сыграл. Как будет показано далее, наземные посты наблюдения за воздушной обстановкой имели достаточные основания предполагать реальность доставки агентов и наличие лишь небольшого запаса времени для информирования об этом соответствующих органов.
«Арадо» после неудачной посадки около деревни Яковлево
Рассмотрим хронометраж ночи 5 сентября 1942 года и для начала сделаем это по источникам, приведенным в открытых и массовых изданиях.
Интерьер грузового отсека самолета
Спецсообщение УНКВД указывает, что в 1 час 50 минут пост ВНОС[158] засек вражеский самолет, летевший в сторону Можайска. Через 1 час 10 минут тот же или другой (из текста неясно) пост сообщил, что после обстрела зенитной артиллерией на станции Кубинка, в Можайске и Уваровке самолет с загоревшимся мотором стал приземляться в Кармановском районе Смоленской области. При крейсерской скорости Ar-232 в 288 км/час за указанный промежуток времени он мог покрыть 336 километров или даже большее расстояние, если бы форсировал двигатели при выходе из-под обстрела. Расстояние же от Гжатска до Кубинки и обратно по воздуху составляет примерно 260 километров (добавлен некоторый запас на маневры в воздухе). При этом средняя скорость самолета составила 223 км/час, что слишком мало для самолета этого типа, да еще и стремящегося поскорее выйти из зоны зенитного огня. Теоретически для преодоления такого расстояния «Арадо» могло потребоваться не 70, а 54 минуты, если бы он не увеличивал скорость выше крейсерской. Однако азбукой действий летчиков в подобных ситуациях (обстрел с земли, опасность появления ночных истребителей) является увеличение скорости пусть не до максимальной (350 км/час), но хотя бы до 320–330 км/час. В этом случае из баланса времени выпадают не 16 минут, а не менее 25, что чересчур много для нормальной погрешности в расчетах. Таким образом, неясно, где находился и что делал самолет на протяжении почти 36 % летного времени в Московской и северо-восточной части Смоленской области.
Снимок «Арадо» из судебно-следственного дела № 5071.
Отсюда агенты выкатили мотоцикл
Помимо указанных документов УНКВД, на различных сайтах в сети Интернет был опубликован ряд документов Особой Московской армии (ОМА) ПВО. Они содержат описание и фотоснимки Ar-232 после вынужденной посадки в Кармановском районе, причем информация о загоревшемся двигателе самолета в них отсутствует. Отмечаются только непонятно как установленный с земли ночью в дождь факт отказа одного из двигателей и отвалившаяся при посадке мотогондола, что далеко не то же, что пожар в воздухе от попадания снаряда. Кроме того, сообщается о фиксации самолета постом ВНОС под командой старшего сержанта (в других источниках он ошибочно именуется старшим лейтенантом) Н. П. Мартынова и об однократном освещении «Арадо» прожекторами и обстреле самолета зенитчиками. Во многом эти документы противоречат рассматриваемому спецсообщению, но количество открытых для широкого доступа документов ОМА очень мало, они фрагментарны, и это сильно снижает их ценность.
Командный состав Московской Особой армии ПВО осматривает «Арадо». Третий справа — командующий Северным фронтом ПВО генерал-полковник М. С. Громадин. На переднем плане — отвалившийся при посадке и сгоревший двигатель
Кто же прав? Задаваясь этим вопросом, не следует забывать, что основой для спецсообщения могла послужить только информация, полученная органами внутренних дел от ПВО, поскольку собственных источников контроля за воздушной обстановкой у НКВД не было. Хотя с 7 октября 1940 года система местной противовоздушной обороны (МПВО) — предшественница гражданской обороны страны — и находилась в подчинении Наркомата внутренних дел, но средств контроля за воздушной обстановкой она не имела и отслеживать пролеты авиации над подведомственной территорией не могла. Иными словами, источником информации для органов внутренних дел в этом отношении являлись только посты ВНОС. Все они в рассматриваемый период были телефонизированы на основании Инструкции по взаимодействию и взаимоотношениям между органами ПВО НКО (территории страны) и органами местной ПВО НКВД Союза ССР, утвержденной совместным приказом НКО и НКВД СССР от 13 октября 1942 года № 0817/0404. Этот же документ устанавливал порядок оповещения о воздушном противнике по литеру «ВОЗДУХ» ближайшего узла связи Наркомсвязи, далее действовавшего по имевшейся у него схеме оповещения. В числе первых извещались райотделы НКГБ и НКВД, военкоматы, штабы гарнизонов и командование отдельных воинских частей, задачей которых в данном случае являлось выделение соответствующего наряда сил для поиска сбитых летчиков или парашютистов. Иными словами, чекисты могли взять соответствующие данные либо у ПВО, либо додумать их самостоятельно, третьего варианта нет.
