Александр Иванович Покрышкин, как видится сейчас, с исторической дистанции, стал ярчайшим выразителем перемен, которые сделали нашу армию 1941 года армией 1945-го. От многотысячных колонн пленных, от прорывов из «котлов», жертвенных таранов и бросков на амбразуры — через жесточайший отбор, через приказ № 227 «Ни шагу назад!», через возрождение русского духа и золотых погон — к армии-победительнице.
Личность Покрышкина неповторима удивительным сочетанием, казалось бы, несочетаемого. Оставаясь всю войну бойцом переднего края, он в эти же годы проявил себя и выдающимся военным мыслителем, военачальником.
О чем думал Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, утверждая в августе 1944-го Указ о присвоении Покрышкину, первому в стране (и единственному до конца войны), звания трижды Героя Советского Союза?.. Ведь удостоенный этого звания становился символом воюющего народа, символом Победы. Может быть, Верховный вспомнил, как в феврале вызванный в Москву летчик, уже подполковник, командир полка, наотрез отказался от генеральской должности в штабе ВВС и вернулся на фронт. И 9-я гвардейская дивизия, лучшая в советской истребительной авиации, по отзывам штаба 1-го Украинского фронта, воистину творила чудеса в наступлении через Украину и Польшу к Берлину. Весь путь дивизии сопровождало немецкое «Achtung! Achtung! Pokryshkin ist in der Luft!» — «Внимание! Внимание! Покрышкин в воздухе!» Эта фраза осталась в памяти поколений советских людей. Зная итоги боевой работы дивизии, есть что ответить тем, кто утверждает, что не было у нас никаких военных гениев, что мы «завалили немцев трупами».
Да, цена Победы была велика. Трагедия советской авиации 1941 года до сих пор не исследована до конца. Причины катастрофы далеко не сводятся к внезапности удара на рассвете 22 июня…
Но когда современного неискушенного читателя давят цифрами заявленных немецкими асами побед на Восточном фронте, убеждая, что русские совершенно не умели воевать, — это нельзя объяснить иначе, чем фатальным провалом России в информационной и психологической мировой войне.
… Кажется иногда, когда всматриваешься в фотографии героев-летчиков военных лет, что мы не просто забыли их. Мы от них почти отреклись… И началось это даже не в последние годы, а раньше, еще в 1960—1970-е. Заглянув в свой школьный учебник истории 1976 года издания, я не нашел не только фотографии Покрышкина, но даже упоминания о нем!
В официальных книгах и статьях о Великой Отечественной войне фотографии летчиков если и публиковались, то бездушно подобранные, заретушированные до неузнаваемости. За скучноватыми цифрами и описаниями нельзя было увидеть живых героев — стихийных, не всегда приглаженных. В выгоревших фронтовых гимнастерках с благородно-неброскими боевыми орденами, которые еще не затеряны в груде юбилейных медалей и знаков…
Так в серой безликости и потонули мы. Начиная же с 1990-х в прессе засверкали гранями Рыцарских крестов, мечей и бриллиантов асы люфтваффе, похожие на парадных снимках в своей щегольской форме на кинозвезд. Лишь иногда в этой апологии Третьего рейха проступает истина. Вот книга немецкого профессора А. Зегера «Гестапо — Мюллер», переведенная в России в 1997 году. С интересом видишь, что шеф гестапо Г. Мюллер, крепкий и худощавый, с жестким волевым лицом, внешне совершенно не похож на кинематографический образ в сериале о Штирлице. Оказывается, Мюллер был летчиком-асом Первой мировой войны, за налет на Париж был награжден Железным крестом 1-й степени. В 1919 году в 19 лет закончил войну кавалером нескольких орденов. В Берлине 20 апреля 1945 года своей собеседнице он с отчаянием говорит: «Да, лучшие побеждают». Когда она его спросила, не хочет ли он этим сказать, что русские и есть лучшие, он ответил: «Да, они лучше».
«Наше дело правое» — сейчас мы можем это с полной уверенностью повторить. Поколение фронтовиков прошло «науку ненависти». Покрышкина особенно потряс, как он пишет в своих воспоминаниях, взгляд мальчика с распоротым осколком животом из разбомбленного осенью 1941 года украинского села: «На посиневшем лице ребенка выделялись широко раскрытые глаза. В них застыли удивление и, как мне показалось, укор нам, взрослым, допустившим такое… Я видел много страданий, пережил гибель боевых товарищей… Но такого, видимо, не забуду до конца своей жизни. Ненависть к врагу сжала меня в комок. Жажда мести фашистам за страдания наших людей охватила меня». И Покрышкин останется в истории России как народный заступник, народный мститель.
Незримая сила берегла Героя… Не раз техники с изумлением рассматривали пробоины на его МиГе, буквально у ног Покрышкина не взрывались сброшенные на аэродром бомбы. Эти случаи, как он пишет, «заставили поверить в судьбу. Никогда не буду прятаться от врага и останусь жив. Этому следовал всегда».
Вспоминается былина о Илье Муромце, где старший из калик перехожих, исцеливших богатыря, говорит ему: «И еще скажу тебе, добрый молодец, — в бою тебе смерть не страшна, выходи не боясь против любого ворога, как бы тот страшен ни был…»
Летом 1999 года в дни памяти А. И. Покрышкина на Кубани в станице Калининской (Поповической), где в 1943-м базировался его полк, помощник главы района ответил автору этих строк, пораженному размахом и искренностью встречи кубанцев со вдовой Героя Марией Кузьминичной: «А как же! Поймите, что Покрышкин у нас — это как Илья Муромец!»
