ни могут заметить меня.
– Нам надо забыть это, – невнятно произнесла она.
– Легко тебе так говорить, ведь у тебя есть работа и новое… положение.
– Да брось ты, ладно, тебе пора уходить.
Он резко склонился к ней, его темные глаза злобно сверкнули.
– Если я захочу, то могу погубить тебя. Могу много чего порассказать… Есть тут заинтересованные лица.
– Оставь меня в покое! – крикнула она так, что у меня зашевелились волосы на затылке. – И не смей больше возвращаться!
Бросив на нее последний испепеляющий взгляд, парень развернулся и, проковыляв по коридору мимо меня, вышел во двор. За ним тянулся сильный запах эля. Я нерешительно шагнула в ту сторону, где, повернувшись ко мне спиной, стояла Алиса, все так же обхватив себя руками.
– Алиса?
Она повернулась ко мне, ее лицо побледнело больше обычного. Большие глаза смотрели испуганно… более испуганно, чем раньше, когда я видела ее в зале со слугами.
– Флитвуд? Что вы здесь делаете?
Я взяла ее за руку и затащила в столовую.
– Здесь нас могут подслушать?
– Кто?
– Да кто угодно.
Она покачала головой, и я закрыла дверь.
– Кто этот парень? – прошептала я дрожащим голосом.
– Никто, – опять качнув головой, ответила она. – Если вы пришли из-за того ожерелья…
– Нет, пустяки, забудь об ожерелье. Алиса, сразу после твоего ухода мне удалось прочитать письмо от Роджера Ноуэлла к судье Нику Баннистеру. Ты ведь знаешь их?
Она вновь покачала головой, и на лице ее отразилось столь откровенное недоумение, что я ни на мгновение не усомнилась в ее честности.
– В общем, Роджер знает тебя, или захочет узнать. Алиса, откуда ты знаешь Дивайсов?
Алиса покачнулась, как подрубленное дерево, и ухватилась за спинку стула.
– Алиса, как ты с ними познакомилась? Где?
– Я не знаю их.
– Тогда что ты делала в их доме в Страстную пятницу? Алиса, их обвиняют в колдовстве. Бабушку, мать, Элисон… Дженнет, их младшая дочь, живет в доме Роджера, она много чего ему рассказала.
Ее взгляд заметался по комнате.
– Я…
– Алиса, ты должна понять: твое имя занесли в черный список… и этот список в руках очень важного человека, который представляет в наших краях закон. Тебя могут арестовать и почти наверняка привлекут к суду за колдовство.
Ее лицо стало белым как снег. Испугавшись, что она упадет в обморок, я подскочила к ней, взяла за руки и осторожно усадила на стул.
– Меня… меня могут арестовать? И привлечь к суду… Но что это значит?
– Это значит, – подавив волнение, пояснила я, – что во время очередной выездной сессии ты предстанешь перед судом. Великопостная сессия уже миновала, поэтому, следующая, вероятно, состоится грядущим летом.
– Суд, – прошептала она, – но ведь ведьм отправляют на виселицу…
– Да, большинство из них, – я опустилась на колени рядом и взяла ее за руки, – но тебя пока не арестовали, и у нас есть время, чтобы убедить Роджера изменить мнение. Алиса, ты должна рассказать мне, что вы делали у Дивайсов в Малкинг-тауэр. Я смогу помочь тебе, Ричард сможет помочь.
Явно не поверив мне, она едва качнула головой, по-прежнему пребывая в потрясенном оцепенении. Внезапно скрестив на груди руки, она спрятала сжатые кулачки под мышками, отчего стала выглядеть еще меньше.
– Кто назвал ему мое имя? Элизабет Дивайс?
– Наверное, ее дочь, Дженнет. Алиса, что привело тебя туда? Ты должна рассказать мне, и тогда я смогу убедить Роджера, что он не прав.
Из коридора донеслись звуки чьих-то шагов. Мое сердце глухо стучало в унисон с ними, пока они не затихли, а Алиса в смятении на мгновение подняла глаза.
– Ведь он не прав? – спросила я.
Она молчала, казалось, целую вечность, но наконец напряженно расправила плечи и заправила под чепец выбившиеся пряди волос. Ее губы печально опустились.
– Я вообще не знаю этих людей, – сказала она.
– Алиса, пойми, раз уж ты пришла к ним, то есть основание думать, что ты их знала. Можно предположить, что ты тоже ведьма.
Она до крови прикусила губу. Розовый кончик ее языка высунулся, точно змейка, и слизнул выступившую красную каплю.
– Расскажи мне все. А я расскажу Ричарду, и мы вместе съездим к Роджеру и объясним ему, что он ошибается.
Но она даже не посмотрела на меня, ее взгляд, казалось, устремился в запредельную даль.
– Нет, – угрюмо помолчав, ответила она, – я не доверяю ему. И вам не советую.
– Кому не доверяешь? Роджеру?
Она закрыла глаза, потерла их, и с каким-то измученным, усталым видом прижала ладони к лицу.
– Ричарду? – опять спросила я, но она по-прежнему мрачно молчала. – Мне не стоит доверять Ричарду? Моему мужу? – Я поднялась на ноги, но из-за миниатюрного роста оказалась немногим выше ее. – Ты так решила из-за того, что он говорил про то ожерелье? Но он знает, что ты не брала его… я уверена, что знает. Он просто жутко расстроился.
