. Хочу объявить вам, лояльные вы мои, печальную новость. Друг наш Дион по собственной воле покидает Рим. Этакая нелепость, – вреден наш климат для его здоровья. А здоровье, как говорится, прежде всего. Ни к чему тебе денежки, почет, ни даже, стыдно сказать, утехи любви, если нет у тебя здоровья.
Дион . Прощай, цезарь.
Домициан молча ему кивает.
Мессалина . Ну и слава богу, цезарь прав, вдали от Рима ты всегда чувствуешь себя лучше.
Гости смеются.
И нечего гоготать, это сущая правда. Может, для вас он трибун, громовержец, бич пороков, а для меня – пожилой человек со многими хворями, за которыми нужно следить и следить, чтоб он, не дай боже, не занемог. И надо ему настоем из трав растирать на ночь ключицы, и пускать иной раз кровь, и выгонять желчь. А лучше меня с этим никто не справится. Идем, Дион.
Дион . Идем, Месса. (Глядя на Лоллию.) Рим не стоит тебя.
Лоллия отворачивается.
(Он тихо произносит.) Сколько глупцов она еще погубит, и – боже мой! – как я завидую им!
Гости стараются его не замечать. Только Сервилий с веселой улыбкой напутственно машет рукой.
Клодий (тихо, так, чтобы слышал один Дион) . Выздоравливай, друг.
Дион (усмехнувшись) . Ты добр, Клодий, ты очень добр. (Смотрит на Бибула, замершего в дверях.) Прощай, Бибул. Сдается мне, не ходить тебе в центурионах.
Бибул . Мне что? Я – солдат… Вот младшего жаль… Того, что учится у кифариста. Говорят, у мальчишки большие способности.
Дион . Тогда он не пропадет.
Домициан . Музыки!
Звучит музыка. Бледный юноша, неотступно следивший за Дионом, приближается к нему.
Юноша . Я с вами, учитель.
Дион . Фу, как ты ко мне обращаешься? Словно мы с тобой трагические герои. Мы персонажи римской комедии, сынок, только и всего.
Юноша . Я не шучу, учитель. Я с вами. Пусть трусы отворачиваются, я считаю за честь стоять рядом. Признаюсь, я тоже пишу сатиры, уж очень мне хочется улучшить мир.
Дион . Ты славный парнишка, как твое имя?
Юноша . Децим Юний Ювенал.
Дион (мягко треплет его волосы) . В добрый путь, мальчик! Ничего они с нами не сделают.
Звучит музыка. Гости танцуют. Весело глядя вокруг, Дион, сопровождаемый женой и Ювеналом, идет к выходу.
Занавес.
КОНЕЦ
1964
Варшавская мелодия Драма в двух частях
Действующие лица
Гелена .
Виктор .
Часть первая
Прежде чем вспыхивает свет и начинается действие, мы слышим слегка измененный записью голос Виктора.
– В Москве, в сорок шестом, декабрь был мягкий, пушистый. Воздух был свежий, хрустящий на зубах. По вечерам на улицах было шумно, людям, должно быть, не сиделось дома. Мне, во всяком случае, не сиделось. А таких, как я, было много.
Свет. Большой зал консерватории. Где-то высоко, у барьера, сидит Геля. Появляется Виктор. Садится рядом.
Геля (мягкий акцент придает ее интонации некоторую небрежность). Молодой человек, место занято.
Виктор . То есть как это – занято? Кто смел его занять?
Геля . Здесь будет сидеть моя подруга.
Виктор . Не будет здесь сидеть ваша подруга.
Геля . Молодой человек, это есть невежливость. Вы не находите?
Виктор . Нет, не нахожу. У меня билет. Этот ряд и это место.
Геля . Ах, наверное, это там… (Жест вниз.)
Виктор . Как же там… Именно тут.
Геля . Но это есть анекдот, комизм. Я сама доставала билеты.
Виктор . Я тоже сам достал. (Протягивает ей билет.) Смотрите.
Геля (смотрит) . Вы купили на руках?
Виктор . Вы хотите сказать – с рук?
Геля . О, пожалуйста, – пусть будет с рук. У брюнетки в рыжем пальто?
Виктор . Вот теперь все верно. Чу́дная девушка.
Геля . Не хвалите ее, пожалуйста. Я не хочу о ней слышать.
Виктор . Что-то, видно, произошло. Она страшно спешила.
Геля . Так, так… Я знаю, куда она спешила.
Виктор . А вокруг все спрашивают билетика. Представляете, какая удача?
Геля (небрежно) . Вы часто бываете в консерватории?
Виктор . Первый раз. А что?
Геля . О, ничего…
Виктор . Иду себе – вижу: толпа на квартал. Значит, дело стоящее, все ясно. Бросаюсь в кассу – дудки, закрыто. Администратор меня отшил. Что за черт, думаю, – чтоб я да не прорвался? Такого все же еще не бывало. И тут эта ваша, в рыжем пальто… А что сегодня будет?
Геля . Если вы не возражаете – будет Шопен.
Шум, аплодисменты.
Виктор . Шопен так Шопен. У вас есть программа?
Геля . Пожалуйста, тихо. Теперь – надо тихо.