В нашем распоряжении имеются воспоминания человека, 5 сентября 1944 года непосредственно наблюдавшего за воздушной обстановкой в данном районе — бывшего командира Волоколамской роты ВНОС Г. Сидоренко. Следует отметить, что в зоне ответственности ОМА ПВО посты 1-й дивизии ВНОС располагались на расстоянии не более 10–12 километров друг от друга, имелись и радиопосты с радиолокаторами РУС-2 «Редут» и РУС-2с «Пегматит». «Арадо» с Тавриным и Шиловой засекался на маршруте постами Волоколамской и Можайской рот ВНОС, его радиолокационная проводка велась в Волоколамске. Сидоренко сообщает картину прохождения немецкого самолета с агентами на борту, существенно отличающуюся от изложенной в других открытых источниках:
«… Вражеский самолет типа «Арадо-332»[159] после вылета с рижского аэродрома пересек линию фронта, но в районе Смоленска попал под сильный огонь зениток. Несколько осколков пробило фюзеляж, но фашист оказался опытным, искусно маневрируя и уклоняясь от обстрела, он сумел оторваться от яркого пучка света прожектора и скрыться в ночном воздушном океане. Прорвавшись через заградительный огонь под Вязьмой, самолет, изменив курс на северо-восток, устремился к Москве. Но, встретив плотный огонь зенитной артиллерии ОМА ПВО под Можайском, противник развернулся и со снижением высоты направился в сторону Волоколамска. Расстояние до цели сокращалось. Было предложено, что самолет противника намеревается нанести удар по аэродрому у деревни Алферово (в действительности Алферьево. — И. Л.) Волоколамского района, на котором базировалась бомбардировочная авиация. Аэродром постоянно информировался о передвижении самолета. Вначале Волоколамский РП вел противника по данным оповещения. Первым из нашей роты обнаружил фашистский самолет НП ВНОС Осташево, затем почти все одновременно западные посты услышали шум моторов неизвестного самолета и передали донесение на РП Волоколамск, которые немедленно были переданы в Москву. У станции Волоколамск фашист был обстрелян зенитками. Тогда он изменил курс и полетел вдоль железной дороги в сторону Шаховской. Там его тоже встретила сильным огнем зенитная артиллерия, заставив противника изменить направление полета.
Самолет как будто к чему-то присматривался, маневрировал курсом и высотой, выбирая маршрут вдоль железной и шоссейных дорог, то приближался, то удалялся от НП ВНОС.
Наши наблюдатели, прислушиваясь к шуму моторов, убеждались, что это чужой, неизвестного типа самолет. Они хорошо научились распознавать самолеты по звуку. И, действительно, через некоторое время из-за верхушек деревьев вынырнула громадная птица, стремительно пронеслась над постом, заполнив гулом моторов всю округу. На утреннем небе довольно четко различался силуэт огромного четырехмоторного, похожего на летающий вагон, самолета.
Перемахнув еще через один пост у деревни Холмец, самолет включил три мощные фары и, прощупывая темноту длинным ярким конусом света, нашел площадку для посадки.
Машина, коснувшись земли, покатилась по кочковатой поляне. Пробежав больше предполагаемого расстояния и задев крылом большую ель, самолет, вздрогнув мощным телом и ударившись о ствол дерева, уткнулся тупым носом в траву. Крайний мотор, оторвавшись от крыла, улетел далеко вперед и загорелся, озаряя пожаром верхушки сосен.
Ошибка экипажа в расчете привела к аварии и не позволила самолету вновь взлететь. С ближайших постов ВНОС немедленно были посланы группы бойцов для захвата самолета. Группу с поста Холмец Волоколамской роты ВНОС возглавил начальник поста старший сержант Грознов, с соседнего поста Можайской роты ВНОС — старший сержант Николай Петрович Мартынов. Преодолев расстояние километров пятнадцать, бойцы увидели озаренные верхушки деревьев, а затем и поляну, на которой темной громадой высился самолет. Вокруг было тихо, лишь в стороне яростно гудело пламя от горящего мотора. На лужайке были разбросаны термосы, бутылки, бинокли, комбинезоны, оставленные при поспешном бегстве экипажа вражеского самолета. Для посадки был выбран луг у деревни Яковлево, Кармановского района, в 15 километрах юго-западнее НП Холмец»[160].
Как видим, информация о маршруте самолета в значительной мере не совпадает с содержащейся в спецсообщении УНКВД. Следует обратить внимание на информацию о моторе, загоревшемся не из-за попадания с земли, а в результате падения и отрыва его от крыла при неудачной посадке. К сожалению, автор не приводит никаких данных о времени событий.
Зато у нас имеются и другие свидетельства, которые можно использовать для привязки посадки самолета к конкретному времени. Для начала вспомним, что на следствии Шилова дала показания о том, что аварийная посадка произошла в 1 час ночи. Конечно, не приученная фиксировать события по хронометру женщина могла и ошибиться, тем более, что по характеру она была совершенно не боевой разведчицей, а несчастным, запуганным существом, всеми силами стремившимся спрятаться за спину мужа. Однако ее слова подтверждаются и другими свидетельскими показаниями, присмотреться к которым стоит повнимательнее: