– Выродки рода человеческого! – потрясенный увиденным, сказал Закалюк. – Фашистские бандиты! Вы дорого заплатите за смерть наших боевых друзей!
Прошли годы… От лютых врагов украинского и русского народов, подлых предателей – бандеровцев давно и след простыл. А память о бесстрашном летчике Герое Советского Союза Михаиле Степановиче Лиховиде жива. Почтить ее приходят люди к Холму Славы во Львове, где похоронен герой».
После окончании войны Указом ПВС СССР от 27 июня 1945 года гвардии старший лейтенант Михаил Степанович Лиховид за совершенные 208 боевых вылетов и лично сбитые в 44 воздушных боях 16 самолетов противника и в группе – 11 немецких самолетов был удостоен посмертно звания Героя Советского Союза.
Начиная с 13 и по 20 августа части правого крыла 1-го Украинского фронта вели бои за овладение важным опорным пунктом обороны противника на правом фланге плацдарма – городом Сандомиром.
В период форсирования нашими войсками реки Вислы и боев по расширению плацдарма на левом берегу ее основные усилия авиации противника были направлены на разрушение переправ через Вислу, по местам сосредоточения наших войск в районе переправ и по боевым порядкам войск, ведущих бои на левом берегу Вислы. Особенно интенсивные налеты авиации противника отмечены по нашим переправам через Вислу на участке Тарнобжег – Баранув. На этом участке бомбардировочная авиация противника группами до пятидесяти Хе-111 и до двадцати– тридцати шести Ю-87, а также группами от двенадцати до двадцати четырех ФВ-190 бомбардировала переправы, боевые порядки и места сосредоточения наших войск на левом берегу Вислы. Обычно по переправам действовали бомбардировщики Хе-111, в сомкнутом строю девяток, девятка в строю клина и штурмовики ФВ-190, с высот 3500–4000 м – Хе-111 и 1500–1200 м – ФВ-190. Бомбардировщики Ю-87 наносили, как правило, бомбардировочный удар по местам наибольшего скопления и боевым порядкам наших танков и артиллерии на огневых позициях.
Со второй половины августа, произведя перегруппировку действующих частей и подтянув несколько свежих дивизий из тыла, противник перешел к активным наступательным действиям, имея общую задачу – отбросить наши части на восточный берег Вислы.
С этой целью противник силой от одной до четырех танковых дивизий и от двух до трех пехотных дивизий последовательно переходил в наступление на разных участках плацдарма на левом берегу Вислы, но, встретив упорное сопротивление наших частей и неся большие потери, успеха не имел.
Со второй половины месяца активность бомбардировочной авиации резко снизилась, и до конца месяца бомбардировщики противника ограничивались периодическими ударами мелких групп от 4 до 8 самолетов, действующих в основном по боевым порядкам наших войск в районе Ракува и южнее Опатува, где танковые части противника неоднократно переходили в наступление.
Истребительная авиация противника в основном обеспечивала действия своих бомбардировщиков и периодическим патрулированием от 6 до 8 самолетов в течение месяца прикрывала основные группировки танковых войск в местах их сосредоточения и на поле боя. Одновременно с этим патрулированием пар и четверок в период скопления подвижного железнодорожного состава прикрывала железнодорожные станции Кельце, Стражиська Камена и ряд других важных узлов железнодорожной инфраструктуры.
14 августа в братской 205-й иад (7-й иак) случилось, как потом выяснится, значимое в масштабе ВВС Красной армии событие – с аэродрома Турбя на выполнение боевого задания в последний раз в годы войны поднялся штурман 129-го Сандомирского гиап гвардии майор Гулаев Николай Дмитриевич, один из самых результативных летчиков-асов утинского авиакорпуса, да и всех советских ВВС.
Накануне, 3 дня подряд – 10, 11 и 12 августа 1944 года, он сбивал в воздушных боях по одному ФВ-190.
Как мы узнаем позже, вся покрышкинская авиадивизия (в среднем около 110 летчиков), усилиями 16-го гиап, за сентябрь 1944 года сбила только 3 вражеских самолета, и то один из них – немецкий легкий связной «кукурузник» и два «Фокке-Вульфа», а тут летчик-индивидуум Николай Гулаев каждый день вгоняет в землю немецкие самолеты, как гвозди в доску.
Наверное, терпению московского командования пришел конец. Правда, неясно, как и кто передавал информацию о результативных боях Николая Дмитриевича наверх – в авиакорпус, воздушную армию и штаб ВВС КА.
Существует в интернет-сообществе и в некоторых книжных источниках устойчивая версия, что осенью 1944 года Гулаеву, так же как и Покрышкину, была присвоена третья Золотая Звезда Героя Советского Союза, благо сбитых немецких самолетов было у него больше даже, чем у Александра Ивановича. Однако, не успев получить награду, в кругу близких летчиков и друзей он отметил это событие в одном из московских ресторанов широким застольем и, как водится в России, дебошем, или там, или в гостинице, о котором стало известно в Наркомате обороны и штабе ВВС КА. Реакция последовала незамедлительно: с подачи командующего ВВС маршала авиации Новикова указы ПВС СССР о присвоении ему звания трижды Героя Советского Союза, а некоторым участникам застолья – дважды Героя Советского Союза – были аннулированы. Гулаев перестал быть в фаворе у маршала Новикова, хотя он, а не Покрышкин был на это время фактически лучшим асом ВВС Красной армии. 56 воздушных боев – 56 воздушных побед. Покрышкину было далеко до такого результата.
