С пистолетом ТТ № 861 все ясно. Это табельное оружие офицеров Красной Армии в любом случае должно было быть у Таврина в кобуре, поскольку отсутствие такового на неспокойных военных дорогах выглядело бы весьма странно.
Компактный 7,65-мм «Вальтер» ППК № 313843К также вполне объясним как удобное оружие для скрытого ношения. Более того, немалое количество этих простых, надежных и хорошо зарекомендовавших себя пистолетов захватывалось в качестве трофеев, и потому случайное обнаружение такого ствола у фронтовика не слишком компрометировало его. Зато мотивы для включения в экипировку экзотического пистолета «Веблей-Скотт» образца 1906 года № 31810, своего рода «одноклассника» компактного «Вальтера» ППК, неясны совершенно.
«Веблей-Скотт» Таврина
Боевые характеристики и тактическая ниша этих двух образцов практически идентичны. В самом деле, масса первого — 560 граммов, второго — 590 граммов, общая длина соответственно 156 и 155 миллиметров, длина ствола 88 и 83 миллиметра. Почему же для стрельбы отравленными разрывными пулями был выбран совершенно необычный по внешней конфигурации и потому сразу обращающий на себя внимание британский пистолет? Поверхностные исследователи могут сказать, что это произошло потому, что содержавшие алкалоид по типу стрихнина спецбоеприпасы были разработаны именно для снаряжения «Веблей-Скотта», рассчитанного на использование патронов калибра.32 АКП, тогда как «Вальтер» ППК использовал патроны конструкции Браунинга 7,65х17 мм. Звучит вполне убедительно. Для дилетантов. Дело в том, что и 32 АКП, и Браунинг 7,65х17 мм суть один и тот же патрон, просто первое обозначение употребляется в «дюймовых» Великобритании и США, а второе — в исповедующей метрическую систему Европе. И это означает, что Таврин вез с собой два различных пистолета одного предназначения под один и тот же патрон, а также и то, что отравленные пули с равной эффективностью могли быть выпущены и из ППК, и из «Веблей-Скотта».
Аналогичные неясности существуют и с наличием у него 9-мм пистолета «Парабеллум» (Р.08).
Р.08 Таврина. Оригинальный снимок в следственном деле отпечатан с перевернутого негатива и потому получился в зеркальном изображении. Здесь эта ошибка исправлена, но перевернутым оказался номер листа дела
Тактическое предназначение этого мощного боевого пистолета с высокой дульной энергией полностью идентично советскому ТТ. Если бы диверсанты направлялись в немецкий тыл, где самым распространенным патроном был 9-мм парабеллумовский, такой выбор имел бы под собой все основания. Однако они прибыли на советскую территорию, и для чего было увеличивать потребную номенклатуру патронов вместо того, чтобы взять с собой второй ТТ, остается загадкой. Кроме того, если по какой-либо причине уж так необходимо было иметь именно 9-мм пистолет, логично было бы остановить свой выбор не на заметно устаревшем Р.08, который в вермахте уже считался не офицерским, а солдатским пистолетом, а на новейшем самовзводном «Вальтере» Р.38. Кстати, номер «Парабеллума» был трехзначным — 743 — что указывает на солидный, примерно тридцатилетний возраст образца. Это при том, что производство пистолетов данной системы в 1944 году продолжалось на заводах фирмы «Маузер», и важнейшему агенту уж, наверное, смогли бы подобрать новый, неизношенный ствол. В общем, при явном избытке оружия экипировавшая террориста СД не соблюла важнейший принцип унификации моделей и боеприпасов. Можно смело заключить, что в вопросе подбора огнестрельного оружия для осуществления операции по «покушению века» обычно профессиональные специалисты ауссенкоманды-1 главной команды «Руссланд Норд» проявили себя наихудшим образом.
Да и с самим замыслом возможного использования агентом пистолета и отравленных пуль далеко не все в порядке. После первого допроса Шило-Таврин переменил свои показания относительно планов покушения и на первое место поставил стрелковое оружие. Сообщение оперативных ведомств от 30 сентября 1944 года № 4126/М информировало ГКО о задании террориста:
«1) После выброски на территорию СССР прибыть в Москву и прописаться на частной квартире под видом майора Красной Армии, находящегося в отпуску после ранения…
2) Обосновавшись в Москве, устанавливать знакомства с техническими работниками правительственного аппарата… Через этих лиц выяснять маршруты движения правительственных машин, время и место торжественных заседаний с участием руководителей Советского правительства.
3) Используя документы и соответствующие знаки отличия Героя Советского Союза, проникнуть на торжественное заседание и стрелять из автоматического пистолета отравленными разрывными пулями в ____________[141].
4) В случае невозможности проникнуть на торжественное заседание, стрелять из аппарата «Панцеркнаке» по машине, в которой будет следовать ____________[142]»[143].