Свет гаснет. Музыка.
Свет снова вспыхивает в антракте между первым и вторым отделением.
Геля . Почему вы не идете в фойе? Там можно прогуливаться.
Виктор (не сразу) . Что-то не хочется. Шум, толкотня…
Геля . Вы не любите шума?
Виктор . Смотря когда. Сейчас – нет.
Геля . Вы любите музыку?
Виктор . Выходит – люблю.
Геля . Стоило прийти, чтоб сделать такое открытие.
Виктор . Глупо, что я сюда не ходил. Честное слово.
Геля . О, я вам верю без честного слова.
Виктор . А вы – из Прибалтики?
Геля . Нет, не из Прибалтики.
Виктор . Но ведь вы не русская.
Геля . Я богатая дама, совершающая кругосветный тур.
Виктор . Ваша подруга в рыжем пальто тоже путешествует вокруг света?
Геля . Моя подруга… Не будем говорить про мою подругу. Она – легкомысленное существо.
Виктор . Все-таки скажите, вы – откуда?
Геля . Не верите, что я богатая дама?
Виктор . Не знаю. Я никогда их не видел.
Геля . Я из братской Польши.
Виктор . Вот это похоже. Я так и подумал, что вы не наша. То есть я хотел сказать – не советская. То есть я другое хотел сказать…
Геля . Я понимаю, что вы хотите сказать.
Звонки.
Антракт оканчивается.
Виктор . А что вы делаете у нас?
Геля . Я у вас учусь.
Виктор . В каком это смысле?
Геля . В консерватории, если вы ничего не имеете против. И моя подруга тоже в ней учится. Но она – ваша… То есть я хотела сказать – советская. То есть я хочу сказать – мы живем в одном общежитии.
Виктор . Спасибо, я понял.
Геля . В одном обществе и в одном общежитии. Она тоже будущий музыкант. И между тем продала свой билет.
Виктор . Для вас, наверное, большая скидка. Я даже не думал – довольно дешево.
Геля . Еще не хватало, чтобы она, как это… немножко спе-ку-ли-ровала. Довольно того, что она решила пойти слушать молодого человека, а не Шопена.
Виктор . В конце концов, ее можно понять.
Геля . Пан так считает? Я ее презираю.
Виктор . Молодой человек тоже не валяется на каждом углу.
Геля . Я не знаю, где он валяется, но это скучный молодой человек. Он не любит музыки и этим отличается от вас. У бедной Аси постоянный конфликт. Любовь и Долг. Любовь и Дело. Совершенно ужасное положение.
Виктор . Я-то уж на него не в обиде. Из-за него я здесь.
Геля . Вам повезло.
Виктор . Мне всегда везет. Я счастливчик.
Звонки.
Геля . Это очень интересно. Первый раз я вижу человека, который этого не скрывает.
Виктор . Зачем мне скрывать?
Геля . А вы не боитесь?
Виктор . Чего мне бояться?
Геля . Люди узнают, что вы счастливчик, и захотят испытывать, так это или не так?
Виктор . Вот еще! Я Гитлера не испугался.
Аплодисменты.
Геля . Все. Теперь – тишина.
Виктор (шепотом) . Как вас зовут?
Геля . Тихо. Слушайте музыку.
Свет гаснет. Музыка.
Снова свет. Фонарь. Переулок.
Геля . Вот наш переулок. А там в конце – наше общежитие. Спасибо. Дальше идти не надо. Можно встретиться с Асей. Если она увидит, что меня провожают, я потеряю… как это… моральное превосходство.
Виктор . Значит, Геля – это Гелена. По-русски вы просто Лена.
Геля . Значит, вы – Виктор. По-русски вы просто победитель. Я – просто Лена, а вы – просто победитель. И все-таки не стоит переводить. Мне нравится мое имя.
Виктор . Мне тоже.
Геля . Каждое произведение в переводе теряет. Пан будет спорить?
Виктор . Пан не будет спорить. Вас в комнате много?
Геля . Еще две девушки. Две чайные розы. Первая – Ася, она певица, как я. Вы ее видели. Она милая, но совершенно без воли. Молодой человек делает из нее веревки. Зато другая совсем другая. Она имеет твердый характер, огромный рост и играет на арфе.
Виктор . А ее как зовут?
Геля . Езус-Мария, ему все нужно знать. Вера.
Виктор . Подумать только, придешь когда-нибудь в оперу, а Кармен – это вы!
Геля . Я не буду петь Кармен, у меня другой голос. И в опере я не буду петь… Я буду… как это… камеральная певица.
Виктор . Вы хотите сказать – камерная.
Геля . Просто беда. Я вечно путаю.
Виктор . Мне бы так шпарить по-польски. Сколько лет вы у нас?
Геля . Другий год.
Виктор . Рассказали бы – не поверил.
Геля . Хорошо, я открою секрет, хотя мне это совсем невыгодно. Здесь есть еще маленькое обстоятельство. Мой отец знал по-русски и меня учил. Он говорил: «Гельця, тебе надо знать этот язык. В один прекрасный день ты мне скажешь спасибо». Видимо, он имел в виду сегодняшний день.