на Паукова. Подошел к землянам, чтобы напомнить протокол:
– Сейчас начнем. Помните – ваш объединенный голос принадлежит господину Паукову. Остальные – ни шороха до финального сигнала. Выдержите? – он посмотрел на Крыжа, тот откашлялся и кивнул. Теон перевел взгляд на Ульяну: – Хорошо, что вы прибыли вовремя, мы смогли изолировать Сабо. Вас могут провоцировать, но звучать должен только зарегистрированный голос. Он введен в базу, он фиксируется протоколом. Всем все ясно?
– А если нужно будет экстренно что-то уточнить? – Ульяна рассматривала из-за его спины трибуны.
Теон строго посмотрел на нее:
– Вы знаете что-то, что не известно вашему представителю?
– Н-нет…
– Тогда вам незачем открывать рот. В противном случае вас удалят с заседания и перенесут заседание, сославшись на нарушение дисциплины… Господин Пауков выбран мною не потому что мне он больше нравится… Хотя нет, поэтому. Мне нравится его сдержанность и умение оперировать фактами, полностью отключив эмоции. Кроме того, он руководитель вашей миссии, фрегат позиционируется как научно-исследовательский, а полученные вами сведения – добытыми опытным путем в ходе научных экспериментов по задания Управления.
Он еще раз окинул взглядом ребят.
Ульяна покраснела и кивнула.
Артем подхватил ее пальцы, сжал.
Ульяна подняла на него глаза:
– Больше всего сейчас мне хочется броситься в бой и доказывать, что они не правы. Но Теон прав – у тебя это получится лучше.
Она выдохнула и, сцепив пальцы в замок, вернулась на свое место, рядом с Ксенией.
– Сеном и селар Адальяр, Верховные представители Клирика и 12 протекторатов, провинций Грома́да, Фати́ма и Теагор, а также метрополии Фавна, – равнодушно сообщил металлический голос.
На экране разом загорелись около двадцати иконок – по количеству голосов, принадлежавших вошедшим.
В воцарившейся тишине в зал вошли Ираль и Наталья. Наташа нашла взглядом ребят, мимолетно улыбнулась Ульяне. Ксении пришлось толкнуть ее в бок, чтобы капитан не забылась. Ульяна посмотрела на нее, повторила беззвучно:
– Сеном и селар Адальяр… Обалдеть.
Ксения кивнула, изогнула бровь, показав на подсвеченные золотом иконки Ираля, Натальи, главы Креониды и главы совета Церианы вверху экрана.
Крохотная комнатка, служившая секретариату совета Единой галактики для хранения запасных экранов для заседаний – их коричневые короба аккуратно стояли на стеллажах, пронумерованные и опечатанные. Помещение без окон, с прямоугольником ярко-голубой лампы на потолке.
Каменный мешок, в котором его заперли, будто бешеную собаку.
Его отделили от команды «Фокуса» сразу, стоило ему войти в стыковочный отсек фрегаты – землянка Ксения Павлова положила ему руку на плечо и закрепила полевые наручники.
– Не дергайся, Сабо, – предупредила.
– Я арестован? – спросил с издевкой.
– Ты под следствием, если ты еще не забыл. Свобода твоего перемещения ограничивалась помещениями «Фокуса». На зал заседания Совета Единой галактики это точно не распространяется.
– Так оставьте меня здесь.
– С Авдеевым? – Ксения засмеялась: – Нет уж. Ты будешь со мной. Мне не терпится сбыть тебя с рук ребятам Нириха.
– Я вам нужен здесь, – это уже он бросил Ульяне. – Я единственный из вас владею тактикой ведения космического боя. Без меня вы не соедините флотилию в сеть.
Ульяна промолчала, отвела взгляд.
– Пфаль Ксё, – прошипел креонидянин, прожигая ее взглядом.
И тут же получил удар током на запястьях.
Ксения покачала головой:
– Я же говорю, не дергайся.
А, прибыв на станцию Ке́рна, принимавшую членов Чрезвычайной комиссии, он оказался в руках бойцов спецподразделения «Ягель». Четверо вооруженных амбалов провели его в эту комнатку, чтобы запереть в ней.
Сабо прохаживался вдоль стеллажей.
Он арестант. Возможно, землянка Павлова и сдержит слово, представив его героическое настоящее в лучшем свете, но…
Он никому не верил.
Он уже чувствовал, как за его спиной готовы захлопнуться тюремные врата Калипсо. Исподлобья изучал каморку. Там, на Калипсо, примерно такие же, только провонявшиеся чужим по́том и враньем. Нет, ему не светила отдельная камера, как некоторым вроде контрабандиста Сурфа и его команды.
Вернее всего ему уготовано гнить на нижних ярусах станции, среди пожизненно осужденных и приговоренных смертников.
Злая улыбка скользила по губам, кулаки сжались до боли, ногти царапали кожу в центре ладони.
Сабо сжал и разжал кулаки, взглянул на багровые следы от собственных ногтей.
Нет, он не собирался на Калипсо.
Чего бы ему это не стоило.
«Лучше сдохнуть», – он с силой ударил кулаком в стену.
Дождавшись, пока займут свои места Ираль и Наталья и уляжется шум, вызванных их появлением, Теон встал, окинул взглядом членов Совета:
– Господа уполномоченные представители Совета Единой галактики. Настоящее заседание Чрезвычайной комиссии – экстренное. Оно продиктовано необходимостью принятие срочного процессуального решения, входящего в полномочия Совета.
Он сделал паузу. Ульяна не могла не почувствовать, что он, будто опытный актер, мастерски владел залом. Говорил четко, неторопливо, удерживая внимание присутствующих и жонглируя напряжением, воцарившимся в зале.
Перед ними был не просто чиновник и законник. Перед ними выступал талантливый политик, способный своей речью изменить судьбы миллионов. Вот и сейчас, сказав вводную фразу, он чуть придвинулся к краю кафедры и проговорил тише – заставлял вслушиваться в каждое его слово.
– Криминальная полиция владеет неоспоримыми доказательствами того, что мерцающая транзакция, выведшая из строя ряд судов и повлекшая гибель экипажей, дело рукотворное, запланированное. Более того, оно направлена на дестабилизацию обстановки в секторе и используется в противоправных целях. В том числе – с в целях сокрытия следов преступления. – Начальник Криминальной полиции заговорил тише, подчеркивая драматизм озвучиваемых фактов. – Мерцающая транзакция использовалась как канал для давления на посла Труграна, которого мы все знали и очень уважали. Он погиб, защищая интересы Единой галактики… использовалась при нападении на суда конфедерации и стала причиной выхода из строя автономных станций в приграничном секторе, вызвала взрыв пиратрила на «Немезиде», стала воротами для попытки захвата станции Тамту в августе текущего года и чуть раньше – при ее использовании была уничтожена обитаемая планета Альнуя. Мерцающая транзакция использовалась при прорыве Выжженного поля… Уважаемые Члены Чрезвычайной комиссии, я хочу, чтобы каждый из вас понял степень серьезности происходящего. Мерцающая транзакция стала опасным орудием в руках преступников.