Как видим, вариант с гранатометом был назван в качестве резервного. Но на пистолет как на основное оружие, даже заряженный патронами с отравленными пулями, полагаться не стоило. Вероятность скрытого проноса его на торжественное заседание в Большой театр или Большой Кремлевский дворец равнялась нулю даже при наличии приглашения. Гости таких мероприятий обязательно сдавали в гардероб портфели, планшеты и верхнюю одежду, при этом специально обученные гардеробщики помогали им раздеться и, как правило, как бы невзначай проводили руками по их телу с целью обнаружения оружия. Затем приглашенных собирали в отдельной комнате или комнатах, где охрана, как правило, уже открыто охлопывала их перед входом в основной зал заседания. Такой проверкой меры безопасности далеко не исчерпывались. В зале находились рассаженные по определенной системе охранники в гражданской одежде или общевойсковых мундирах, способные мгновенно пресечь любое несанкционированное действие любого подозрительного участника заседания. Этой группе сотрудников охраны помогали стоящие в проходах их коллеги и наблюдатели в ложах и на балконах. Специальные дежурные одним поворотом рубильника гасили освещение сцены, что исключало возможность произвести прицельный выстрел по охраняемым персонам. Понятно, что в таких условиях любая попытка покушения с использованием пистолета была изначально обречена на провал.
Предназначение ручных гранат в экипировке агента тоже не вполне понятно. Где и когда планировалось их применение, куда Таврин собирался пронести их, как рассчитывал подойти к объекту покушения на расстояние броска, как он мог предполагать, что ловящие малейшее движение охранники при замахе не расстреляют его сразу из нескольких стволов? Вспомним, агент не был наивным юношей, он провел несколько месяцев на фронте, часть которых пришлась на период кровопролитных боев под Ржевом, он долго готовился в учебных центрах «Цеппелина» и не мог не представлять себе систему охраны высокопоставленных лиц, хотя бы и в общих чертах. Как видим, гранаты ему тоже не были нужны, если, конечно, на них не делалась ставка в качестве средства обеспечения отхода после покушения. Да и вообще вся затея с транспортировкой силами двух агентов такого количества боевого снаряжения выглядит непродуманной авантюрой. Не лучше ли было отправить Таврина и Шилову с двумя табельными пистолетами ТТ на двоих, а весь арсенал переправить в Москву вспомогательными агентами, заложив его в тайник или, что реальнее, спрятав на конспиративной квартире? Конечно, организационно такая схема выглядит сложнее, но ведь «покушения века» тоже совершаются не каждый день.
Отдельного разговора заслуживают награды, повешенные «Цеппелином» на гимнастерку Таврина. В данном случае речь идет не о нарушении установленного порядка их ношения, а о самом комплекте наград. Некоторые исследователи полагают, что СД явно переборщила с набором регалий, совершенно не характерных для офицера военной контрразведки, каковым, согласно документам, являлся «майор Таврин». Критикуется и сфабрикованная немцами вырезка из газеты «Красная звезда» за 1943 год с сообщением о присвоении Таврину звания Героя Советского Союза. Утверждается, что она могла демаскировать агента, поскольку любой патруль якобы был в состоянии определить, что медаль «Золотая Звезда» № 565 в действительности выдавалась в 1941 году[144].
Награды и документы на них из экипировки агента
Однако в данном случае, вероятно, придется вступиться за германских разведчиков, отнюдь не столь недальновидных и легкомысленных, как может показаться некоторым нашим современникам.
Изъятые у Таврина и Шиловой предметы одежды
Безусловно, на мундире заместителя начальника ОКР «СМЕРШ» армии и Звезда Героя Советского Союза и орден Александра Невского были лишними, совершенно нехарактерными для военного контрразведчика, и могли только возбудить подозрение, особенно в столице. Но вспомним показания Таврина, утверждавшего, что он должен был использовать документы и знаки отличия Героя Советского Союза только для проникновения на торжественные заседания с участием членов правительства. Скорее всего, все это просто хранилось у агента в багаже в ожидании начала непосредственного выполнения поставленной перед ним основной задачи. А комплект наград на кителе майора, вероятнее всего, соответствовал его фотографии на удостоверении: ордена Ленина (это все же было некоторым перебором), Красного Знамени и Красной Звезды.
На последующей стадии выполнения задания Таврин должен был пользоваться другими документами, и в этом варианте высокие награды могли оказаться вполне уместными. Что же касается газетной вырезки с датой награждения, то в этом отношении критики тоже неправы: ни один патруль на месте не мог провести сличение номера награды и даты ее выдачи.
Завершая оценку экипировки агентов, следует сказать несколько слов о немалом по тем спартанским временам количестве гражданской одежды, которую они везли с собой. Там было все, включая купальные костюмы и многочисленное кружевное белье, вряд ли особо необходимое для выполнения задания, но важное в случае заброски на длительное оседание. Честно говоря, если бы не радиоуправляемая мина, результаты обыска Шило-Таврина и Шиловой скорее были характерны для задержанных уголовных преступников высокого уровня, намеревавшихся легализоваться по запасенным многочисленным бланкам документов и печатям, после чего окунуться в безбедную, а возможно, и криминальную, судя по наличию оружия, но никак не шпионскую жизнь.