Внезапно меня пробрала дрожь, и я поняла, что сама испугалась. Мне захотелось отвести руки Алисы от ее лица и заставить посмотреть на меня.
– По-моему, ты не понимаешь, в какую опасность попала. – Мой голос дрожал от волнения. – Роджер начал охоту на ведьм. Он выискивает уязвимых женщин, точно хочет собрать из них полную колоду карт. Я пришла предупредить тебя и предложить помощь. Если она тебе, конечно, нужна, а я полагаю, что нужна. И я посоветовала бы тебе пока не появляться в Колне.
– Но я же там живу.
– Но именно там они и будут тебя искать. Тебе нужно пожить у друзей или у родственников. В любом случае Роджеру и Ричарду известно твое имя. Им не составит труда понять, что ты и есть та самая Алиса из списка Роджера.
– Тогда почему они не ворвались в наш дом, чтобы арестовать меня?
– Потому что пока они этого не знают, а я не стану ничего говорить им про тебя.
Вместо ответа она то ли всхлипнула, то ли усмехнулась.
Я взялась за дверную ручку.
– Вернувшись домой, я объясню все Ричарду, и он съездит к Роджеру.
– Вы обожаете своего мужа. – Ее звонкий голос разнесся по холодной пустой комнате.
– Разумеется, обожаю. И что с того?
– Не надо ничего объяснять ему.
– Почему? – Меня вновь окатила волна жаркой ярости. – Разве ты не понимаешь, каким влиянием здесь пользуется мой муж? Ты хочешь сказать, что не нуждаешься в нашей помощи? Что ты можешь самостоятельно выбраться из такой передряги? Алиса, под угрозой твоя жизнь. Насколько я знаю Роджера, он не захочет поставить себя в глупое положение перед столичными судьями. Но он составил список подлежащих аресту людей, и в нем есть твое имя. Что из сказанного тебе не понятно?
И вновь она обхватила лицо руками. За один день она, казалось, постарела лет на десять.
– Алиса, ты слышишь меня? Ты что, не веришь мне?
– Нет, вам я верю, – сказала она.
Хоть какой-то успех, и хотя я все еще злилась, ее слова согрели мне сердце. Такого мне еще никогда не говорили, да и нужды не было.
– Но ты не доверяешь Ричарду? Почему?
Очень медленно она подняла голову и посмотрела на меня.
– Гроссбух, – изрекла она.
– Что?
– Тот гроссбух, что хранит ваш управляющий. Вы говорили, что туда записываются все покупки и все отправки из Готорпа. Верно?
Я озадаченно кивнула.
– Загляните в этот гроссбух.
– Но… откуда ты знаешь, что там есть? Ты же не умеешь читать.
В ее больших янтарных глазах отразилось невероятное сочувствие.
– Мне не нужно уметь читать, чтобы понимать происходящее.
Вернувшись в Готорп, я прямиком прошла в кабинет Джеймса. Несмотря на разожженный огонь, меня била дрожь, и, стуча зубами от холода, я вытащила толстую книгу, переплетенную в телячью кожу. Аккуратным почерком Джеймс записывал там все оплаченные покупки:
«Март: два лоуда[19]солода, бочонок хереса; три большие соленые щуки доставлены в Лондон Томасу Йейтсу…»
Что же мне собственно нужно искать?
«Апрель: копченая свиная грудинка отправлена в Колн для Майкла Торпа; полугодовая арендная плата за Ихтенхилл-парк; доставка ружья из Лондона…»
Может, все дело в этом ружье? Но мне же известно о нем.
«…Г-ну Уильяму Андертону за доставку разрешения на брак из Йорка…»
Я задумалась, держа палец на этой строчке. Кому в Готорпе могло понадобиться разрешение на брак? Насколько я знаю, никто пока не объявлял о помолвке.
Именно в этот момент я заметила до боли знакомое слово, которое едва не пропустила:
«В Бартон отправлено душистое мыло.
В Бартон отправлен уголь из шахты Падихама.
В Бартон отправлены цыплята, закупленные на ферме Клитроя.
Бартон…
Бартон…
Моя девичья фамилия, и также мой родной дом. Но там же никто сейчас не живет; дом опустел, когда четыре года назад моя мать и я сама уехали оттуда.
– Госпожа, вот вы где, – в дверях стоял Джеймс, его обычно сдержанное лицо выражало беспокойство.
Я захлопнула книгу.
– Вам что-нибудь нужно? – спросил он.
– Нет, Джеймс, спасибо.
Закрыв гроссбух на замочек, я в смущении обошла вокруг письменного стола. Но, проходя мимо управляющего к выходу, я вдруг опять разозлилась: разве я делала что-то предосудительное, проверяя свой собственный хозяйственный гроссбух? Почему бы мне не поинтересоваться, как обстоят дела с хозяйством, в которое я сама вложила немалые средства? Но интуитивно я осознала, что мне следует вести себя осмотрительно.
Расставаясь с Алисой в промозглой комнатенке паба, я напоследок спросила:
– Тебе есть где пожить?
Она лишь пожала плечами, уставившись в пустой очаг. Мое желание помочь Алисе оказалось безуспешным, и я поскакала галопом по короткой дороге, теперь уже сама пребывая в смятении.
– Господин уже искал вас, – сообщил Джеймс.
Я встревожилась, заметив, что он не просто обеспокоен, но сильно побледнел и помрачнел.