Сходное отношение к памяти Александра Ивановича и на его родине — в Новосибирске, где книгу летчика «Небо войны» в былые годы читал каждый мальчишка. Да и сейчас здесь знают его имя.
Да, к концу 1970-х память о войне начала угасать… Слишком много фальши осело на священный огонь. Молодежь увлекли другие кумиры. А Покрышкин и люди его круга были выведены из поля зрения, задвинуты в тень.
… Марии Кузьминичне, жене Покрышкина, будет посвящено в этой книге немало строк, ведь Покрышкин — это не только история воздушных побед, но и история удивительной, верной любви.
Благодаря Марии Кузьминичне появилось название первой статьи автора этих строк о Покрышкине, опубликованной в журнале «Слово» (№ 1–2,1993 г.). Спутнице жизни героя запомнилась надпись на одном из памятников на Бородинском поле — «Все тленно, все переменно, только доблесть бессмертна». Так и была озаглавлена та статья — «Только доблесть бессмертна».
В наши дни задается порой малодушный вопрос о смысле и цене жертвенного подвига героев Великой Отечественной войны. Ведь многое из завоеванного не удалось отстоять. Уходят из жизни ветераны, смещаются и искажаются контуры отгремевшей эпохи. Надвигавшаяся с Запада тьма нацизма кажется нестрашной кому-то из потомков славян, обреченных Гитлером на уничтожение.
Жизнь зовет к радости, но герой отвергает ее соблазны. В этом и высокий патриотизм, и высшая духовность. Как пишут святые отцы, сильная душа не боится смерти, но ищет жертвы за други своя. Она стремится к бессмертию.
… Весна 1943-го. Аэродром на кубанском чистом поле. Свою «аэрокобру» Покрышкин называл «кобряткой», и в этом ласковом прозвище слышится что-то от былинной Сивки-бурки. Заряжен боекомплект — «стрелы каленые» — калибра 37 мм. Уже почти два года сапог оккупанта на русской земле. Их свастики заполонили небо. Команда на взлет. Впереди — знаменитые битвы и поверженный Берлин, три Золотые Звезды и Парад Победы…
Высшая слава и терновый венец.
Часть перваяСИБИРСКИЙ САМОРОДОК
I. Благодатное небо
Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном.
Александр Иванович Покрышкин родился 6 марта 1913 года на скрещении двух великих дорог России. Первая дорога — река Обь, одна из крупнейших на земном шаре, которая несет в Северный Ледовитый океан слившиеся воды Бии и Катуни, бурных снеговых рек горной страны Алтай. Дорога вторая — самый протяженный в мире Великий Сибирский рельсовый путь, Транссибирская магистраль, построенная в 1891–1916 годах и соединившая Европу и Азию, Москву и Владивосток. Транссиб называли «Становым хребтом русского великана».
Даже американцы, бесцеремонно вытесняющие нас из анналов свершений и побед, включили Транссибирскую магистраль в число самых выдающихся архитектурных сооружений и памятников всех времен и народов. Правда, и здесь они добавили свою ложку дегтя, утверждая, что строилась дорога главным образом каторжанами и политзаключенными. Но это неправда. Изумившая мир скорость возведения Транссиба — это заслуга государства, вложившего в строительство огромные средства (без участия иностранного капитала), инженеров-путейцев и феномена русской самоорганизации — мужицкой артели.
В 1891 году известный инженер и писатель Н. Г. Гарин-Михайловский определил место, где железная дорога пересечет Обь. На этом месте был воздвигнут в кратчайшие сроки (1893–1897 гг.) красавец мост — одно из высших достижений мостостроения. Рядом с мостом возник поселок, а затем и город Новониколаевск, с самого начала удивлявший своим ростом. Чикаго… Американские темпы… — сразу заговорили о Новониколаевске. Но и Америка осталась позади. Чикаго стал городом с миллионом населения за 90 лет, Нью-Йорк — за 250. А Новосибирск — за 70 лет! Поселок, в котором улицами становились просеки в сосновом бору, уже в 1921 году стал центром губернии, а 1925-м — Сибирского края. Сейчас новосибирцы не без оснований считают свой город столицей Сибири и третьим в стране. Да, это единственная в своем роде, но, конечно, не американская, а русская судьба…
Обь соединяет две гигантские геологические платформы. За левым берегом реки простирается Западно-Сибирская низменность, на правом — начало Салаирского кряжа. Место для моста было выбрано потому, что здесь оба берега и ложе реки — природная гранитная труба, которая ставит пределы весеннему половодью.
Гранитные глыбы лежали и в устье притока Оби — маленькой речки Каменки, на берегу которой стоял домик Покрышкиных. Неподалеку от домика — точка, которую определили как географический центр Российской империи в границах 1913 года. Здесь в честь 300-летия Дома Романовых, на главном в городе Николаевском проспекте, была поставлена часовня святителя Николая. Освященная 6 (19) декабря 1915 года, в 1930 году часовня была разрушена, затем здесь стоял памятник И. В. Сталину, потом — пустота… В 1993 году, к 100-летию города, часовня была восстановлена на народные пожертвования «в знак всенародного покаяния» накануне 2000-летия Рождества Христова. Часовня остается символом Новосибирска. Белокаменная, с золотым куполом, удивительно соразмерная, гармоничная, эта часовня — хранительница светлой, самоотверженной души города-гиганта, который кажется иногда нескладно разбросанным, неуютным и угрюмым…