Поэтому в сентябре 1944 года Николай Гулаев был срочно отозван с фронта, как сказано в официальной формулировке – «для обучения в Военно-воздушной академии».
Почему такая срочность? Ответ лежит на поверхности; это, наверное, отнюдь не забота о жизни летчика; главный раздражитель для московского авиационного начальства – количество сбитых им немецких самолетов. Если и дальше Гулаев с таким же постоянством будет сбивать вражеские самолеты, то и его также необходимо было награждать, как Покрышкина, третьей Золотой Звездой Героя, что, наверное, не входило в планы как минимум командующего ВВС КА.
15 августа в штабе 16-го гиап было получено боевое распоряжение штаба 9-й гиад о перебазировании авиаполка на аэродром Кшивда (6 км юго-восточнее аэродрома Ежове).
Утром этого же дня было дано устное дополнительное распоряжение – выезжать на пункт сбора Ежове, где ожидать дальнейших приказаний.
В 8.00 на автомобиле ЗиС-5 выехала передовая команда авиаполка в количестве 22 человек.
В 19.00 на двух ЗиС-5 выехал еще 43 военнослужащих 16-го гиап.
16 августа 100-й гиап перебазировался с аэродрома Смолинце на аэродром Ежове, где уже с 2 августа находился 104-й гиап.
Аэродром Ежове представлял собой летное поле, в виде буквы «Г», состоящее из двух взлетно-посадочных полос, одна из них – с востока на запад (200 × 1100 м) и вторая – с юга на север (200 × 1200 м). Покров аэродрома – травяной, грунт мягкий. Поверхность неровная, подходы к обоим полосам открыты. Защитных сооружений на нем не было. На южной окраине аэродрома был кустарник, создающий благоприятные условия для маскировки самолетов, северная окраина открыта и никаких средств маскировки не имела. Личный состав обоих авиаполков из-за значительного удаления от других населенных пунктов и занятости Ежове другими войсками размещался непосредственно на аэродроме, в построенных силами частей авиагарнизона бараках.
В этот же день управление 9-й гиад перебазировалось из населенного пункта Миштали в населенный пункт Прусина.
68 человек техсостава речкаловского авиаполка утром выехали на трех ленд-лизовских «Фордах» на аэродром Ежове. Остальному личному составу было дано приказание добираться до поселка Ежове на попутных машинах. По прибытии первой машины на новый аэродром было получено приказание командования 9-й гиад – осмотреть аэродром Кшивда. Но аэродром оказался непригодным для посадки «Аэрокобр».
Тогда поступило следующее приказание штаба 9-й гиад – «всему составу полка, находящемуся на аэродроме Ежова перебазироваться на аэродром Стале».
Для этого было выделено из тыловых частей семь «Фордов», но в связи с тем, что батальон аэродромного обслуживания на новое место дислокации еще не прибыл, перебазирование задержалось до 17 августа, когда на аэродром Стале прибыло 133 военнос лужащих наземного состава 16-го гиап.
С 1 по 17 августа авиаполк Речкалова обеспечивал всеми видами довольствия 388-й бао. Технический отдел бао боевую работу авиационной части обеспечивал удовлетворительно. Так, на складе ГСМ неоднократно отсутствовал бензин, в результате чего 8, 9 и 10 августа не были заправлены 12 самолетов.
Продовольственный отдел питание личного состава организовал плохо. Летом, когда все продукты должны быть в изобилии, пища готовилась невкусная и некалорийная, совершенно отсутствовала зелень. Это объяснялось «неповоротливостью» тыловых командиров. Кроме того, в порциях уменьшалось количество положенных по нормам продуктов. А нормы суточного довольствия (включая горячий завтрак для летчиков) расчета боевых экипажей самолетов действующей армии составляли весомые цифры: хлеб из ржаной и обойной муки и хлеб пшеничный из муки 2 сорта по 400 г (всего – 800 г), крупа, рис, макароны – в сумме 190 г, овощи – 885 г, мясо – 350 г, мясо птицы – 40 г, рыба – 90 г, творог, сметана, сыр, молоко свежее – 200 г, молоко сгущенное или кофе со сгущенным молоком – 20 г, масло сливочное – 90 г, сахар – 80 г. Пехоте такие продукты только снились…
18 августа летный эшелон 16-го гиап перебазировался с аэродрома Смолинце на аэродром Стале (5 км юго-восточнее Тарнобжега), а управление авиадивизии – с Прусина в населенный пункт Мокшишув, который располагался в 2 км северо-западнее аэродрома Стале.
Аэродром Стале представлял собой летную полосу размером 250 х 1200 м, покров – травяной. Основная рабочая площадь аэродрома была и того меньше – 250 х 800 м. Покров ВПП – болотисто-луговой дерн. Грунт мягкий и неровный, и при обильных дождях он сильно размокал. К моменту перебазирования аэродром располагался на удалении 16 км от линии фронта, а к концу месяца – 26 км. Капониров и естественных средств маскировки на аэродроме не было.