– Не я же вступаю в брак, – сказал Костик.
– О, я вас давно наблюдаю, – Велюров был дьявольски агрессивен. – Я помню ваш разговор со Светланой. И как вы пялились на нее.
– Как вас понять? – воскликнул Костик.
– Вы ее вожделели! – крикнул Велюров.
Костик был потрясен обвинением.
– Да кто ж позволит так клеветать? Бессовестный, вы приняли допинг. Вы забыли, что вы свидетель.
Костик был прав. Грустно это писать, но Велюров действительно был на взводе. Впрочем, он ответил высокомерно:
– Я отвечаю за себя.
И тут же резко остановил заторопившегося Хоботова:
– Лев Евгеньевич, куда вы уходите?
Хоботов ответил кротко:
– Я пока никуда не ухожу. Вообще же я иду смотреть фрески Новодевичьего монастыря.
Это сообщение не обезоружило воинственно настроенного артиста.
– Ах, так… в ваших словах – подтекст. Я червь, а вы человек духа. Я копошусь в пыли и прахе, а вы идете фрески смотреть.
– Поверьте, я не хотел вас обидеть… – виновато пробормотал Хоботов.
Томительно прозвучали три долгих звонка, и Костик хозяйски распахнул дверь.
На пороге стояла Анна Адамовна, молодая, тихо алеющая дама с несколько заторможенной пластикой.
Костик сказал с мягким укором:
– Анна Адамовна! Что ж так поздно?
– Сама не знаю… – прошелестела гостья.
– У меня же свадьба, – сказал Костик и поспешно добавил: – Я свидетель со стороны жениха.
Пока он помогал снять ей шубку, она драматически бормотала:
– Я не знаю… Я все думала-думала… зайти – не зайти… Ох, такая я вся несуразная, вся угловатая такая…
– Книги вас ждут, Анна Адамовна, – сказал Костик, отворяя дверь в свою комнату.
– Такая противоречивая вся… – озабоченно говорила Анна Адамовна.
Дверь за ними плотно закрылась. Артист с вызовом посмотрел им вслед и, негодуя, ушел к себе. Хотел проследовать в свою келью и Хоботов, но его властно остановила вновь появившаяся Маргарита.
– Как твой бок?
– Побаливает, – бормотнул Хоботов.
– Ты очень скрытен, – заметила Маргарита. – Мы прожили рядом пятнадцать лет, но мне и в голову не приходило, что ты звезда конькобежного спорта.
– А жаль, – сказал Хоботов.
– Этот ушиб спровоцирует твой аппендикс.
Чуть помедлив, она сказала:
– Пойми, она тебе не нужна.
– Ты не можешь судить, – взволновался Хоботов.
– Нет, могу, – сказала бывшая жена. – Я лучше знаю, что тебе нужно. Ведь все это – месть! Ответный выпад. «Пар депи!» «Пошлое пар депи», недостойное мыслящего человека!
Губы Хоботова задрожали.
– Я прошу говорить о ней с уважением! И – довольно. Мне надо идти в Новодевичий.
– Я уж слышала. Ты идешь один?
– Прости, – сказал Хоботов бледнея. – Но я же не спрашиваю тебя, одна ли идешь ты сегодня в загс?
– Ты страдаешь? Мой бедный друг… – Маргарита была растрогана. – Но к Савве ты должен быть справедлив. Ты знаешь его отличные качества.
– Да, да… – сказал Хоботов поспешно. – У него в руках все горит.
– Это в твоих руках все горит, – поправила его Маргарита. – А у него в руках все работает.
– Вот и отлично, – сказал Хоботов, – много лет я усложнял твою жизнь, а теперь…
– А теперь ты можешь не скрывать своих склонностей? – воинственно прервала его Маргарита.
– Каких склонностей? – Хоботов был уязвлен.
– Я все знаю, – крикнула Маргарита. – И все помню. Твои постоянные отлучки с дачи…
– Ты знаешь, что я потерял ключи! – возопил Хоботов.
Но она не слушала его.
– …И кокотку из скандинавской редакции с ее порочным чувственным ртом!..
– Прости, – сказал потрясенный Хоботов, – я не способен вести беседу в подобном тоне, в подобном стиле. Желаю счастья тебе и Савве.
– К семи мы вернемся, – резко сказала Маргарита. – Чтоб ты был дома.
– Я не могу дать тебе гарантий, – сказал Хоботов, закрывая за собой дверь.
– От тебя один дискомфорт! – крикнула Маргарита в гневе.
Появилась Алиса Витальевна.
– Вы видели Костика?
Открылась дверь. На пороге стоял Велюров.
– Я видел Костика.
Голос и вид его были полны сарказма. Было до жути очевидно, что он сделал еще несколько шагов по наклонной плоскости. Но Маргарите было не до того. Она прошла к себе. Алиса всплеснула руками.
– Как вы пойдете?
– Ах, как вы зорки! – ирония Велюрова была неисчерпаема. – Вот когда к племяннику ходят девушки, вы тут же слепнете. И тут же глохнете.
– Соблаговолите объясниться, – сказала шокированная тетка. – Почему ж это к нему не ходить? Они аспиранты, вместе готовятся…
– Вот и сейчас… – начал Велюров.
Но закончить ему не удалось. Дверь из комнаты Костика отворилась. Вышел Костик в черном костюме, при галстуке, и Анна Адамовна, слегка растрепанная, со связкой книг в дрожащей руке.
– Я очень рад, что был вам полезен, – прочувствованно возгласил Костик. – Эти труды откроют вам истину. Я убежден, что вы воспримете звучащий в них этический кодекс. Воздержание, воздержание…
– Ах, я не знаю… – бормотала Анна Адамовна. – Такая я нескладная вся.
Она ушла.
– В-вы… социально опасный тип, – сказал Велюров.
Растроганная Алиса Витальевна поцеловала Костика в лоб.
– Идите, – сказала она Велюрову с укором. – Вам есть над чем подумать. И одевайтесь. Уже пора.
– Но как вы спелись! – вскричал Велюров.
– Парируйте, – предложила ему торжествующая старая дама.
Глядя вслед скрывшемуся артисту, Костик озабоченно проговорил:
– Плохо дело.
И в тот же миг – словно взорвался – звонок в дверь. На пороге стоял человек, в котором сразу можно было узнать водителя:
– Такси заказывали?
– Спускаемся, – веско заверил его Костик.
И громко воззвал:
– Маргарита Павловна! Савва Игнатьич! Прибыл свадебный экипаж!
Из своей комнаты вышли торжественные и принаряженные Маргарита и Савва.
– Не вижу фаты, – сказал Костик.
– Ах, ну вас, Костик, – Маргарита покраснела. – Где Аркадий?
Костик постучал в дверь.
– Велюров! Пора.
Велюров вышел. Боже, в каком виде он был!
Уста немеют, перо выпадает из рук.
Не говоря ни слова, он проследовал к сундуку и лег на него, свернувшись калачиком.
– С ума вы сошли? – крикнула Маргарита.
– Я з-заболел, – простонал Велюров.
– А вот это уже безобразие, – сказал Савва.
– Я обессилел, – бормотал Велюров, – я полежу.
– Какое бесчестие! – Алиса Витальевна всплеснула руками.
– Что делать? – Маргарита драматически смотрела на Костика.
– Об этом не может быть и речи, – сказал Костик неумолимо. – Он превратит молитву в фарс.
– Маргарита Павловна, мы опаздываем, – кашлянул Савва.
– Велюров! – крикнула Маргарита.
Костик сказал:
– Нужен другой свидетель.
В этот-то миг и появился тщательно одетый, взволнованный Хоботов.
– Лев, – обратилась к нему Маргарита. – Аркадий вышел из строя. Ты будешь свидетелем.
– Я не могу, – сказал Хоботов твердо.
– Тебе это тяжко, я понимаю. Но выхода нет. Перетерпи.
– Пускай едет Алиса Витальевна, – Хоботов быстро двинулся к двери.
– О, дорогой мой, я – у плиты. На мне лежит торжественный ужин! – патетически крикнула старая лама.
– Мы вас поддержим, – сказал Костик.
– Лев, выручай, – попросил Савва.
– Странные люди, – поразился Хоботов. – Меня ведь ждут. Мы должны смотреть фрески.
– Причем тут фрески?! – крикнула Маргарита.
Костик мягко напомнил невесте:
– Лев Евгеньич идет в Новодевичий. По-моему, в этом есть изящество. Вы – в загс, а Хоботов – в монастырь.
– Она подождет. И фрески тоже, – заявила решительно Маргарита. – Ты должен принести эту жертву.
Алиса Витальевна произнесла восторженно:
– Вы рыцарь без страха и упрека!
– Это какой-то палеолит! – крикнул Хоботов.
Савва и Костик уже надевали на него шубу.
Взяли Хоботова под руки.
– Счастливо! – крикнула старая дама.
– Какой произвол! – сказал Лев Евгеньевич потрясенно.
– Не снижай впечатления, – посоветовала ему Маргарита.
И Хоботова повлекли.
А с сундука вопил Велюров:
– Свет-ла-а-на!
Обернувшись с порога, Костик бросил ему с презрением:
– Замолчите, бесстыдник.
– Людочка… – шелестел влекомый Хоботов.
– Ваш подвиг зачтется, – сказал ему Костик ободряюще. – История не забудет вас.
Они ехали в такси навстречу великому мгновению, неслись навстречу таинству брака, и Москва пролетала мимо них – Сретенский бульвар, Рождественский бульвар, Трубная площадь. И невидимый дирижер взмахнул палочкой, и тихо, под сурдинку, звучал мендельсоновский свадебный марш.
Хоботов сидел рядом с водителем, прямой, молчаливый и неподвижный. На заднем сиденье скромно забился в левый уголок Савва. Маргарита, втиснувшись между ним и Костиком, чуть слышно беседовала с молодым человеком:
– Вам, верно, странно, что я в мои годы совершаю подобный шаг? Я как-то нашла у Тургенева фразу: «вошла старуха лет сорока».
Костик бурно вознегодовал.
– Такая размашистость возмутительна. И пусть увядание дворянских гнезд распространялось на их обитателей, хамская безаппеляциониость классика, во всяком случае, мне претит.
Маргарита негромко говорила:
– Савва имеет большие достоинства. Великолепно технически развит. В его руках дрель совершает чудо. Поверьте, устаешь быть мужчиной.
Еще более понизив голос, она сказала:
– Женщине необходимо плечо.
Глядя на трагическую спину Хоботова, Костик кивнул:
– Лев Евгеньевич вас поймет.
Маргарита была рада поддержке:
– И почему мы должны расстаться? Я уж не говорю о том, что он без меня пропадет, погибнет, Савва тоже его полюбил.
Костик и на этот раз согласился.
– Все естественно. Люди заключают союзы. Один не расстается с сестрой, другой – с теткой, мой друг Савранский живет с мотороллером. Ваше трио – одно из таких соединений.